– Давай, Слободан, зови своих гайдуков, – огласил леснику своё решение Егоров. – Только у меня одно условие будет, пусть он приходит сюда с Вуком по дороге и ведёт он с собой не более десятка людей. Сам же знаешь и помнишь, наверное, что мои люди в дозорах не спят. Как бы опять как при той встрече с Деяном не получилось. Надеюсь, у него после того всё там зажило? – Да, конечно, я всё понял, господин офицер, – подтвердил хозяин хутора. Его уважаемые гости, русские друзья могут не беспокоиться, больше таких недоразумений не повторится. – А пока пожалуйте в мой дом, там вы обогреетесь и выпьете крепкого турецкого кофе. Алексей крикнул своего заместителя: – Макарыч, остаёмся на ночёвку здесь. Сейчас хозяин скотинку выделит на забой для ужина, и чтобы с собой мяса в дорогу взять. Распорядись, пусть наши ему помогут. Да, и скоро десяток сербов из местных гайдуков могут пожаловать, пойдут в хутор по дороге, смотрите, чтобы наши ребята по ошибке союзничков не подстрелили! – Сделаем, вашбродь, передых под крышей – это хорошо, – улыбнулся унтер. – А то уже маненько притомились все в пути, да и железа этого на себе пёрли ведь тоже немало. – Ничего, скоро скинем его, – успокоил сержанта Алексей. – Вот увидишь, как ему тут местные обрадуются. Видел, с какими они карамультуками здесь воюют, еще, наверное, деды из них стреляли. А тут два десятка гладкоствольных карабинов французской системы в подарок, да ещё с десяток из местного хлама от тех выбитых сипахов под Княжевацем. Союзники явились ближе к полночи. Сначала подбежал вестовой от Макарыча, доложивший, что дюжина сербов, включая и сына хозяина, подходит по дороге к хутору. Все они вооружены ружьями, а у многих на поясе есть сабли. По лесу более никто не замечен, идут они без тайного сопровождения. – Ну что же, будем разговаривать, – потёр руки Озеров. – Позвольте, Алексей Петрович, сегодня роль важного полководца сыграть? Мне вроде бы как и по возрасту «надувать щёки» будет привычнее. – Да пожалуйста, – усмехнулся Лёшка. – Не больно-то уж и хотелось. Да ты, Мишель, и чинами-то, чай, повыше моего будешь. Куда уж мне до вас-то, Ваше благородие, вчерашнему егерскому прапорщику. – Но-но, вы уж не прибедняйтесь так-то, подпоручик Егоров. Будете в моей свите, – и Михаил принял важный вид. Командант гайдуков Братислав был живописен. Он стоял посредине комнаты в полушубке, подбитом на отворотах узорчатой парчой, в чёрной каракулевой шапке со свисающим с неё алым шарфом и в рыжих узких сапожках. В широкий красный ремень на его поясе было заткнуто аж четыре пистоля самых разных систем, длинный кинжал, пороховой рожок и ещё кривая сабля в зелёных ножнах. Этот чернобровый, усатый, с орлиным носом мужчина, видно, очень хотел выглядеть как можно воинственней и представительней. И теперь он топтался на месте, глядя на двух молодых русских, сидящих в свободной и расслабленной позе на скамьях. Пауза явно затягивалась. Уже знакомый Деян вышел из-за спины своего командира и громко его представил: – Командант четы гайдуков, грозный для врагов Сербии Братислав Стоянович! Командир гайдуков важно кивнул и сделал шаг вперёд. Озеров сидел, словно римский сенатор, ему сейчас не хватало только лишь тоги с пурпурной полосой, ну и соответствующего профиля. Лицо у поручика, пардон, было типичное рязанское, с эдаким широким носом и большими голубыми глазами. – Офицер для особых поручений при главном квартирмейстерстве Первой Дунайской армии Императрицы и Самодержицы Всероссийской Екатерины Второй, поручик Озеров! Как уж там смог справиться с переводом Живан, было решительно непонятно, но после этого представления Михаила славный командант гайдуков, похоже, весьма «проникся» и сразу же сбросил с себя всю напускную важность. Перед офицерами стоял самый обычный человек с вежливым и приветливым лицом, просто немного увешанный всяким боевым железом. – Присаживайтесь, голубчик, – Озеров величественно кивнул на стоящую чуть сбоку от стола скамейку. – Ваш человек, – и он кивнул на Слободана, – сказал, что вы меня очень хотели видеть? Это правда? – Да, конечно, – перевёл ответ команданта Милошевич. – Когда русский отряд проходил здесь, к его огромному огорчению, он не смог лично засвидетельствовать своё почтение господам офицерам. Они так быстро тогда ушли с хутора, что он просто не успел прибыть сюда вовремя, за что просит его покорнейше извинить. – Полноте, друг, – снисходительно махнул рукой Озеров. – У нас были важные дела, и мы действительно тогда очень спешили. Но мы всё же успели пообщаться с вашим помощником, как его там? Ах да, конечно, с Деяном, – и Михаил кивнул на переминающегося у порога гайдука. – И тот, кстати, нам поведал, что вы ведёте здесь свою непримиримую войну с захватчиками, и что за вашей четой числится уже немало славных дел. – Да, конечно! – командант расправил плечи и подкрутил усы. Его чета – это гроза окрестностей для всех османов. И за его голову ими даже объявлена большая награда. Ни один турок просто так и без большого подкрепления не осмеливается лезть на эти лесные отроги Старо-Планины. Если бы у них было бы в достатке оружия и боевого припаса, то и турецким гарнизонам бы тоже не поздоровилось, – и он с уважением взглянул на стоящее у стены оружие егерей. – Хм, – с важностью хмыкнул поручик. – В таком случае, похоже, мы можем быть весьма полезны друг другу. Наш отряд сейчас идёт к своей цели. Буквально полдня назад им был разгромлен турецкий гарнизон в Княжеваце, и там же разбита ещё и сотня кавалерии сипахов. Османы этого им, конечно же, не простят и они, разумеется, кинут сюда большие силы, справиться с которыми у русского отряда уже точно не получится. Если союзные им гайдуки столь отважного команданта Братислава помогут запутать их отряду след, то он лично будет им очень благодарен и всенепременнейше доложит об этой важной помощи в свой штаб армии, а может быть даже и лично фельдмаршалу Румянцеву. Как знать, может быть, эта услуга когда-нибудь и зачтётся гайдукам в будущем. А пока же у него есть хороший подарок для союзников, это три десятка ружей, из которых два самой новой французской системы. И к ним ещё есть даже около полпуда патронного пороха в придачу. Братислав явно пылал желанием помочь. Более того, он был даже этому очень рад. Что для него турки, пусть их даже и очень много, когда они, сербы, знают здесь каждый куст и расщелину. Пусть русские офицеры даже не сомневаются, они уведут возможную погоню на восток к Видинскому санджаку в Болгарию. Там хорошие горные, поросшие лесом склоны, и кавалерии османов ни за что не угнаться на конях за гайдуками. – Ну что же, хорошо, – улыбнулся Озеров и протянул Слободану руку. – Тогда скрепим наш союз рукопожатием. Нам действительно очень нужна ваша помощь, друг. Как знать, может быть, придёт время, и мы сможем ещё сражаться вместе, в одном строю! На следующее утро отдохнувшая и пополнившая припасы команда вышла на север. Егеря шли по уже знакомому им маршруту к Заечарам. В это же самое время по объявленному сигналу сбора в освобождённом от турок Княжеваце собиралась вся чета Братислава. Из многих окрестных сёл и хуторов подходили со старыми дедовскими мушкетами, фитильными ружьями и самым разнообразным холодным оружием взрослые серьёзные мужики и парни. Команданту нужно было два дня, чтобы перевооружить свой отряд и увести его на юго-восток в горный массив Чупровска-Планина ближе к горе Миджур. К вечеру следующего дня остатки разбитой егерями в Княжеваце сотни сипахов достигли Парачина, и уже от него гонцы поскакали с докладом в Ниш. Командир алая Хюссейн, помня строжайшее указание наместника реагировать на любое известие о вооружённых отрядах в пашалыке, вывел самолично пять сотен из города и двинулся в сторону Княжеваца. С момента уничтожения в этом городке гарнизона и до прибытия туда турок прошло ровно три дня. Пока что всё шло так, как ранее и рассчитывали русские офицеры. Заняв городок и допросив местное население, османы выставили вокруг дозоры и устроили отдых. Один из этих дозоров, проходя в пяти милях лесным просёлком на юго-восток, был обстрелян из зарослей неизвестными. Отряд из десятка всадников потерял троих и спешно отступил к основным силам в город. Утром все пять сотен сипахов вышли к месту нападения и прочесали окрестности. Были найдены тела убитых и натоптанный след от большого отряда, уходящего в сторону Болгарских гор. Бигбаши отправил гонцов с известием в Ниш и запросил подкрепление из горцев, а сам, спешив половину своего отряда, приступил к преследованию врага. В это самое время егеря преодолели шестьдесят вёрст и были всего в двух днях перехода от Заечар. Этот город был значительно больше Княжеваца, имел сильный турецкий гарнизон, и нужно было сделать всё, чтобы проскочить его незаметно. Погода была неустойчивой, недавняя оттепель сменилась резким похолоданием, что было, в общем-то, отряду на руку. Снег затвердел, кристаллизировался, и его толстая верхняя корка громко хрустела под ногами. Цыган отполз за густой куст орешника, выступающий из леса, и поднял руку со сжатым кулаком вверх – «Внимание! Тревога! Возможна опасность!» Затем он раскрыл ладонь и опустил её несколько раз к земле – «Всем лечь и укрыться!» Четверо егерей из головного дозора рассредоточились за стволами деревьев и вжались в сугробы. У старшего слух и зрение острые, если он подаёт сигнал, значит, что-то почуял. И правда, скоро с левой стороны натоптанного тракта послышался цокот копыт, и мимо разведки неспешно проехала пара десятков всадников. Распределившись, они внимательно осматривали обочину и лесную опушку. Так и казалось, что эти всадники в их стёганых толстых халатах и в лохматых бараньих шапках видят эти бело-серые холмики в грязных разводах на снегу, и вот-вот они развернутся резко, чтобы накинуться всей своей массой на егерей! Но нет, сипахи проехали дальше по дороге, и совсем скоро цокот копыт исчез вдали. – Вашбродь, не акынджи (лёгкая иррегулярная конница) это были, а пара десятков сипахов по этому тракту дозором шли, – докладывал Лужин. – Эти, конечно, вовсе даже не беслы, но по их настрою видно было, что уж больно хорошо они накручены своим начальством. С антиресом они подступы к дороге оглядывали, внимательно эдак. – Так, значит, просто так мы тут уже не проскочим, – чесал голову Егоров. – И дорогу эту проклятую ну никак ведь уже стороной не минуешь, в любом случае её пересекать нам где-нибудь придётся. Похоже, это тот самый тракт, который из Парачина на Видин идёт, а уже дальше через Дунайскую переправу в Валахию. Ладно, сделаем всё, что только можно, лишь бы следов нам поменьше оставить, а там уж как Бог даст. Встаём на днёвку здесь, отдыхаем, а затем проскакиваем через дорогу в сумерках, приглаживаем за собой след и бегом на север. В любом случае часов десять у нас в запасе точно будет. Османы-то ночью воевать не любят. Навряд ли они до утра дозором по этой дороге пройдут. Глава 11. Последний рывок От Заечар, который сейчас команда обходила с востока, и до Придунайского Брегова было всего-то около ста вёрст. Менее трети всего пути оставалось пройти до места встречи с ожидающими их в устье судами. Но эти вёрсты были, похоже, самыми трудными. Предгорья в этих местах сильно сглаживались, и здесь появлялось много открытых степных участков и огромных полян, где была возможность прохода для конницы. – Затирайте шибче след, – наставлял заслонный десяток Тимофей. – Глядишь, и не разглядит его турка, когда проезжать мимо будет. – Эх, снежка бы немного с небес, чтобы припорошить здесь всё до утра! Но снега не было, и приходилось только лишь уповать на невнимательность турецкого дозора. След в след перебегали егеря через открытое место, а затем уходили в лес напротив. А за последними шла та самая заслонная группа, которая волоком прометала вязанками лапника эту хорошо натоптанную десятками людей тропу. – Ну всё, а теперь ходу! – и отряд понёсся вперёд. Как ни спешили, но за последнюю ночь удалось пройти не более пятнадцати вёрст. – Отряд, привал четыре часа! Пятёрка Тимофея караулит первая, потом её меняют люди Живана! Костры даже не раскладывали. Пожевали всухомятку из дорожного пайка и все тут же завалились спать. Время отдыха пролетело незаметно, Алексею казалось, что он вот только закрыл глаза, а его уже будил Милорадович: – Господин подпоручик, Алексей Петрович, время, в путь пора, прикажете будить команду? Лёшка скинул с себя плотный полог. Ноги были такими тяжёлыми, словно на них сейчас были надеты не укороченные сапожки, а солдатские «кирзачи» из 20-го века, да ещё и облепленные хорошо глиной. – Поднимайте людей, Живан, кипятка вы, надеюсь, успели нагреть? – Так точно, – ответил серб, – все десять котелков, перед самой побудкой, всё, как и было вами приказано, Ваше благородие. – Ну и отлично! – кивнул Лёшка. – Тогда полчаса на обед и на оправку, а потом опять бегом вперёд. Над местом привала парило. Егеря разводили в котелках быстрый походный кулеш, в обжаренную ячменную муку ими вливался крутой кипяток, затем туда стругалось тонкими пластами вяленое мясо, кидались шарики топлёного коровьего масла, и добавлялось ещё немного жира. Для вкуса туда же подсыпали щепотку специй да соли, и вот, всего-то через какие-то десять минут это быстро сготовленное варево уплеталось всеми за обе щёки. Быстро, вкусно и очень питательно! Егоров оглядел егерей. Было заметно, что его солдаты устали. Не слышно было их смеха, традиционных шуток или беззлобных подначек, всё сейчас делалась быстро, с максимальной экономией времени и сил. Особенно сейчас доставалось Василию с Саввой, именно на их плечах выносились два оставшихся осколочных фугаса. Как ни жалко было всех, но нужно было двигаться вперёд. Если дозоры сипахов обнаружили всё-таки их след, то совсем скоро, пожалуй, что уже до ночи, они сами об этом узнают. – Команда, закончили обед, пять минут на оправку и выдвигаемся, – отдал команду Алексей. – Головные, вам уже можно уходить вперёд! Одна, вторая, третья верста бега пройдена по холмистой лесной местности. Неужели они всё-таки проскочили незамеченными? – Вашбродь, капрал велел вам доложиться, что позади, в отдалении фигурки конных мелькнули, – запыхавшись, частил Тарас. – Там как раз перелесок редкий был, вот они-то и проскакали его, а мы их увидели. – Ну вот, значит, все-таки не проскочили, – выдохнул Лёшка. – Передай Живану, пусть он там позади сломя голову в бой не лезет, а быстрее оттягивается к нашей основной группе. А тут уже мы их все вместе встретим. Засаду устраивали в спешке, времени на хорошую подготовку сейчас просто не было, да и место было неудобное, егеря залегли подковой около своего основного следа, приготовив ружья к бою. Первыми на поляну выскочили братья Николичи. Лазар и Велько пробежали её с ускорением и упали в снег уже возле цепочки егерей. А вот показались, наконец, и Никита с Тарасом. Последним бежал уже сам капрал Милорадович. На открытое место за их спинами выскочило сразу пять всадников, ещё около дюжины мелькало среди стволов деревьев напротив. Турки издали воинственные гортанные звуки и пришпорили своих коней. Всего-то шагах в пятидесяти от них уже были те беглецы в своей серо-грязной одежде, по следам которых они двигались уже несколько последних часов. Догнать их и порубить! Из-за стволов деревьев напротив треснул один, второй ружейный выстрел, а затем уже раскатисто грохнул целый залп. Первую верховую пятёрку сбило на землю всю. Выскакивающие на поляну сипахи из своих полутора десятков потеряли более половины, и теперь их остатки неслись сломя голову обратно по своим же следам. – Тьфу ты, – сплюнул Озеров, – теперь-то уже о нас все собаки в окрестностях будут знать. – Эх, всего лишь вёрст семьдесят ведь, наверное, осталось до Дуная. – Никак по-другому нельзя было с этой погоней, Мишель, – словно оправдывался Егоров. – У нас просто времени не было их там охватить, они ведь уже на плечах у моего заслона висели, ещё бы чуть-чуть и посекли бы всех ребят. А теперь только ходу! Остальные двое суток команда неслась со всей возможной скоростью. По два часа, сократили время больших привалов, из пищи теперь всех выручал только лишь талкан да орехи. Команда непрерывно двигалась и днём, и ночью, Егорову было уже теперь не до маскировки. Главным было проскочить эти семьдесят последних вёрст и выйти к ожидающим их галиотам. Третьего марта с ночи резко потеплело, а потом пошёл мелкий затяжной дождь. Брегово открылось в сером утреннем свете с левой стороны. – Командир, там конница, разворачивается в нашу сторону, – доложился старший левого бокового дозора Трифон. – От сельской околицы сотни две на нас выходят. – Братцы, нам нужен хороший рывок, в версте к северу длинный овраг начинается, там уже проще отбиться будет, бего-ом! – крикнул Лёшка, задавая для всех темп. Лошадям сипахов было тоже непросто скакать по этой раскисшей хляби из снега и грязи. Дозорный десяток сходу влетел во вспучивший от талого снега ручей, и несколько лошадей даже пришлось из него с натугой вытягивать. Предстояло сделать приличный крюк, и всё это замедлило выход конницы на линию атаки. Наконец командир османского отряда увидел перед собой на небольшой возвышенности серые тени. – Это русские, их уже три недели все ищут! Они посмели вступить на землю султана. Рубите их, правоверные! Алга! – Курт! Готовьте фугас в ста шагах! Егеря! Штыки одеть! Первая шеренга штуцерных с колена, вторая фузейная стоя! То-овсь! Раскисшее поле гасило скорость движения кавалерии, а изгиб оврага стеснял движение коней и заставлял их сбиваться в плотный порядок. Нырни сейчас команда егерей в этот овраг за спиной, и её там на выбор попросту расстреляют сверху все эти сотни всадников из своих карабинов и пистолей. Нужно было во что бы то ни стало сбить этот наступательный порыв противника, заставить его откатиться назад, а затем уже уходить и самим дальше. – Штуцерные, прицел четыре сотни шагов, фузейные двести пятьдесят. Внимание! Штуцерные огонь! – И пятнадцать винтовок грохнули первым залпом. Вдали слетело с коней несколько фигурок.