Она поднесла к ее губам чашку с отваром. – Пей, не болтай. Снова этот запах от ее ладоней – свежий и горький, отгоняющий дурные сны и плохие мысли. – Он снился мне сегодня, – вслух подумала Николь. – Кто? – Маркиз де Мортемар. – Сегодня? – хмыкнула старуха. – Как бы не так. Николь непонимающе уставилась на нее. – Я притащила тебя сюда, когда была гроза. Позапрошлой ночью. И с тех пор ты не просыпалась. Девочка чуть не поперхнулась лепешкой. Ведьма хлопнула ее по спине – удар вышел чувствительный, будто лопатой приложили, – и успокаивающе заметила: – Это хорошо. Крепкий сон лечит тело и душу. А у тебя болело и то, и другое. Она проследила, чтобы Николь выпила отвар до последней капли, и обтерла ей губы чистой тряпицей. – Может быть, в этом месте время течет по-другому? – Николь никак не могла поверить, что прошло больше суток. Ведь пропал же когда-то трубадур Гильом Шестипалый, заслушавшись песней феи. Пока фея пела, лист, упавший с макушки дуба, успел лишь опуститься на траву рядом с Гильомом, а у людей минуло двести лет. – В этом месте? – хмыкнула старуха. – Уж не думаешь ли ты, что попала в рай? Николь покачала головой: – Вряд ли там так паршиво кормят. Ведьма затряслась от смеха. – Твоя правда, лягушоночек! Хоть мне и не доводилось бывать в раю, но думаю, что кушанья там будут повкуснее этих. Она сгребла посуду и ушла. Безразличие, охватившее было Николь, рассеялось без следа. То ли помогла лепешка, больше похожая на лекарство, чем на еду, то ли крепкий травяной отвар. И тело, еще недавно невесомое, как стрекозиное крылышко, понемногу налилось тяжестью. И все-таки, где она? Последнее, что помнила Николь, – короткий полет, закончившийся ударом о всхлипнувшую размокшую землю. Едва ее тело коснулось дна, со всех сторон потянулись растопыренные лапы, вылезающие из стен могилы. Потом сверху возникло лицо с белыми космами, в нос ударил тяжелый запах мертвечины – и все закончилось. Николь заскреблась на постели, пытаясь подняться. – Эй, лягушоночек, – окликнула старуха. – Что это ты задумала? Медвежья шкура тяжела, как могильная плита! Николь со стоном свалила на пол покрывало и села на топчане. Босые ноги окунулись в пушистый мех. – А ну стой! Прежде, чем старуха добежала до нее, Николь неимоверным усилием вытолкнула тело вверх и застыла, покачиваясь, как стебелек на ветру. Получилось! Но радость ее продлилась недолго. Ноги подогнулись, и Николь свалилась прямо на руки подоспевшей ведьме. Забытая рана тотчас напомнила о себе пронизывающей болью. Старуха подхватила ее, подняла и переложила на топчан. – Куда это ты собралась? – осведомилась она. – Решила сбежать от меня, лягушоночек? От бессилия и слабости Николь расплакалась. Голая, жалкая, как полудохлый червяк, она скрючилась на кровати и уткнулась лицом в сгиб локтя, чтобы укрыться от насмешливого взгляда. Она чувствовала, что старуха смотрит на нее с довольной ухмылкой: можно не бояться, что птичка улетит из клетки. Да и какая из нее теперь Птичка… Лягушоночек – и только, права ведьма. – Что с тобой, Николь? Девочка вздрогнула от изумления. Топчан скрипнул, когда старуха села рядом с ней. – Тебе рано вставать на ноги. Неужели ты и в самом деле думала убежать? Зачем? Я не стану держать тебя силой, поверь мне. Грубоватый голос ведьмы звучал теперь мягко, и насмешки в нем не было. Николь шмыгнула носом и неожиданно для себя призналась: – Я хотела взглянуть, что за дверью. – И для этого встала на ноги? Золотце, из тебя вылилось столько крови, что даже опорожняться тебе нужно с молитвой. А ты решила полюбоваться на солнышко? Николь молча помотала головой. Не объяснять же ведьме, что она лишь надеялась понять, где они находятся. Вдруг снаружи светит вовсе не солнце, а багровые костры, которые жгут гномы глубоко в подземельях? И чирикающая птичка – вовсе не птичка, а обманка. Колдуньи горазды на такие проделки. Гильом Шестипалый четыре года развлекал троллей своим пением, думая, что выступает перед королем на пирах, а все потому, что колдун навел на него морок по просьбе подземного народа. – Что ж, ладно, – вдруг раздалось сверху. – Вставай, только тихо. Ведьма помогла девочке сесть. Не успела Николь опомниться, как на ее плечи набросили длинную накидку из тонкой серой шерсти, перепоясали простой веревкой, ноги обули в войлочные башмаки. – Держись за меня. Старуха подвела пленницу к двери, отодвинула засов и толкнула дверь. Николь окатило, точно волной, теплым воздухом, птичьим щебетом и взволнованным шелестом листвы. Схватившись за перила, девочка сама сделала несколько шагов и остановилась, широко раскрыв глаза. Вокруг был лес. Солнце ткало золотую паутину в его раскидистой кроне, подпиравшей небо, вспыхивало в непросохшей с ночи росистой траве. Николь никогда не доводилось видеть таких огромных дубов. Среди могучих кряжистых стволов, настоящих великанов лесного царства, стояли навытяжку темно-синие стражи – колючие веретена можжевельника. Запах их – крепкий, смолистый – был словно густое пьянящее вино, способное сбить с ног одним ароматом. – Насладилась? – грубовато спросили сзади. – А теперь живо давай обратно. Вместо того, чтобы послушаться, Николь опустилась на нагретые доски крыльца и облизнула пересохшие губы. В высокой траве искрились стрекозы. На краю леса щедро разливалась розовая пена благоухающей жимолости. – Как мы здесь очутились? – Вышли через дверь, – фыркнула старуха. – После кладбища. – Не твое дело. Дай-ка руку. – Я помню, что лежала в могиле, – настойчиво повторила Николь. – Как мы оказались посреди леса? Старуха обогнула сидящую девочку, присела перед ней на корточки. В зеленых глазах засветилось насмешливое любопытство. – Да ты осмелела, лягушоночек. От свежего воздуха, а? Николь не отвела упрямого взгляда. – Как мы здесь оказались? Ведьма сдалась: – Я вытащила тебя из ямы и принесла сюда. Ты лежала в беспамятстве, волочить тебя было не так уж и тяжело. – А всадники? – Удрали. Может, ты не знаешь, – старуха оскалилась в неприятной усмешке, – но меня здесь побаиваются. Николь отвела глаза. Ее разрывали противоречивые чувства. Ведьмы служат дьяволу. Но эта ведьма спасла ее. Она желает тебе зла! Она привязывала капустные листья к ее ногам, чтобы унять жар. Вспомни, что она сотворила с деревней Левен!