Расшифровка записи беседы номер 14 доктора Фаулера с пациентом номер 3643 Д-р Фаулер: Приветствую, отец Кароский. Вы позволите? № 3643: Заходите, отец Фаулер. Д-р Фаулер: Вам понравилась книга, которую я вам дал? № 3643: О, конечно. «Исповедь» Блаженного Августина. Я ее уже прочитал. Поразительно, как охотно человек верит в счастливый конец, и сколь неисчерпаемы запасы его оптимизма. Д-р Фаулер: Я вас не понимаю, отец Кароский. № 3643: Вы-то как раз единственный здесь, кто способен меня понять, отец Фаулер. Единственный, кто не называет меня по имени, опускаясь до пошлой фамильярности, совершенно излишней, оскорбляющей достоинство обоих собеседников. Д-р Фаулер: Вы об отце Конрое? № 3643: Ну и человек! Упорно делает вид, снова и снова, что я обычный пациент, как всякий другой, кому необходимо лечение. Я священник, такой же как он. Но он не дорожит саном, нет, настаивая, чтобы я называл его доктором. Д-р Фаулер: Мне казалось, этот вопрос мы прояснили на прошлой неделе, отец Кароский. Только к лучшему, чтобы общение с Конроем сводилось исключительно к отношениям врач — пациент. Вы нуждаетесь в помощи, чтобы справиться с определенными проблемами травмированной психики. № 3643: Травмированной? Кем травмированной? Может, вы тоже хотите препарировать и рассмотреть в микроскоп мою любовь к матушке, святой женщине? Умоляю, не следуйте путем отца Конроя. А он к тому же пригрозил, что заставит меня прослушать записи, которые развеют мои иллюзии. Д-р Фаулер: Записи? № 3643: Он так сказал. Д-р Фаулер: Думаю, вам не следует слушать эти записи, отец Кароский. Знакомство с ними не принесет вам добра. Я поговорю с отцом Конроем. № 3643: Как угодно. Но мне нечего бояться. Д-р Фаулер: Послушайте, отец, мне хотелось бы извлечь максимальную пользу из нашей беседы. Меня очень заинтересовало то, что вы сказали вначале. Об «Исповеди» и оптимизме святого Августина. Что вы имели в виду? № 3643: «Может быть, и ты посмеешься надо мной, но, обратившись ко мне, пожалеешь меня»[61]. Д-р Фаулер: Не понимаю, чем вас так задела эта фраза. Или вы не верите в доброту и бесконечное милосердие Господа? № 3643: Всепрощающий Боже — изобретение двадцатого века, отец Фаулер. Д-р Фаулер: Святой Августин жил в четвертом веке. № 3643: Святой Августин много нагрешил в юности. Собственное прошлое повергало его в ужас, поэтому он поспешил снять тяжесть с души, нагородив кучу благостной лжи. Д-р Фаулер: Отец, но идея милосердия заложена в основу нашей веры. Бог нас прощает. № 3643: Не всегда. Те, кто идет к исповеди с тем же чувством, с каким намеревается помыть машину… Тьфу! Меня от них тошнит. Д-р Фаулер: Именно это чувство вы испытывали, выслушивая исповедь? Тошноту? № 3643: Омерзение. Много раз меня рвало в исповедальне от отвращения к человеку, сидевшему по ту сторону решетки. Ложь. Разврат. Прелюбодеяние. Порнография. Насилие. Воровство. Все они входили в тесную кабинку конфессионала, исполненные скверны. И выплескивали ее, изливая на меня! Д-р Фаулер: Но, отец, люди поверяют свои грехи не нам. Они исповедуются Господу. Мы лишь посредники. Надевая епитрахиль, знак благодатных дарований, мы уподобляемся Христу. № 3643: Они вываливали все. Приходили нечистыми и воображали, будто уходят непорочными. «Благословите, отец, ибо я согрешил. Я украл у своего компаньона десять тысяч долларов». «Благословите, отец, ибо я согрешил. Я изнасиловал младшую сестру». «Благословите, отец, ибо я согрешила. Я сфотографировала своего сына голым и вывесила снимки в Интернете». «Благословите, отец, ибо я согрешила. Я подмешала щелок в пищу мужу, чтобы он больше не исполнял супружеских обязанностей, поскольку от него разит потом и луком». И так изо дня в день. Д-р Фаулер: Позвольте, отец Кароский, исповедь — дивное таинство, если человек испытывает раскаяние и всей душой стремится стать лучше. № 3643: Такого не бывает. Они вечно перекладывали на меня свои грехи. И оставляли меня одного перед бесстрастным ликом Бога. Лишь я один выступал последней шаткой преградой между человеческими мерзостями и возмездием Всевышнего. Д-р Фаулер: Вы действительно считаете, что Бог мстителен? № 3643: «Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов. Он кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь. Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копье, ни дротик, ни латы. На все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости»[62]. Д-р Фаулер: Признаюсь, отец, ваше знание Библии в целом и Старого Завета в частности впечатляет. Но Книга Иова оттеснена на второй план истиной, заповеданной Иисусом Христом в Евангелии. № 3643: Иисус Христос всего лишь Сын Божий, но Суд вершит Отец. И у Отца каменный лик. Д-р Фаулер: Мне жаль, что вы судите обо всем со своей колокольни. Падение с большой высоты неизбежно влечет смерть, отец Кароский. А это, несомненно, случится, если вы прослушаете записи Конроя. Гостиница «Рафаэль» Ларго Фебо, 2 Четверг, 7 апреля 2005 г., 14.25 — Пансион Сант Амброджио. — Добрый день. Я бы хотела поговорить с кардиналом Робайрой, — проговорила молодая журналистка на отвратительном итальянском. На том конце провода возникло короткое замешательство. — Можно узнать, кто его спрашивает? Обычный корректный вопрос, разве только голос у дежурного немного подсел. Этого было достаточно, чтобы журналистка насторожилась. Андреа Отеро четвертый год работала в ежедневной газете «Глобо». Четыре года она толклась в пресс-центрах на третьесортных мероприятиях, брала интервью у третьесортных лиц и писала третьесортные репортажи. В газете она начала работать в двадцать пять лет, получив место по протекции в отделе «Культура», причем главный редактор решительно не воспринимал ее всерьез. Карьеру она продолжила в отделе «Общество» — и главный редактор все так же относился к ней с обидным недоверием. Теперь она трудилась в отделе «Международные события», и главный редактор привычно опасался, что и тут она подкачает. Но она старалась держать марку. Для успешной карьеры важны не только известность и послужной список. Необходимы также здравый смысл, интуиция и чутье газетчика. И если бы Андреа Отеро действительно обладала этими качествами в той мере, в какой она думала, что обладает (хотя бы на десять процентов), Пулитцеровская премия была бы ей обеспечена. Уверенности в себе ей хватало. При росте метр семьдесят, имея в арсенале ангельское лицо, каштановые волосы и голубые глаза, она не сомневалась, что неотразима. Мало того, за привлекательной внешностью скрывалась женщина умная и решительная. По этой причине, когда коллега, которой поручили освещать смерть Папы, попала в автокатастрофу по дороге в аэропорт и сломала себе обе ноги, Андреа без колебаний приняла предложение шефа заменить ее. На самолет она успела в последний момент, экипированная лишь ноутбуком. К счастью, поблизости от пьяцца Навона, находившейся в тридцати метрах от гостиницы, было множество премиленьких магазинчиков. Андреа Отеро приобрела (за счет газеты, разумеется) практичный гардероб, нижнее белье и мобильный телефон. С нового телефона она теперь и звонила в пансион Сант Амброджио, чтобы договориться об интервью с кардиналом Робайрой, фигурировавшим в списке папабилей — наиболее вероятных кандидатов на папский престол. Однако… — Говорит Андреа Отеро, газета «Глобо». Кардинал назначил мне встречу на четверг, то есть сегодня. К сожалению, я не могу дозвониться ему на мобильный. Будьте любезны, соедините меня, пожалуйста, с его комнатой. — Синьорина Отеро, мы не можем соединить вас с ним, так как кардинал не прибыл, увы. — Когда же он приедет? — Э-э, дело в том, что он не приедет. — Постойте, он не приехал или не собирается? — Не приехал потому, что не собирается. — Он намерен остановиться в другом месте? — Вряд ли. Я имею в виду, что вполне вероятно. — С кем я говорю? — Вынужден прервать разговор. Голос дрогнул, уведомляя о завершении связи, а также о том, что собеседник занервничал. И солгал. В этом Андреа не сомневалась. Она сама была первоклассной лгуньей и родственную душу могла распознать сразу. Медлить было нельзя. Ей потребовалось не больше десяти минут, чтобы узнать телефон резиденции кардинала в Буэнос-Айресе. Там по местному времени сейчас было девять сорок пять утра, самое подходящее время для звонка. Она злорадно подумала о счете за телефонные переговоры, который придет в редакцию. Раз уж ей платят гроши, пусть раскошеливаются на представительские расходы! Телефон подавал сигналы около минуты, затем связь отключилась. Странно, что никто не отвечает. Андреа повторила попытку. Тишина. Она попробовала позвонить на коммутатор. Женский голос отозвался мгновенно: — Ахиепископство, здравствуйте. — Кардинала Робайру, будьте любезны, — сказала она по-испански. — Ой, сеньорита, он уехал.