Застигнутая врасплох таким бурным проявлением чувств, я стояла истуканом и не делала никаких попыток ни отстраниться, ни прижаться ближе. В этот момент откуда-то сверху раздалось громкое покашливание. Крис отстранился, и мы оба подняли головы. С верхушки колодца на нас смотрели Рэд и Гаспар. Глава 29 Где умирает дружба и рождается любовь Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга, удивленные неожиданностью встречи. Потом Крис первым пришел в себя и произнес: – Помогите нам, пожалуйста, выбраться. Спустите веревку. Рэд посмотрел на Криса, поджал губы и отчеканил: – Сейчас. На некоторое время они с Кроуном скрылись из вида. Пока мы ожидали, друг повернулся ко мне и попытался неловко оправдаться: – То, что произошло… Нам нужно поговорить… – Не сейчас, – грубо оборвала я, совершенно не готовая к выяснению отношений. – Хорошо, – смиренно кивнул друг. – Позже. В скором времени вернулись Рэд и Гаспар с длинной веревочной лестницей, по которой мы выбрались наверх. Тэтчерд вел себя отстраненно вежливо. Любезно подал мне руку, помогая ступить на землю, но ни на один лишний миг не продлил вынужденные объятия и поспешил поскорее отстраниться. Лишь плавящийся в глубине глаз янтарь говорил о том, что мужчина зол. Они с Кроуном внимательно выслушали нас и пояснили, что у колодца оказались почти случайно. Осмотрев место происшествия, мужчины как раз собрались уходить, но дотошный следователь решил заглянуть в колодец, на всякий случай. Я молчала и почему-то чувствовала себя неловко, словно ученица, которую застали за списыванием. Хотя никакой вины за собой не ощущала. Ведь не я целовала Криса, а он меня. А это абсолютно разные вещи. В лесу уже сгущались сумерки, пора было возвращаться обратно в поместье. Однако я просто не могла оставить ситуацию без разъяснения. Отправив Криса и Гаспара вперед, со словами, что догоню их чуть позже, я устремилась за Рэдом, направлявшимся к «Жареному петуху». – Стой! – окликнула его, догнав на опушке леса. Мужчина остановился, но не обернулся. Я оббежала его кругом и, встав прямо перед носом у Тэтчерда, горячо затараторила: – Рэд, это не то, что ты подумал… Вернее, то, но все не так… Это… я просто… Словом, это от радости… Крис – мой лучший друг… От бега и волнения я задыхалась и никак не могла толково сформулировать свою мысль. Полицейский стоял, словно каменное изваяние, внешне никак не реагируя на мои покаянные речи. От обиды и собственного бессилия я схватила его за лацканы пиджака и стала яростно трясти, как собака меховую подстилку. – Рэд! Ты слышишь меня?! Отвечай! – отчаянно кричала я. Тэтчерд аккуратно, но крепко схватил меня за запястья и оторвал от своей одежды. Затем отпустил и, смерив задумчивым взглядом, произнес: – Кира, я взрослый мужчина и знаю, чего хочу в этой жизни. Подобные игры на два фронта или метания из стороны в сторону мне не интересны. Моя женщина должна быть только моей. Подумай, действительно ли тебе это нужно. Расставь приоритеты, Кира. Тогда и поговорим. Сказав это, он продолжил идти вперед, не останавливаясь, не оборачиваясь и нимало не заботясь о том, как я доберусь до поместья в темноте. Обратно я возвращалась расстроенная и злая одновременно, пыхтя себе под нос и пытаясь разгрести тот сумбур из мыслей, что образовался в моей голове. Конечно, я не рассчитывала, что Тэтчерд растает и тут же падет к моим ногам, но и такого холодного безразличия от него не ожидала. И все из-за этого глупого поцелуя. Ладно бы еще поцелуй был стоящим, а там ведь и обсуждать нечего. У меня даже не екнуло нигде, будто с братом целовалась. Осознав эту мысль, я остановилась прямо посреди чащи. Странное дело, когда-то я думала, что Крис моя вторая половинка, родная душа, и втайне мечтала о его поцелуе. А когда он случился, не почувствовала ровным счетом ничего. Неужели я выдавала привязанность за любовь? Вспомнив поцелуи с Рэдом, вдруг поняла, что ни о каком сравнении речи идти не может. Это все равно что сравнивать кусок сыра с хомячком. Улыбнувшись собственной аллегории, я заспешила по тропинке, пытаясь догнать ушедших вперед друзей. Мы поравнялись уже практически на границе с Кроунхоллом. Крис и Гаспар горячо обсуждали тайные ходы в подземельях замка. – …я знаю три, – продолжал младший герцог. – Из гостиной на кухню, из хозяйского крыла к слугам и из матушкиного кабинета в молельню. В детстве мы с Грегом часто пробирались на кухню и воровали сладости, когда подросли, уже бегали к молоденьким служанкам… – Тут Гаспар плутовато улыбнулся и покосился на меня. – А ход в молельню? – поинтересовался Крис. – Его мы с братом нашли случайно, когда пытались сбежать от карательно-воспитательных мер герцогини, – усмехнулся младший герцог и продолжил: – Потяните портрет на столике на себя, и в стене откроется проход, который выведет прямо в молельню, за алтарь. Мы с Крисом переглянулись. Значит, тайных выходов из кабинета миледи было два. Пришлось рассказать герцогу о