Это и был камень. Серый, покосившийся, неровно обтесанный могильный камень. Ливень внезапно стих, словно небеса сжалились над измученными людьми. Вновь сверкнула молния, и в ее свете Николь увидела то, чего боялась больше всего. Ее окружали надгробия. А белое пятно, которое Николь приняла за стену дома, было не чем иным, как останками разрушенной церкви. Она стояла на кладбище Левен. Николь в ужасе отдернула руку от надгробия. На несколько мгновений она забыла даже о тех, кто охотился на нее. Но крик, полный свирепой радости, вернул ее к действительности. – Хватайте ее! К ней направлялись сразу двое. Остальные окружили поляну, держась под деревьями. Первый подбежавший к Николь – коренастый, с багровым шрамом через все лицо – выхватил меч. – Взять живой! – раздался яростный крик. – Приказ графа! Но воин покачал головой и ухмыльнулся. Улыбка у него была веселая и бешеная. – Пусть граф не беспокоится, – крикнул он, – привезем живьем! Только без ног. Больше не удерет! Он раскрутил меч над головой. Голубое, как лед, лезвие с тихим свистом разрезало струи дождя. Девочка попятилась, не сводя глаз с оружия. Брызги от меча разлетались во все стороны, и она вдруг с ужасающей ясностью представила, что так же будут разлетаться и капли ее крови. Свист становился все громче – вот уже не лезвие, а сплошной блестящий круг рассекает сумрак. Не прекращая вращать кистью, воин шагнул к Николь. Видение травы, скользкой от черной крови – ее крови! – стало ярче. Нападавший сделал еще шаг – и поскользнулся. Нога его поехала вперед, и мужчина, нелепо дернувшись, грохнулся на спину. Николь отбежала назад, затравленно озираясь. В этот миг она готова была искать защиты у любого из всадников, лишь бы не быть разрубленной, словно курица. Но те замешкались. Их кони отчего-то отказывались сдвинуться с места, будто чутких животных кладбище пугало так же сильно, как саму Николь. – Спасите! – взмолилась она. Неужели никто не защитит ее от этого безумца с мечом? Мужчина со шрамом снова враскачку двигался к ней, ускоряя шаг. Неудача взбесила его. Теперь его не могли остановить ни усиливающийся дождь, ни окрики товарищей. Краем глаза девочка видела, как бородач наконец справился с конем – единственный из всех – и направляет своего вороного к ним. – Не сметь! – кричал Андрэ. – Убью! Но в глазах человека со шрамом горел огонь одержимости. Вороной шарахнулся от надгробия, едва не сбросив седока, и жалобно заржал. Таким же испуганным ржанием отозвались ему и остальные лошади. Больше спасения ждать было неоткуда. – Провались ты в ад! – выдохнул воин и вскинул меч. Позади Николь раздался странный звук – липкое чавканье и хлюпанье. Точно и вправду разверзлась бездна, готовясь принять душу грешницы. Убийца перевел взгляд с Николь на то, что происходило за ее спиной. Увиденное заставило его выронить меч. Он поднял руку для крестного знамения, но не смог донести ее до лба и застыл, превратившись в статую с перекошенным от страха лицом. Николь медленно начала поворачиваться. Она слышала вскрики, видела, как другой всадник вдалеке попятился, упал и пополз прочь, завывая от ужаса. Лошади подались назад, не слушаясь наездников. И когда она обернулась, ей стало понятно, почему. Земля и впрямь разверзлась. За покосившимся камнем открылась зияющая могила. А из нее, освещенная яростными вспышками молний, вылезала старуха в лохмотьях с черным, как смерть, лицом. Ничего страшнее Николь не видела в своей жизни. Будто повинуясь брошенному проклятию, скелет, наспех обросший плотью, подбирался к живым. Сладковатый тленный дух распространялся по всему кладбищу. Ухватившись за надгробие, старуха выбралась из ямы и шагнула вперед. Рвущийся наружу крик застрял у Николь в горле. Старуха протянула к ней когтистую лапу и ухватила девочку за раненое плечо. Даже боль не заставила Николь выдавить хотя бы звук. Она онемела. Ведьма запрокинула голову к небу, и над могилами разнесся визгливый хохот. Ответом ему было ржание перепуганных лошадей. Леденящий кровь смех оборвался. Подтащив добычу к могиле, чудовище столкнуло ее вниз, и торжествующий крик огласил окрестности. А затем старуха обвела взглядом людей, застывших в ужасе, облизнулась и шагнула к ближнему всаднику. Им оказался Андрэ. Под взглядом кошмарной твари верный слуга маркиза ощутил, что волосы у него на голове шевелятся. Он уже видел, как и его тянут в могилу костлявые пальцы, видел, как смыкается над ним земля, как летит он в бездонную тьму. Молния ослепила людей, а следом ударил оглушительный гром. От него вскрикнул лес, отозвались протяжным гулом подземные воды. Старуха закрылась рукой, словно устрашившись небесной кары. Андрэ пришел в себя. – А-а-а! – закричал он и хлестнул Ворона. Жеребец вздрогнул и бросился с места в карьер. За ним помчались и остальные, изо всех сил погоняя мокрых лошадей. Когда кладбище опустело, карга склонилась над могилой, в которую упала Николь. – Ну здравствуй, малютка, – сказала она и оскалилась. – Сейчас спущусь к тебе. Святой Франциск напоследок оказался милосерден к девочке: прежде, чем старуха исполнила обещанное, Николь потеряла сознание. Глава 8 – Месье Бонне! Месье Бонне! Лекарь вскочил с постели. За окном мельтешили огни, кричали люди, и потому первая его мысль была о пожаре. Он отодвинул засов. – Месье Бонне… В комнату ввалился запыхавшийся слуга. Венсан принюхался, но его чуткий нос не уловил ни дыма, ни гари. – Что случилось? На нас напали? – Его милость требует вас, – задыхаясь, выговорил тот. – Скорее! В северное крыло! …Плач и крики Венсан Бонне услышал, едва только завернул в галерею. В конце ее, у входа в покои дочерей графа, толпились люди. Одутловатая женщина, в которой Венсан не сразу признал няньку, громко читала молитву. – Лекарь… Пустите лекаря… – зашептались вокруг, когда он приблизился. Слуги расступились, отворачивая от него перепуганные лица. Кто-то плакал. Белый, как мел, стражник у дверей шевелил губами, бессмысленно глядя перед собой. Венсан протиснулся мимо него. Он уже догадывался, что увидит. Но даже у него вырвалось невнятное восклицание, когда взгляд его упал на кровать. Элен де Вержи лежала на спине и смотрела в потолок навсегда остановившимся взглядом. – Лекарь здесь, ваша милость, – почтительно сказал кто-то. Гуго де Вержи обернулся к лекарю. Лицо его было спокойно и страшно. – Подойди. Бонне остановился возле постели, склонив голову.