– Сейчас они здесь есть? Вайолет удивленно взглянула на нее. – А что? Ты кого-то видишь? – Нет. Но кто-то сбросил вазу на голову моему другу, а я никого не увидела. Вот и подумала, что они, может быть, невидимки. – Я – невидимая. Во всяком случае, обычно. Иногда меня видят малыши и животные. Из взрослых ты первая. Кэти вздохнула. – Эти другие призраки. Кто-то из них мог попытаться убить Макса? Вайолет задумчиво постучала пальцем по губе. – Даже не скажу. Уверена, они здесь есть – я слышу их иногда. Стуки. Странная музыка. Холодный ветерок в старом крыле, где жила прислуга. Кэти даже опешила. Привидение, которому являются привидения. – Но ты никого не встречала? – Таких, как я, – никого. Может быть, в доме есть более слабые духи. – Она задумалась. – Они похожи на эхо. По рукам у Кэти побежали мурашки. Она огляделась – интересно, сколько таких эхо в этой комнате. Не очень-то приятно сознавать, что в отеле есть что-то, чего невозможно увидеть. – Если бы могла трогать. – В голосе Вайолет послышалась печаль, и Кэти попыталась представить, каково это – плыть по миру, ни к чему не прикасаясь, ни на что не влияя. – А ты… – начала она, но Вайолет исчезла. – Спасибо, Каспер, – пробормотала Кэти и, опустившись на кровать, попыталась определить, есть ли в комнате другие духи. Гвен посоветовала бы расслабиться, но как тут расслабишься. В этом мире беды можно было ждать откуда угодно, а теперь еще и призраки… Спускаясь в кухню по задней лестнице, она наткнулась на шедшего ей навстречу Макса. Он был в черной рубашке и черных брюках, с бейджиком «Ли Смит». – Куда направляешься? – Так, присматриваюсь. Веду разведку. – Бартона еще нет. – Знаю. – Макс улыбнулся. – Но я еще и часы ищу. Я – таинственный незнакомец, и миссия у меня не одна. – Не такой уж ты и таинственный. А для мошенника слишком откровенный. – Ты сама сказала, что можешь определить, лгу я или нет, и я надеюсь, что ты поймешь, какой я хороший, и отдашь мне часы. Просто так, по доброте души. – У меня их нет. – Может быть, скажешь, когда найдешь. Мы же теперь друзья и коллеги. Ну и что делать с таким самоуверенным нахалом? Тем более стоящим в опасной близости. – И что, такой подход обычно срабатывает? – Понятия не имею. Обычно мне соврать – раз плюнуть. Но не теперь. Начинаю с чистого листа. Кэти стояла на две ступеньки выше Макса, так что их лица были на одном уровне, но если бы она попыталась пройти, ей пришлось бы протискиваться мимо него на узкой лестнице. Словно прочитав ее мысли, Макс повернулся и прижался спиной к стене. Стоило ей только решить, что он недостоин доверия, как он выкинул такой вот фокус. Не тратя времени на излишние раздумья, Кэти повернулась и поцеловала его. Реакция последовала незамедлительно. Макс схватил ее за плечи и поцеловал в ответ. Она открыла рот, и поцелуй углубился. Ее тело отозвалось мгновенно, причем так мощно, как никогда прежде. Оно не просто проснулось и ожило. Сомкнув руки у него за головой, Кэти притянула Макса к себе, не прерывая поцелуя. Оторвав от ступеньки, Макс повернул Кэти так, что теперь она оказалась прижатой к стене. Тысяча восприимчивых точек открылась на ее теле, и каждая жаждала прикосновения. Одна его рука лежала на ее шее, другая блуждала по телу, растягивая за собой цепочку огненных следов. Выгнув спину, Кэти вжималась в него, пока из нее не вырвался короткий стон, мгновенно приведший ее в сознание. Что она делает здесь, на лестнице? Она похолодела от смущения. Руки Макса вдруг потяжелели. Его язык у нее во рту превратился во что-то лишнее, неуклюжее. Стюарт был прав: ей недоставало сексуальности. Кэти попыталась вернуть утраченное и, вспоминая, как шевелить губами, снова поцеловала Макса. Почему-то вспомнились Кэм и Гвен, которые почти не разнимали рук. Нежность и страсть проскакивали между ними при каждом прикосновении. Кэти хотела того же. Но говорить о сексе с тетей? Нет, с ней эта тема обсуждению не подлежала. Она вдруг заметила, что Макс уже не целует ее. Их взгляды встретились, и он осторожно улыбнулся. – Ты в порядке? – В полном. Моральные принципы допускали ложь во благо, и ей не хотелось оскорблять его чувства. В конце концов, Макс не виноват, что она онемела – от шеи и до пяток. – Ты как будто вдруг исчезла. – Вспомнила тетю. Макс отпустил ее. – Знаешь, это не так сексуально, как тебе кажется. – Извини. Дело не в тебе, а во мне. Было очень мило. Спасибо. – Мысленно она хлопнула себя по голове. – Очень мило? Спасибо? Она попыталась улыбнуться. – Мне надо идти. – Отлично. – Макс отступил к стене. – Без проблем. – Он повернулся и торопливо зашагал по лестнице. Спеша, ясное дело, поскорее от нее отделаться. Потратив кучу времени на Вайолет и Макса в «Грандже», а потом на чтение заметок по семье Бофортов и поиск в «Гугле» статей «призраки» и «помощь призракам», Кэти опоздала за занятие с Гвен. Голова кружилась от избытка информации, но, подходя к Эндхаузу, она решила не говорить об этом Гвен. Свою проблему она решит сама, а потом скажет: «Та-да, посмотри, что я сделала!» Она докажет тете, что вполне способна совладать со своей силой. Подойдя ближе, Кэти увидела, что Гвен вышла из дома на дорогу. – Извини, милая. Давай перенесем на вечер, ладно? – Она вскинула на плечо рюкзак. – Нужно повидать Фрэда. Сад у него совсем от рук отбился. – Я с тобой, – сказала Кэти, решив: небольшая физическая нагрузка это именно то, что ей надо после нескольких часов сидения за компьютером. – Делать мне все равно нечего. Гвен взглянула на нее искоса. – Ты разве ни с кем не встречаешься? После Стюарта прошло, наверно, сто лет. Тебе жить надо, веселиться. Обсуждать свою личную жизнь Кэти не собиралась. – Кстати, как Фред? Гвен отвела глаза. – Не очень хорошо. Почти все время дома. Глаза ослабли, и ноги болят, так что далеко ходить не может. – Он хотя бы розы свои видит? – спросила Кэти, когда они подошли к террасному коттеджу Фреда. Глядя на огромную клумбу, занимающую большую часть сада, она вспомнила вдруг, как ненавидит прополку. – Разве что мысленно. Кэти хотела спросить, зачем это нужно – тратить весь вечер, ухаживая за розами, которые Фред Байрс, вероятно, никогда уже не увидит. Впрочем, такая вот у нее тетя. Заботливая. Внимательная. Настоящая мать. Странно только, что при всем этом детей у нее не было. – Вот это надо добавить к мульче. – Гвен достала из рюкзака пластмассовый пакетик с надписью «костная мука». – Потом займемся прополкой, проверим, не завелась ли тля и нет ли признаков болезни, дистресса. В общем, как обычно. – Дистресс? – удивилась Кэти. – Да. Бурые листья, болезненного вида лепестки. Кэти покачала головой. – Это ведь всего лишь цветы. Гвен посмотрела на племянницу так пристально и задумчиво, что в какой-то момент Кэти стало неуютно под этим взглядом, и она, схватив пакет с удобрениями, попыталась его открыть. – Возьми ножницы, – сказала Гвен, но Кэти уже проделала ногтем дыру и рвала плотный, не-уступчивый пластик. – Что это вообще такое? Воняет ужасно. – Костная мука. – Из настоящих костей? Я думала, она просто называется так. Значит, розы едят кости. Вот и объяснение, почему я их так ненавижу. Есть, оказывается, причина.