— Вот как? — Единственный способ вытащить Яра — это выкупить его. Я знаю, что есть закон, позволяющий выкуп приговорённого. — Он действительно есть. Но ты понимаешь суть этого выкупа, томаринка? — нахмурился Рэйван. — Просто спаси его… — шёпотом произнесла Хельга, и глаза её наполнились слезами. — А готов ли Яр принять подобное спасение? Оно что клетка для свободной птицы. Приговорённый к смертной казни может быть выкуплен лишь в вечное рабство. Это — постыдное клеймо. Это значит, что его душа будет принадлежать мне. Он не сможет вернуться к разбойничьему клану. Ибо каждый его шаг будет расценён, как моё повеление. А я не позволю преступить закон. — Поверь, вы и так связаны. Связаны чувствами к этой девочке. Муж и брат, пусть и не по крови. Кто может быть ближе, Рэйван? Отдать душу, чтобы открыть Трин правду? Яр готов вырезать себе сердце, если потребуется, и посчитает это оправданной жертвой. Нет, даже за жертву не сочтёт. Просто сделает, не задумываясь. Если Трин вспомнит кто он… — Она уже помнит, — Кристиан тяжело вздохнул. — Она помнит, кто этот разбойник. — К ней вернулись воспоминания? — удивилась Хельга. — Трин вспомнила день, когда была убита её семья, — сдерживая прилив гнева, ответил Рэйван. — И вспомнила, на чьих руках эта кровь. — Так она знает?.. — тень сострадания коснулась лица женщины, но Кристиан не дал ей договорить. — Вперёд, каэли разбойница. Пора купить душу этого названного братца и вытрясти из неё всё, что знает. Глава 33 На неожиданного гостя начальник тюрьмы смотрел и с опаской, и с подозрением. Репутация у некроманта была ещё та… Но кто в здравом уме будет верить всему, что пишут в местных газетёнках? Все ведь знают, что недавно Рэйван был гостем в доме управляющего Улхара. И тот лично благодарил за спасение дочери, будь она неладна… Вроде как и сомнения одолевали, но уж больно привлекательным казался кошелёк, брошенный на стол перед ним. Казнить разбойника — невелика потеха. Пришлось ещё и потратиться на выплату вознаграждения за его поимку. Одни расходы… А выгоды никакой. Другое дело — великодушное пожертвование именитого господина. И кто, скажите на милость, будет знать, сколько именно золотых было отсыпано некромантом? Процент за свою головную боль можно и удержать. Он заслужил. В это Нур Освин верил свято. Даже кивнул собственным мыслям. А если что случится, так всегда можно сослаться на то, что по наивности поверил, будто сам управляющий не мог в гости кого попало звать. Значит, своим расположением к Рэйвану и подтвердил правильность теперешнего решения. — Что же вынуждает вас колебаться? — голос некроманта вырвал Освина из мыслей, вынуждая вздрогнуть. Истинный сын Смерти… Чёрные одеяния только больше оттеняли бледное лицо. В глазах — сама бездна. Казалось, что весь кабинет, ещё недавно душный и солнечный, пропитался тьмой, будто старый склеп. И как детишки в Арде с ним рядом находятся? Такому тюрьмой заведовать, а не королевской академией. — Я должен всё тщательно обдумать, — Освин был жалким актёром. Кристиану сейчас подумалось, что даже более жалким, чем он сам. Они друг друга стоили. Он — изображавший восставшего мертвеца, и сидевший за столом стихийник, возомнивший, будто у него было много вариантов. А сам то и дело поглядывал на брошенный кошелёк, уже давясь слюной и подсчитывая, на что истратит содержимое. Чего ж тянуть, проклятье? — Возможно ли, что вам жалко этого разбойника, уважаемый Освин? — холодно осведомился Кристиан, теряя терпение. — Желаете ему лёгкой смерти на площади? — Вовсе нет! — Освин даже поднялся с кресла, успевая схватить кошелёк, когда гость отодвинул его к себе. — Как я могу жалеть негодяя? Быть рабом уважаемого господина, и терпеть вечные муки — вот заслуженная кара. Пусть служит вам, каэль Рэйван. Прекрасная участь для подобного мусора. Гляньте, даже вспотел. Кристиан подавил растущее отвращение. Нет, он решительно задыхался в этих стенах. Пора на свежий воздух. — Так где же то, что я плачу? — опасно понизился его голос. — У меня достаточно иных вариантов. И там уж точно не будут заставлять ждать, тратя моё бесценное время. — Нет-нет. Вы должны понимать, каэль Рэйван. Всё должно