Он перебирал тонкие пальчики, холодные и испуганные в начале, доверчиво-податливые спустя мгновение, чувствовал, как что-то тает внутри неё. И улыбался. «Мне кажется, ты будешь моей», — медленно переставало быть неосторожно брошенной фразой, превращаясь в реальность. За которую ещё предстояло побороться. * * * 15 апреля, 18–33 Москва Татьяна Николаевна устроилась в сквере напротив офиса мужа. Сегодня утром пробурчал: — У нас совершенно разладились отношения, ты не находишь? Татьяна растерялась. От неловкости поправила волосы, вспомнила, что прическа еще не сделана, макияж не нанесен, и выглядит она, скорее всего, как среднестатистическая домохозяйка. Мысль ввергла ее в шок. Аркадий сумрачно смотрел на нее. После побега дочери и того разговора вечером, отношения, действительно, как у случайных пассажиров: холодное приветствие утром, сдержанная благодарность за приготовленный ужин. Каждый старался как можно времени проводить рядом с другим в одной комнате. — Я тебе на свидание приглашаю. Сегодня вечером, — пробормотал. — Что скажешь? Татьяна растерялась еще больше: — На свидание? Меня? Аркадий смотрел выжидательно и… краснел. Супруга растерялась окончательно, зачем-то застегнула верхнюю пуговку на тонкой шелковой блузке. — А… Куда пойдем? — В кафе пойдем. Мороженое есть, — коротко отозвался Аркадий и добавил севшим голосом: — Как в молодости. Как в молодости. От этого сладко сжалось сердце. Как в молодости — это когда они, на годовщину свадьбы голова к голове вычитывали меню, тайком считая под столом монетки. Как в молодости — это когда цветы с клумбы и бегом от милиционера. Как в молодости — это одна чашка кофе на двоих, жидкий борщ без мяса и перешитое из своей блузки Стешкино новогоднее платьице. Самое красивое в группе. Татьяна зажмурилась от солнца. Когда-то давно она также ждала его под дверью консультации, или у ворот института, в котором он преподавал. Вот точно так же на скамеечке, подставляя весеннему солнцу веснушчатое лицо. Господи, у нее ведь когда-то были веснушки… Зачем она их выводила?! Столько нервов, денег, сил, сожженная кожа, аллергия. Реабилитация. Борьба с пигментными пятнами. Зачем? Ради чего? Аркаша даже не обратил на это внимание. Только смотрел как на незнакомую женщину. Вот тогда-то, она это точно знала, чувствовала, их отношения и перестали быть прежними. Выходит, веснушки были хранительницами ее семейного женского счастья… Рядом остановился мерседес. Белый, роскошный, словно яхта олигарха. Татьяна равнодушно наблюдала, как к машине подошла яркая блондинка: вьющиеся волосы (конечно, химия), тонкая накидка от Армани (ей не откажешь во вкусе), высокий каблук (когда-то и она бегала на таких). Водительская дверь распахнулась, из нее выскочил высокий молодой парень, слишком ухоженный, под стать своему автомобилю. В нем все было «слишком»: слишком лучезарная улыбка, слишком дорогой костюм, слишком галантные движения. Татьяна встала, сделал несколько шагов к проспекту, еще не веря своим глазам. Блондинка прильнула к груди ухажера. Откровенный поцелуй с хватанием за попку. Словно молодой человек желал ее съесть. Татьяна невольно поморщилась и сделала еще один шаг к паре. — Олег, рада тебя видеть, — позвала с издевкой. Молодой человек замер, отстраненно оглянулся. Их глаза встретились: жениха и несостоявшейся тещи. На губах Татьяны играла странная улыбка, не то торжествующая, не то угрожающая. В глазах притаилась холодная неприязнь. — Что к нам давно не заходишь? Дорогу забыл? Олег смутился, оправил идеально сидящий пиджак, приоткрыт пассажирскую дверь, незаметно подталкивая к ней удивленную блондинку. Та замерла. — Да работы много… — Работы? — иронично переспросила Татьяна и перевела взгляд на девушку. — Со своей знакомой не познакомишь? Олег покраснел, икнул неловко: — Это… знакомая. Просто знакомая, Татьяна Николаевна. Не стоит… Девушка вспыхнула: — То есть как «просто знакомая»? — Катя, заткнись! — прошипел Олег, глядя на нее уничтожающе. Блондинка побледнела. — Ты никогда не собирался показывать меня своим знакомым, да? — голос звенел. Татьяна наблюдала за этим спокойно, с нескрываемым наслаждением. Девочку ей будет жалко. Но не сейчас. Может быть, позже, вечером. Или завтра. Но не сейчас. Шея Олега залилась алыми пятнами, на бледном лице выступила испарина. — Не устраивай сцен, — взвизгнул. Размах, рукава тонкой накидки от Армани взлетели, словно крылья. Звонкая пощечина и слова: — Ну и козел ты, Савельев! — Это я с вами совершенно согласна, — по-акульи сыто улыбнулась Татьяна. Блондинка, глянув на нее с ненавистью, бросилась в сторону проспекта, на ходу «голосуя» встречным автомобилям. Татьяна холодно смотрела на растерявшегося Олега. — А что здесь происходит? — голос Аркадия, удивленный и настороженный. Он подошел сзади, приобнял супругу за талию, перевел взгляд на молодого человека. — Пойдем, здесь уже не интересно, — прошептала Татьяна, цепляя его за рукав и уводя в противоположном направлении. Глава 19. Марго Егор и Стеша так и не дождались возвращения Мити. — Все, не могу, глаза слипаются, — прошептала Стеша, мягко высвобождаясь из объятий Егора. Тот с сожалением вздохнул. Сонные чертики в его глазах, потупив остроносые мордочки, тащили за собой одеяла и подушки, тоже собираясь устраиваться на ночлег. Девушка улыбнулась, пожалев, что не мультипликатор.