– Ну, Костя Хренков пытался ухлестывать, – припомнила Лена. – Так себе товарищ, я бы за такого не пошла. Вот еще – в колхозном гараже механик! – Ну а что такого? – Игнат заступился за Хренкова… и за весь рабочий класс. – Не всем же в конторах сидеть, кому-то и руками работать надо. К тому же Костя не только механик, но и шофер. – Вот-вот, я и говорю – шофер! Слово «шофер» библиотекарша произнесла, демонстративно выпятив губы, словно презрительно сплюнула – шоф-фер! Ревякин даже подивился: и откуда только берется во вроде бы обычных людях столько спеси? Чисто феодализм какой-то. Да уж, неприятная дама – эта Тимофеева. Оно, конечно, красивая, блондинка, и грудь колесом, и все такое, но слишком уж много из себя строит! Думает, любой парень за ней должен бегать и подарки дорогие дарить. Хотя надо отдать должное – Лена была вполне откровенна. Или просто прикидывалась такой… Впрочем, очень многое прояснила. – Я, конечно, в Тамаркины дела не лезла. Мне-то зачем? Но Хренкова отсоветовала чисто так, по-дружески. Вот Венечка Коськов – вот это была бы пара! Он ведь за Тамаркой – тоже… – Коськов? – Припоминая, инспектор невольно скривился. – Это доходяга-то в очочках? На молокозаводе в отделе учета сидит? А ведь педагогический окончил! Мог бы и в школу пойти учителем, ребятам ботанику преподавать. И интереснее, да и денег больше. Ненамного, правда, но… – Подумаешь, в очочках! С лица-то воду не пить, – хмыкнула Лена. – Да я не про то. – Ревякин поморщился и мотнул головой. – Вот если сравнивать… У Котьки Хренкова, между прочим, сто тридцать рублей плюс почти каждый месяц – премия. Живи – не хочу. А у Коськова что? Семьдесят рублей оклад плюс пять – прогрессивка? Гляди-и как богато! Что и говорить – жених завидный. Взяв со стола несколько книг, Лена поставила их на стеллаж… и лукаво стрельнула глазами: – Эх, Игнат, Игнат… Ничего-то вы в жизни не понимаете, хоть и милиционер. – …Это чего же это я не понимаю? – удивился инспектор. – Да говорю же – жизни! – Девушка уселась на стул и глянула на опера, как смотрят на совсем уж несмышленых детей. – Вот вы говорите – оклад маленький… Ну да, маленький. И что с того? Веня Коськов, между прочим, комсорг межотраслевой группы! Сегодня – комсорг, завтра – кандидат в партию, послезавтра – парторг! Вот как Тамарке мыслить надо. Вот ведь дурища… Ладно, я у нее Венечку-то отобью. В коридоре послышался скрип половиц. Дверь отворилась… – Работаете? – Вообще-то обед, но… Заходите, Валентина Кирилловна! – Нет, если обед, я подожду. – Да заходите! Для вас всегда открыто. Поднявшись, Лена подошла к дверям и почти силой втащила внутрь худенькую хрупкую девушку. Узкое лицо с серыми лучистыми глазами, светло-русые волосы модной прической каре, чуть припухлые губы. Никто не давал ей больше двадцати… Хотя уже двадцать девять и сын-школьник. – Ой, здравствуйте, Игнат, – увидев инспектора, смущенно улыбнулась докторша. – Не знала, что вы здесь… Лена, я книжки оставлю? А то Коля в поход ушел, а книжки сдать забыл… – Оставляйте, оставляйте… Вон на столе… – Библиотекарша показала рукой. – И я вас рад видеть. – Улыбнувшись в ответ, Ревякин вытащил было пачку «Памира», но тут же опомнился и поспешно убрал сигареты обратно в карман… – Вы все в трудах? – Так ведь, как и вы. – Валентина Кирилловна одернула блузку из тонкой золотисто-коричневой ткани. Узкая юбка такого же цвета, туфли, темные чулки – все это смотрелось на докторше чрезвычайно элегантно… А вот, к примеру, на библиотекарше не смотрелось бы совсем. – Ну да, – кивнул опер. – Я как раз тут по делам… Валентина, мне бы и вас опросить… О Тамаре Марусевич. Вы ведь с ней дружите? – Ну, как дружу? – положив книжки, несколько растерянно отозвалась женщина. – Просто вот в библиотеку захожу часто… А Тамара к нам в отделение заглядывает – с детьми играет. Стенгазету помогает выпускать. Хорошая девушка. – Да? Ну, вот и расскажете. – Игнат спрятал улыбку. – Давайте я вас провожу, а вы мне расскажете. Вы куда сейчас? – Так на работу. В два часа прием. Они вышли на улицу, свернули к общественной бане и направились к старым деревянным мосткам, что вели через высохшее болото на северную окраину Озерска – в больничный городок. Вообще-то, можно было добраться и по асфальтированной улице, что так и называлась – Больничная, но то – в обход, а здесь – напрямик, близко. Да и идти коротким путем было не в пример приятнее – широкая, обсаженная красивейшими ивами тропинка, а затем и мостки, проходили по берегу озера. На деревянных мостках толпились купальщики-подростки, шумно кричали, толкались, с брызгами прыгали в воду. Чуть поодаль хозяйки полоскали белье, в основном домотканые дорожки, называемые половиками. После стирки их оставляли сушиться здесь же, на мостках. – Наверное, работы сейчас не так много? Лето все-таки… Ревякин снова достал сигаретную пачку, помял в руках, но закурить так и не решился, знал – Валентина Кирилловна к курению относится неодобрительно. Вообще, в присутствии этой женщины Игнат как-то терялся, становился сам на себя не похож: этакий вечно все роняющий рохля! – В отделении – да, народу почти нет, – согласно кивнула докторша. – Зато на приеме – полным-полно. У нас же грудничков столько! – Да… Говорят, вы квартиру получили? – Получила. – Валентина скосила глаза и усмехнулась. – Спасибо Льву Аркадьевичу, главврачу, похлопотал. Получила и не скрываю – очень этому рада! Знаете, в коммуналке-то не ахти, на одиннадцати метрах вдвоем с ребенком… Инспектор неожиданно почувствовал, что краснеет. Показалось, Валентина говорит с вызовом, словно бы он, Ревякин, специально про квартиру спросил, этак ехидно – мол, другие-то вон всю жизнь в бараках живут, а тут – нате вам… А ведь Игнат вовсе не с этой целью спрашивал, правда, и не просто так – хотел как бы между прочим напроситься в гости… Но вот теперь, выходит, женщину невзначай обидел! Тем более что с квартирами этими вышла целая истории, очень даже некрасивая. Кто-то там кому-то что-то в обход других выделил… Но дело замяли на уровне райкома, до милиции не дошло. И теперь вот болтали в народе всякое! Да и как не болтать: четыре недавно возведенные пятиэтажки – не резиновые, а претендентов много. Строил дома цементный завод напополам с леспромхозом, но, кроме их работников, квартиры еще выделили по квоте городскому торгу, больнице и школе. Торгу почему-то больше, хотя сотрудников там работало куда меньше, чем в больнице и школе. – Так вы про Тамару хотели спросить? – напомнила Валентина, здороваясь с прошедшими мимо девушками. – Да-да, – обрадованно закивал Ревякин. – Про Тамару. Когда вы ее в последний раз видели? – Да знаете, так сразу и не скажешь. – Докторша задумалась, поправляя растрепавшуюся от внезапного порыва ветра прическу. – Наверное, дня четыре или даже пять назад… Я как раз к переезду готовилась, вещи собирала. Тамара заглянула на минуточку, сказала – в промтоварном янтарные бусы выбросили, не нужно ли мне. Ну, мне не нужно… Она и убежала. Наверное, в магазин. А из ухажеров… Да вы и сами, наверное, знаете – город у нас небольшой. – Хренков Константин и Коськов Вениамин с молокозавода? – Про Коськова не знала… – А вы, стало быть, переехали уже? – Да, в воскресенье. – Эх, как плохо-то! – искренне огорчился Игнат. Валентина удивленно вскинула брови: – Что ж в этом плохого? – Да я думал помочь, – честно признался опер. – А вы уже… Так, может, вам там прибить что нужно или там… кран подтянуть, мебель подвигать. – Гвозди вбивать я и сама давно уже научилась. – Женщина неожиданно вздохнула… и вдруг улыбнулась, весело так, с лукавым прищуром и ямочками на щечках. – А вот с мебелью мне одной не справиться! Так что от помощи не откажусь. – Вот и славно! – совсем по-детски хлопнул в ладоши Игнат. – Скажите только: когда? – Да хоть завтра… или даже сегодня. Заходите вечерком, часиков в семь… Если, конечно, сможете. – Да, конечно смогу! – Ну, тогда до вечера… Советская, дом двадцать два, квартира восемь… Я пришла уже… Да, и давай уже на «ты». С юной докторшей Валентиной Кирилловной Ващенковой Ревякин познакомился три года назад, когда только перевелся в Озерск и получил на руки материал по хищению белья на больничном складе. Валентину Кирилловну Игнат опросил три раза… А потом еще встречались как-то на праздниках, в клубе, ну и даже пару раз ходили вместе в кино. Вообще-то, инспектор никогда девушек не чурался и проблем с ними не имел, но вот отношения с Валентиной как-то форсировать не решался, подспудно чувствуя, что столь умная и красивая женщина скоропалительных решений явно не одобрит и все нехитрые приемы, безотказно действующие на продавщиц или доярок, никакого успеха здесь не принесут. Да и честно сказать, не до отношений было – работы завались! В связи с объединением районов вторую ставку инспектора уголовного розыска в Озерском ОМ высокое начальство из МООП посчитало лишней. Адрес недавно «откинувшегося» Митьки Евсюкова – Дылды Игнат узнал в отделении у Дорожкина, который не преминул напомнить, что «товарищ будущий капитан» обещался помочь с материалом по «чертову велику». – А то мне с отпуском совсем кранты будут! – закурив, пояснил участковый. – Там уже начали жалобы друг на друга строчить, черти! – Обещал – помогу. – Ревякин рассеянно улыбнулся и махнул рукой. – Мотоцикл возьму – скатаюсь к Дылде. Да и так, кое-кого опрошу… – Дылда и мне бы нужен! – оторвав взгляд от бумаг, вдруг вспомнил Дорожкин. – Нахулиганил, гад, в экспедиции… – Где-где? – Ну, у старой школы… Где эстонцы. – А-а. – Вообще, приволоки, если будет, – попросил участковый. – Я бы его по мелкому тормознул… – Будет – приволоку… – Игнат пожал плечами. – Там колесо-то заднее не спускает? – Африканыч заклеил вчера… И вообще, кто у нас за технику отвечает – ты или я? – Тот, за кем мотоцикл закреплен, – хмыкнув, пояснил опер. – Ты, Игорек, ты! Ну, все, я поехал… К вечеру буду, если что. – Слышь, Игнат… – Дорожкин посмотрел на приятеля с нешуточным удивлением. – А ты чего это такой радостный? Аж светишься весь. А-а, понимаю – звание. Ну, так что, товарищ капитан? Когда обмывать будем? – Думаю, ближе к выходному. – Только не в субботу! Я как раз в воскресенье дежурю.