еще одном проходе, который открывался, если положить портрет на стол и сдвинуть «от себя». Он внимательно выслушал и после недолгих раздумий произнес: – Кроунхолл строил человек, которому всюду мерещились тайные заговоры. Семья не распространяется на эту тему, чтобы не порочить образ доброго мецената, каким его знает город, но я не удивлюсь, если выяснится, что под замком целая сеть тайных ходов и секретных комнат. – Затем, после минуты раздумий, с улыбкой добавил: – Теперь понятно, каким образом его жена преодолевала грозовой фронт. Она просто пользовалась туннелем в сокровищнице, который приводил ее прямо к любовному гнездышку. Удобно. – Думаешь, Мизуар не догадался, что тайный ход можно использовать таким образом? – скептически хмыкнула я. – Думаю, что этот ход мог построить и не он, – также хмыкнул в ответ Гаспар. – Любовником Виолы, насколько мне известно, был маг земли. Он вполне мог воспользоваться своими силами и протоптать дорожку к любимой… Я задумалась. Эта версия казалась вполне правдоподобной и объясняла запутанность подземного хода. Вероятно, избранник Виолы опасался, что любимая может попасться, поэтому подстраховался, создав множество ложных выходов. Не зная точно, куда идти, ты никогда не найдешь верный путь. Хитро. Дойдя до замка, мы взяли с Гаспара обещание молчать обо всем, чтобы не спугнуть преступника. Уже стоя на лестничной клетке, я задала ему последний вопрос, который давно меня мучил: – Ты не помнишь, кто обнаружил открытую дверь в сокровищнице? Герцог нахмурился, вспоминая, и через минуту проговорил: – Если мне не изменяет память, Лара. Я кивнула и, взяв Криса под руку, стремительно потащила наверх, в свою комнату. Пора было серьезно поговорить. Оказавшись в своих покоях, я почувствовала себя более уверенной и защищенной. Оставив друга и Шныря изумленно наблюдать за мной с диванчиков, первым делом тщательно обследовала все помещения. Не найдя ничего подозрительного, тяжело опустилась в кресло и мрачно резюмировала: – С сегодняшнего дня нам нужно быть предельно осторожными. Кто-то из обитателей замка явно пытается нам помешать, а это значит, что мы на правильном пути. Я сделала паузу и выразительно посмотрела на Криса, а потом припечатала: – Теперь ты ночуешь здесь. Но делаешь это очень аккуратно. После ужина уходишь к себе, а на ночь тайком приходишь сюда. Пусть все и дальше думают, что ты спишь в своих покоях. Особенно осторожно ведем себя с прислугой. Крис кивнул и спросил: – Думаешь, это кто-то из них? Я сказала Шнырю: – Расскажи Крису про свой обыск. Чертяка пояснил: – Сегодня утром я прошерстил комнаты горничных. Под матрасом одной из кроватей нашел куклу с пришитым сушеным пауком… – Такие делают деревенские ведьмы, чтобы наслать на кого-то смертельное проклятие, – пояснила я. – И чья это была кровать? – уточнил барон. – Служанки Лары, – ответил Шнырь. Мы притихли. Все знали, что Лара – горничная Криса. После минуты молчания я сказала: – Уверена, она сделала это из-за любви к конюху Мике. Вопрос только в том, причастна ли Лара к похищению герцога. Крис лишь молча кивнул, очевидно, барону было неприятно осознавать, что именно его служанка оказалась замешана в черных делах. Разговор сам собой сошел на нет, и мы, не сговариваясь, стали готовиться ко сну. Крис ушел в свою комнату, чтобы вернуться к нам пару часов спустя, а я вышла на балкон подышать. После приключений под землей, где кислорода катастрофически не хватало, я гораздо больше стала ценить свежий воздух. Взглянула на Лауру и Миару, которые уже не одну сотню лет молчаливо несли кару лишь за то, что один раз помогли своей хозяйке, и меня вдруг осенила догадка. Дриады поплатились за то, что спрятали вещь, которую хозяин, по всей вероятности, очень ценил. А если предположить, что это было именно то кольцо из жемчужного гарнитура, которое Виола оставила где-то в деревне, как рассказал старый Моз? – Девочки, подъем! – бодро заголосила я, увлеченная новой идеей. Кариатиды медленно встрепенулись и, скидывая с себя оцепенение сна, удивленно уставились на меня. – Что тебе нужно, ведьма Кира? – прошелестели они в унисон. – А скажите-ка мне, – вкрадчиво начала я, – перед тем как Мизуар вас проклял, не кольцо ли своей хозяйки вы прятали? Статуи молча смотрели на меня, на каменных лицах читались недоумение и священный ужас. Я поняла, что попала прямо в цель, и решила их дожать: – Жемчужное кольцо с черным алмазом… – Да… – вдруг горько протянула Лаура. – Из-за этого кольца мы навеки прокляты… – зашипела Миара. – Не на веки, – убежденно отмахнулась я. – Если скажете, где спрятали, с его помощью я смогу вернуть вам первоначальный облик. – Но… хозяйка… – жалобно зашипели каменные девы. – Вашей хозяйки уже шестьсот лет как нет на свете! А я есть! Рядом, живая и готовая помочь. Решайтесь скорее, – торопила я. На несколько минут повисло тягостное молчание. Я уже подумала, что не смогла достучаться до них, как вдруг услышала: