Черный вулканический склон, покрытый кое-где пятнами светлого пепла, казался космически мертвым. Ну, почти – может быть, зеленоватые полоски на камнях были лишайником. Но они могли быть и просто разводами серы. Никакой другой жизни Таня не видела. Она вспомнила слова Клариссы: «Ты будешь вспоминать мои инструкции постепенно, по мере необходимости…» Судя по всему, никаких инструкций по альпинизму Кларисса не дала, потому что необходимость в них уже ощущалась, а Тане ничего не приходило в голову. Она только знала, что идти надо в гору. Там была чаша кратера, над которым парила едкая сернистая дымка. Дышать было трудно. Дорога отбирала так много сил, что связно думать не получалось – как только в голове заводились мысли, ноги начинали спотыкаться. Минут через десять подъема Таня вспомнила, почему она карабкается сейчас вверх по этому склону. Ее обидчик Федя был связан с этой горой. Он получал свою силу именно отсюда. Тане никто про это специально не рассказывал – но недругов выдали документы, которые Дамиан давал ей на подпись. На каждом из них, в левом верхнем углу, был маленький логотип: FUJIⓔ Таня даже не знала, что запомнила его с фотографической точностью, но в нужный момент информация сама поднялась из памяти. Вот это самое ⓔ было кратером на вершине. Таня как бы взбиралась к нему по буквам «FUJI» – и добралась уже до «I». Конечно, было ясно, что соваться на гору Фудзи особого смысла нет: у Дамиана и патриархии там наверняка все схвачено. Но Таня поступила очень хитро. Она пришла сюда за десять тысяч лет до того, как Дамиан и Федя появились на свет. Сразу после того извержения, когда гора (в те дни у нее еще не было имени «Фудзи») возникла в своем нынешнем виде. Эти сведения, почерпнутые в каком-то забытом научпопе и погребенные в завалах памяти, очень ей сейчас пригодились. Во-первых, десять тысяч лет назад еще был матриархат – и это повышало шансы на справедливый разбор ее дела. Во-вторых, ей говорили, что Священную игуану надо искать в огне, бушующем в центре Земли. А где еще найти этот огонь, как не в жерле вулкана? Когда до жерла осталось несколько метров, Таня остановилась передохнуть. Ветер теперь дул ей в спину, снося ядовитые испарения вулкана прочь. Дышать на время стало легче. Потом ветер опять подул в лицо, и она пошла вверх. Под ногами противно захрустел черно-серый шлак. Дым немного отдавал костром… Может, это сон? Если происходящее действительно было сном – а как еще она могла перенестись на десять тысяч лет в прошлое? – это был самый достоверный сон в ее жизни. Но вот, однако, и жерло. Она перегнулась через край и поглядела вниз. Там была дымка, и в дымке – розовое озеро магмы. Оно было странно красивым, и пелена над ним чуть походила на утренний туман… Но красота эта не нуждалась в людском признании и не хотела видеть человека в качестве зрителя: ею могли наслаждаться разве что саламандры и духи огня. Озеро лавы было почти круглым, и на его поверхности дрожали темные пятна. Как на солнце, подумала Таня – наверно, магма уже остывает… Но тут что-то произошло с ее восприятием, и узор темных пятен сложился в четкий и простой рисунок. Это не было озером магмы. Из жерла на нее смотрела светящаяся голова огромной красной ящерицы. Ящерица лежала в кратере, свернувшись буквой «e». Таня поняла, что видит ее только потому, что ящерица это позволила – а иначе сто лет можно было бы глядеть на черные прожилки лавы и не заметить ничего, кроме них. А потом простые и ясные кирпичи чужих мыслей стали бухаться друг на друга в ее голове, и Таня догадалась, что ящерица с ней говорит. «Я знаю, чего ты хочешь. Веревка смерти. Но это бессмысленно. Смерть нельзя остановить. Смерть уже произошла. Мы осколки убитой вечности. Все, кто воплощен и соединен с материей – жертвы варварской бомбардировки. Нас убили тринадцать миллиардов лет назад. С тех пор мы кочуем по кладбищам, умирая вновь и вновь. Найди глубокую пещеру, где можно спать. В этом мудрость. Ты думаешь, что я всесильна. Но я не могу помочь даже себе. Я умираю так же, как и ты. Уходи и не тревожь мой сон». И тут Таня вспомнила инструкцию Клариссы. «Сначала игуана скажет тебе, чтобы ты уходила. Она может пожаловаться тебе на жизнь. Она попытается тебя разжалобить. Она очень хитрая. Многие охотницы верили ей и уходили. Вернуться будет уже нельзя. Беги за ней, пока не догонишь…» Тане стало страшно: гигантская рептильная голова напоминала о целом букете религиозных и кинематографических ужасов. Услужливо снятый мозгом клип из мрачнейших ассоциаций пронесся перед ее мысленным взором. Но Таня поняла, что это не ее страх. Это была предписанная патриархией покорность: в этот момент женщине следовало ужаснуться и отступить. Вот только те, кто это предписывал, плохо представляли ее жизненные обстоятельства. Видимо, у них еще не было гостей из России. Таня сощурилась. Красная голова глядела на нее из кратера, как из тоннеля – и Таня сообразила, что ничего не мешает ей по этому самому тоннелю побежать. После секундной борьбы со страхом она перевалилась через край жерла и, не давая себе даже подумать о том, что ей полагается упасть вниз, помчалась вперед. Игуана оказалась не такой уж и огромной – и, самое главное, не слишком грозной: молчаливая решимость Тани определенно ее напугала. Она развернулась и, смешно виляя хвостом, засеменила прочь. Хвост игуаны был покрыт множеством темных полосок – и походил то ли на шлагбаум, то ли на милицейский жезл. Игуана водила им из стороны в сторону и вверх-вниз, посылая по нему сложные волны. Заметает следы, поняла Таня. У игуаны это неплохо получалось. Сперва они бежали по черному вулканическому тоннелю – но Таню отвлекли завораживающие движения хвоста, а когда она пришла в себя, оказалось, что вокруг уже не тоннель, а коридор. Это было, кажется, какое-то бюрократическое московское присутствие со множеством разных офисов, выходящих в один общий предбанник. В коридоре ходили люди – они недоуменно поглядывали на несущуюся вперед Таню. Но Таня уже заметила среди них игуану: та прикинулась дамой средних лет в красно-коричневом платье и полосатых чулках. Дама зашла в неприметную дверь. Таня оказалась рядом через секунду, но дверь была уже заперта. Таня несколько раз ударила в нее плечом, но дверь не поддалась. Ее не могли остановить какой-то дверью. Нет. Таня поняла, что действовать надо безжалостно и хитро. Она опустила руку, провела пальцем по тайному месту – и написала своим соком на грубом коричневом дерматине: #МЕТОО[20] Мир не посмел ничего возразить – только испуганно сжался. Тогда Таня коснулась тайного места еще раз – и, словно взмахом волшебной палочки, добавила к первой «О» вертикальную черту. Двери вагона метро тут же послушно распахнулись. Мы всю их патриархальную подземку переосмыслим, подумала Таня с торжеством – и вошла в вагон. Игуана была где-то здесь. Как и в прошлый раз, Таня отчетливо услышала ее мысли. «Ты все уже умеешь. Ты постигла тайны магии. Ты великая волшебница. Даже я не сумела от тебя спрятаться. Я ничего не могу тебе дать. Ничему не могу научить. Ты сильнее меня. Оставь меня в покое». Таня кивнула, как бы принимая эти слова к сведению, и пошла по вагону, вглядываясь в пассажиров. Игуана сидела в самом конце вагона. На этот раз она прикинулась мужчиной. Это был пожилой военный пенсионер в черном бушлате. Очки, потертая папаха, портфель с замотанной скотчем ручкой – все было вполне убедительно. Выдала тельняшка. Игуана вскочила с места, распахнула торцевую дверь и сиганула из вагона на шпалы. Таня прыгнула следом и побежала вслед за игуаной по гулко грохочущему тоннелю. Редкие лампы на потолке давали мало света – Таня видела только бетонные шпалы под ногами. Бежать надо было очень осторожно. Поезд скрылся, и стало совсем тихо – теперь Таня слышала только свой топот. Сперва игуана была рядом, но постепенно Таня перестала ее чувствовать. Было непонятно – то ли ящерица исчезла совсем, то ли как-то очень хитро затаилась. Таня по инерции еще некоторое время бежала непонятно куда и уже почти смирилась с поражением, когда ее осенило. Шпала, гравий, шпала, гравий, шпала, гравий. Полосы. Прямо под ногами. «Когда ты догонишь ее, – сказала Кларисса, – нападай и борись. Не слушай, не верь, не поддавайся. Никаких правил нет, кроме одного. Если ты победишь, игуана все сделает, как ты скажешь…» Не колеблясь ни секунды, Таня упала лицом вперед – и обеими руками крепко схватила игуану за хвост. Игуана оказалась приятной латиноамериканской дамой в длинном красном платье. У нее было дрябловатое и словно бы покрытое чешуйками пудры лицо, карминовые губы и лиловые веки. Бровей Таня почему-то никак не могла рассмотреть. Игуана вела себя странно. Собственно, она даже и не особо боролась с Таней – вернее в один момент вроде бы боролась, а в другой почему-то оказывалась в противоположном конце комнаты, где стояла у окна и оскорбленно курила сигаретку в длинном мундштуке. Правда, потом она вроде бы опять садилась рядом с Таней на шелковый маленький диванчик и начинала бороться.