быть по протоколу… Бумажки, знаете ли… Одна ваша печать, и заключённого приведут, — торопливо заверил Освин, принимаясь шуршать разбросанными по столу документами. Те посыпались на пол, и Кристиан нервно бросил взгляд на лист бумаги, упавший на его ботинок. Стряхнул его, и вынужден был ожидать ещё несколько бесконечно долгих минут, пока не поставил родовую печать на предложенной бумажке. Осталось последнее: клеймить позорной печатью томаринца, привязывая тем самым его душу. Заклинание болезненное, но сильнее ранит самолюбие, чем тело. Хотя, телу разбойника, как оказалось, досталось не меньше. В этом смог убедиться, когда вышел во двор. Двое конвоиров подвели Яра к крыльцу, непременно пожелав ударить в спину, чем вынудили упасть на колени перед новым хозяином. Кристиан сдержался, внешне невозмутимо глядя на разбитое лицо разбойника. Кровь на подбородке засохла, но вновь выступила на губах, стоило Яру зло выругаться. Снова удар… Зазвенели цепи от кандалов на руках и ногах томаринца. Рэйван нетерпеливо велел конвоирам убираться в сторону, и не портить «товар». Яр впился в него пронзительным взглядом, и получил такой же в ответ от некроманта. С опаской косясь на Рэйвана, конвоиры держались теперь на расстоянии, оставляя со своей жертвой. Не спешил присоединиться и Освин, наблюдая за действом с крыльца, и явно надеясь, что гость скоро уберётся с его территории. В этом Кристиан был с ним солидарен. Он хотел того же. Нужно заканчивать. И, кажется, сейчас у него есть небольшая возможность сделать то, о чём размышлял всю дорогу до городской тюрьмы. Стоит рискнуть. Может и повезёт… Кристиан принялся тихо читать заклинание, и на его ладони бледным светом стала проявляться печать. Он видел смятение на лице разбойника. И противна была сама ситуация, вынуждавшая возвышаться над ним, играя роль негодяя. Как он дал уговорить себя на подобное безумие?.. Яр молчал. Понимал происходящее? Наверняка толком не осознавал, что едва закончит читать заклинание и сотворит печать, то будет иметь над ним полную власть. Вплоть до того, что мог умертвить, стоит пожелать этого мысленно. Смятение разбойника сменилось решительностью. Смотрел упрямо, с вызовом, хоть и стоял на коленях. Хорош братец, ничего не скажешь… Печать затлела ярче, обжигая руку. Глядя в глаза томаринца, Кристиан продолжил говорить на неизвестном языке, и приложил ладонь к его лбу. Яр стиснул зубы, всё же не сдержав глухой стон, когда другая печать принялась проступать на его шее, буквально выжигаясь на ней. Глаза томаринца вспыхнули углями, а грудь пронзило острой болью, словно кто вонзил в неё нож. Кровь пошла носом, и голову наполнил противный звон. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Затем пришло некоторое облегчение, а за ним и ощущение пустоты. Казалось, что все краски в мире поблекли, а звуки утратили свою живость. Глаза угасли, и только печать алела на шее, напоминая Яру о том, что теперь он жалкий раб. Без души, без права на имя. Но это не имело значения. Он исполнит свой долг. А там — будь что будет… — Кандалы, — потребовал Рэйван. А едва они были сняты и брошены на пыльную землю, как молча направился к воротам. К новообретённому «рабу» не обернулся, прекрасно зная, что тот последует за ним. Как иначе? Теперь томаринец — его личная тень. Правда лишь на несколько дней… Но сейчас нужно убираться со двора, пока ни Освин, ни кто-то из тюремщиков не понял, что произошло. Проклятие измотает. Яр в самом деле будет считать, что привязан к нему и утратил душу. Посчитает так и Освин. Затем действие чёрной магии закончится. Главное продержаться этот срок. К сожалению, как бы подружка–инрэйг ни старалась исцелить его, светлая магия не подействует. И печать навсегда останется. Но лишь будет проводником его силы, чтобы мог воздействовать при необходимости. Иначе сразу заподозрили бы в попытке спасти разбойника от казни. Не будет пока и Яр знать правду, для достоверности. Всему своё время. Экипаж ждал неподалёку. Вир стоял около лошадей, и протоптал на дороге целую канаву от нетерпения. Кристиан шёл не торопясь, будто никуда и не спешил. Тем самым давая Яру возможность спокойно догнать его. Томаринец хромал, и лицо его покрылось испариной от слабости. Он остановился у экипажа вслед за Рэйваном, так и не произнеся ни слова. — Едем, — коротко велел некромант, и Вир кивнул, открывая ему дверцу. Едва хозяин оказался в салоне, помог и томаринцу подняться на высокую ступеньку. — Яр, — взволнованно прошептала Хельга, буквально затаскивая друга и помогая сесть рядом с нею. — Не трать зря силы, — предупредил Кристиан, когда женщина попыталась использовать свою магию, чтобы исцелить Яра. — Это бесполезно. Скоро мы прибудем на место. И у тебя будет время, чтобы оказать помощь. Экипаж тронулся с места, унося их всё дальше от городской тюрьмы. — Негодяи… — Хельга взяла Яра за руку. Он позволил это, прислоняясь тяжёлой головой к стенке экипажа. Затем посмотрел на Кристиана. — Я должен увидеть Трин. Должен поговорить с ней. — Не раньше, чем тебя приведут в порядок, томаринец, — Кристиан говорил тихо, зная, что каждое слово отдавалось болью в голове сидящего напротив человека. Кажется, Яр понял эту «заботу», но был не в состоянии ни благодарить, ни спорить. — Она пережила сильное потрясение, — пояснил свои слова Рэйван. — И я не допущу повторения. Поэтому для начала ты должен стать похож на человека. А потом уж явиться к Трин. Глава 34 — Ты должна поесть, — Ивон с укоризной посмотрела на подругу, стоящую у окна, будто статуя. — Всё остынет. Если не хочешь идти со всеми в столовую, то сделай это хотя бы здесь. — Я не могу. — Не можешь есть? — заволновалась Ивон. «Не могу слышать, как они зовут меня «Синхелм». Не могу слышать это имя…» — мысленно проговорила Трин. — Не могу сейчас находиться в толпе, — уклончиво ответила вслух. Трин повернула к подруге бледное лицо. Та поджала губы и ткнула пальцем в сторону стола, где остывал принесённый для неё обед. — Немедленно приступай. Иначе я пожалуюсь, сама знаешь кому. Угроза подействовала. Трин вяло прошлась к столу и опустилась на один из свободных стульев. Взялась за вилку, хоть и не чувствовала аппетита. — Давай. Я составлю тебе компанию, — Лейвр села напротив неё с коробкой сладостей. Открыла крышку, и комнату наполнил аромат шоколада. — Ничто так не возвращает к жизни, как конфеты, дорогая. Ещё ни одному магу не удалось изобрести что-либо, способное превзойти силу десерта. Попробуй, убедишься сама. Трин улыбнулась. Устало, но всё же. Ивон порадовалась этому про себя. — Что будешь делать сегодня? Брис ведь отпустил тебя с занятий. Точнее — пинком выгнал с площадки… Но об этом Трин не стала говорить подруге. — Завтра я снова вернусь к занятиям. А сегодня Кристиан хотел поговорить со мной. Я встречусь с ним после обеда. Идти пешком не пришлось, поскольку её перенесли с помощью артефакта. Голова закружилась, но Кристиан удержал за предплечье, давая возможность устоять на ногах. Перенёс в свою комнату, хоть Трин и гадала, где хотел говорить с нею в это время. Они были не одни. Трин заметила у камина незнакомую женщину, уж больно походившую на каэли Зорик. Те же медные волосы, тот же золотой взгляд. Только платье явно не по размеру. Видимо этот факт смущал гостью. Она сложила руки на груди, тем самым прикрывая её и не давая вырваться на свободу из тесного лифа. Присутствовал и ещё один человек. Стоял у окна, явно ощущая себя неуютно. Особенно в одежде Кристиана. Удивительно, как Яр походил на каэля благородной крови в этой чёрной рубашке, украшенной изысканным шитьём. Только синяки на лице не сочетались с образом. Что с ним случилось? Снова попал в беду? Кристиан столько времени пытался связаться с Яром. Как хорошо, что он здесь. Как хорошо… — Яр… — тихо произнесла Трин, чувствуя, что сегодня опять будет реветь. Как же сдержаться? Должно существовать некое заклинание для подобного случая. Но оно было неизвестно ей. — Трин… — впервые прозвучало её имя с уст томаринца. Наверное, нужно сказать нечто особенное. Ведь столько лет мечтал об этом моменте. И вот, она перед ним. А он не может подобрать слов. Глупо как… И как же хорошо, что могла считать с его лица все чувства, что обуревали в этот час. Как и он читал её без слов. Горькая радость — так, наверное. — Что это? — она заметила печать на шее Яра.