– Это когда по лесу с компасом бегают и по азимуту ходят, – пояснила Женька, искоса посмотрела на Тыниса и улыбнулась. – А что так пленка-то у тебя быстро… – Так они ж со Светкой тут… Уж Катерина-то знала, ага… Как знала и то, что Женька давно уже заглядывалась на ее старшего брата Максима… Да только вот он ее, увы, не воспринимал… – А что это мы – «тут»? – «полезла в бутылку» Кротова. – Ничего мы тут. Фотографировались только. Между прочим, при вас. Мишка, – девушка перевела взгляд, – а что, Анатолий Иваныч на усадьбу не собирается? – Не-а, – вместо Сорокина отозвалась Маринка. – Он фотик взял и на озеро пошел побродить. Сказал – «напитаться природой». Услыхав такое, Светка сдула упавшую на лоб челку и томно помахала ладонью: – Жарко как. Пойду искупаюсь… – Правильно! – тут же закивала Мезенцева. – И мы тоже пойдем. Верно, Женя? Тынис вдруг вскинул глаза: – А внутри что, не посмотрим? – Посмотрим… – Женька искоса взглянула на подругу. – Ну, мы тут недолго… Догоним. – Как хотите. А мы пока пойдем… Заклятые соперницы дружно зашагали через луг к лесу, точнее к лесному озерку. – Надеюсь, на этот раз никто подсматривать не будет, – сорвав на ходу василек, хмыкнула Кротова. Проводив девчонок глазами, Женька обернулась к Тынису: – Ну что, внутрь? – Ага! – Вон там, через выбитое окно можно, – указал рукой Мишка. – Я покажу. Внутри царила таинственная полутьма, дневной свет проникал лишь через щели в заколоченных досками окнах. Впрочем, кое-где и досок-то не было… – Кто хочешь – заходи, что хочешь – бери, – поднимаясь по скрипучей лестнице в мезонин, тихо промолвила Женька. Позади громко чихнул Тынис. Да и все разом зачихали – пылища! В мезонине не оказалось ничего интересного – ни старинных подсвечников, ни книг, ни даже стульев – все давно уже вынесли, остался лишь огромных размеров стол, покрытый толстым слоем пыли. – Смотри-ка! – Женька подняла с пола желтый фантик: – И здесь конфеты ели. «Лимончики»! – Верно, ребята местные на рыбалку ходили, – вслух предположил Сорокин. Маринка-Стрекоза тут же возразила: – Какие местные? Тут же одни заброшенные деревни кругом! – А Валуя? – азартно возразил Мишка. – Километров семь всего, если лесом… – Так там и школы-то нет! И живут только летом. – Вот! На лето и приезжают… Ничего-то ты, Снеткова, не знаешь! Только орешь почем зря. – Кто орет? Я? – Да тихо вы! – Женька быстро осадила не в меру разошедшуюся молодежь. – Школы, ребята… Никакой романтики! А я вот думаю… – Девушка мечтательно прикрыла глаза. – Я вот думаю, как здесь жили раньше… ну, до революции еще. Как граф устраивал балы, съезжались в каретах гости… Зажигали свечи, танцевали… Пианино же здесь было когда-то? – Скорее, рояль, – взяв Женьку за руку, прошептал Тынис. – Да… рояль… наверное… И тут оглушительно чихнул Мишка! Испуганно дернувшись, Женька тут же рассмеялась: – Вот ведь черт! – Да ничего тут больше интересного нет, – шмыгнул носом Сорокин. – А там, внизу, картина. – Картина? Заинтересовались все! – Ну, там, на стене, в нише… Где фантики. – Да уж фантики-то тут везде! На стене, в нише, и впрямь висела засиженная мухами картина, изображающая индейцев верхом на верных конях-мустангах, с томагавками, в перьях. Почему-то ее из усадьбы не вывезли, может, слишком большая была или просто старая, к тому же грязная вся, да и рама самодельная… Просто прибита гвоздями к стене. – Особой ценности, видимо, не представляет, – хмыкнув, покачал головой Тынис. – Да и нарисовано, честно гов-воря, так себе. – И все равно хорошо бы сфоткать! – Маринка-Стрекоза расчехлила фотоаппарат… сухо щелкнул затвор… – Ничего у тебя не выйдет! – вдруг подал голос Вася Нефедов. Круглоголовый, упертый, с чуть оттопыренными ушами, всегда молчаливый и незаметный, как старая мебель, Василий говорил крайне редко, но всегда по делу. Ну, или почти всегда. Вот как сейчас. – Объектив-то у «Смены» слабенький, дурья твоя башка, – пояснил Вася. – Тут «ФЭДом» надо. У него «Индустар» – уж всяко светосилы побольше. Только полностью диафрагму открыть… Дайте-ка! Сделав пару снимков на казенный «ФЭД», Нефедов удовлетворенно кивнул и, присмотревшись, увидел что-то в углу. Нагнулся: – О-па! Конфетка! «Лимончики»… Стрекоза, хочешь? – Не-а, я такие не ем! – Как хочешь. А я потом, с чаем… Ну, что? Айда купаться? Вечером пили чай – с душистым смородиновым листом и мятой. Хорошо так сидели, слушали, как Женька пересказывала какой-то старинный роман про приключения, и несчастную любовь, и еще – про рыцарей. Назывался «Айвенго». – И вот когда Бриан де Буагильбер взмахнул своим мечом… Тут Васька Нефедов смачно хрустнул конфеткой… – Да тихо ты! – прикрикнула на него Маринка Снеткова. Васька обиделся: – Ты еще покричи, Стрекоза! Я те толкну! Я вот щас ка-ак толкну! – Тихо, тихо, ребята, – крутя в руках желтый фантик, рассеянно успокоил их Резников. – «Лимончики», да… Где-то поблизости продают? – Так километров десять, в Валуе. – Мишка Сорокин потянулся и смачно зевнул. – Мы туда не заходили – крюк. А местные тропинки знают. В озере-то – щуки! А в ручье – и хариус, и форель с налимом… Ушица-то на обед как? – Вкусная, спасибо, ребята, – улыбнулась Мезенцева. – Давно такой вкусной не ела. – Да! – разом кивнули Тынис и Женька. Мишка довольно ухмыльнулся и ткнул локтем сидевшую рядом Маринку: – Эй, Стрекоза, а тебе что, не понравилась? – Понравилась. Вкусно. – Ну тогда… Меня поцелуй! – Чего-о? – Возмущенная девчонка, вскочив, отвесила незадачливому ловеласу смачный подзатыльник. – А в рот тебе жеваной морковкой не плюнуть? – Ах ты ж… – Сидеть! – прикрикнул кружковод. Мишка сразу же заканючил: