– Вера, я ухожу, – Федор стоял в дверях кухни, опираясь о дверной косяк. – Да, Феденька, я сейчас закрою за тобой дверь, – улыбнулась она, поворачиваясь к нему. – Я ухожу от тебя, – он смотрел на нее в упор, и Вера вдруг заметила, какой холодный и колючий у него взгляд. Что-то еще привлекло ее внимание. Что-то, чему совсем не место в кухне. Сумка. Черная дорожная сумка, которую Федор брал с собой в поездки. – Я не спрашиваю, куда? – все же спросила она. – Я уже два года встречаюсь… – Так, стоп! Не нужно! – она предостерегающе подняла руку. – Ты ничего не замечаешь и не хочешь, словно жизнь вертится лишь вокруг твоего ансамбля. – Федор, не начинай. Решил уходить, уходи. Только давай все же подумаем о детях. – При чем здесь они? – Мы только что договорились о поездке на фестиваль в Краков. Как ты думаешь, я справлюсь без тебя? Даже Кати не будет! – Я поеду с вами, Вера. Все останется по-прежнему, только жить буду не здесь. Вера, отпусти меня! – он взялся за сумку. – Да я, вроде, и не держу. Прости, Федя, голова кругом – неделя осталась, а документы не готовы, – она неопределенно махнула рукой. – Я завтра с утра заеду, решу этот вопрос, – Федор зло развернулся и накинул ремень сумки на плечо. – Безнадежно… ты меня не понимаешь! Она отвернулась и ничего не ответила. Чтобы он не услышал ее севший от волнения и боли голос… Только Семка спросил, где отец. Остальные уже давно все о нем поняли. А она, Вера, действительно ничего не видит и не слышит, кроме детей и музыки. Нужно было сразу позвонить Федору и рассказать о Кате, но она почему-то об этом подумала только сейчас. Константину Лыкову вот позвонила, рассказала все, а ему нет. Костя следователя Борина знает, уже хорошо. Звонка от похитителей она так и не дождалась. Вера Михайловна еще раз выглянула в окно – темная машина стояла на прежнем месте. Посмотрев на часы – половина двенадцатого ночи, – Вера Михайловна достала из кармана домашних брюк мобильный. Отправив сообщение бывшему мужу, облегченно вздохнула: прочтет, а там пусть сам решает, приезжать ему или нет. Глава 14 Он не должен был соглашаться на эту работу… Чутье подвело! Впервые! Впрочем, в этом деле все впервые. Нарушенное правило: не связываться со знакомыми. И тем более напрямую, без посредников. Был случай – он знал, от кого заказ, а заказчик знал, кто исполнитель. Ничего хорошего не вышло – лишнее тело. Не жалко было человека – дрянь был, многим дорогу перешел, подленько гадил, а поймать за руку не могли. К внешности крысиной – такой же характер. Если бы все им кинутые узнали, что он, Алекс, оказал такую услугу – убрал гниду, скинулись бы на дополнительный гонорар! Но прецедент был, и Алекс решил больше не рисковать. А тут… …С самого начала заказ насторожил. С фотографии смотрела Анка Хмелевская. Этого быть не могло. Приглядевшись, понял – не она. Эта была немного, но старше. Снимок был любительский, девушка смотрела слегка в сторону, явно не подозревая, что на нее нацелена камера. Алекс уж было хотел сказать «нет», как вдруг мысль, что заказчик не остановится, найдет для исполнения задуманного другого человека, заставила быстро согласиться. Именно в тот момент и пришло решение – оставить в живых девушку. По крайней мере до тех пор, пока не разберется, за что ее приговорили, и какое отношение она имеет к Анке. Конечно, такое четкое сходство с Анкой могло означать только одно – родство. В двойника в данном случае не верилось: и заказчик, и он сам знали семью Хмелевских довольно близко. Он выдержал паузу, давая заказчику возможность объясниться, но дождался только фразы: «Я плачу, ты делаешь». Это был и его принцип в работе, поэтому взял конверт с авансом, карту на расходы и фотографию, прочел на обороте имя, адрес в России. Вышел из машины, пешком дошел до парковки, где оставил свой автомобиль. Посидел немного с заведенным двигателем, рассматривая фотографию, и направился в Кшешовице на квартиру. Анку застал в полной отключке. Выкинув использованный шприц и слегка прибрав разбросанные вещи, Алекс устроился с ноутбуком за кухонным столом. Нужно было заказать билеты, гостиницу и собрать информацию о Катерине Шторм. Интернет выдал весьма скудные сведения. Конкретно было сказано только, что она – солистка ансамбля народных инструментов «Домисоль». Уникального ансамбля: музыкальной семьи, руководителем которого была Вера Михайловна Бражникова. В России он не был семь лет… …Алекс родился в Иркутске. Жили в большом срубовом доме на окраине – дед, бабушка, родители и он. Дед Андрей был парторгом цеха на одном из заводов, бабушка учила первоклашек в школе, родители строили дома. Обычная жизнь типичной советской семьи. Алекс так и не знает до сих пор причину, по которой они с дедом и бабушкой вдруг переехали в небольшую деревню под Куйбышев. Ему было всего девять, уезжать от друзей не хотелось никак, и он злился на родителей, которые не захотели оставить его у себя. Правда, в Дарьевке они прожили всего два года. Куйбышев вновь стал называться Самарой. В квартире, которую родители купили, наконец-то решившись на переезд из холодного Иркутска, Алексу выделили отдельную девятиметровку с окном на шумную улицу. И он успокоился… Билеты удалось купить только на ночной рейс с пересадкой в Хельсинки. Он планировал вернуться через неделю, допустив, что для решения загадки с похожестью двух девушек такого срока вполне достаточно. Алекс был уверен, что все, что задумал, пройдет гладко. Он ошибся. С момента, когда впервые близко увидел Катю, все пошло не так. Нет, он легко вышел на ее болтливого мужа, возненавидев того с первой минуты. Нашел жадного парня, согласившегося помочь перевезти девушку. Даже мальчишка из ее семьи, которого уговорил дать ему на время ключ, чтобы сделать дубликат, поверил в сказку о великой любви незнакомца к сестре Кате сразу. Осталось дождаться удобного момента. Алекс видел, как вся семья погрузилась в микроавтобус. Катя стояла на крыльце подъезда, прислонившись к бетонному столбу, поддерживающему навес. Он смотрел, как девушка машет рукой вслед машине, и у него вдруг встал ком в горле. Он дернулся было на помощь, когда она, неловко повернувшись, споткнулась об угол неровно уложенной на крыльце плитки. В один момент готов был бежать к ней, схватить на руки, увезти на автомобиле, оставленном на парковке в соседнем дворе. На миг забыв, что Катя Шторм – его работа. Всего лишь объект, заказ на убийство, оплаченный щедрым авансом заказчика. Забыл, что он – наемник. Да, он профессионал. Но рука дрогнула, когда платком, смоченным в эфире, рот девушке закрывал. И когда тащили на носилках к машине, боялся – не упала бы из-за неловкого движения на повороте лестницы! Когда это он еще так беспокоился?! И не в беременности ее дело. А в чем – сам понять не мог… И совсем странно – осторожно перенес ее на руках из машины в дом, бережно уложил в кровать, укрыл тепло, ноги укутал – показалось, что холодные, это летом-то! И руки у него при этом дрожали… Разозлился на себя, нет, на нее, почему такая? А какая?! Ответить не смог, еще больше озлился. Отошел подальше от кровати, на которую только что присел, на самый краешек, бочком – ее не потревожить… …Накануне вечером в деревню зашел со стороны леса, боялся, не заметил бы кто. На улочку вышел, огляделся – никого! Запустенье полное! Ни в одном дворе порядка нет. Сердце вниз ухнуло, словно понял – нет возврата в прошлое… И совсем плохо стало, когда вместо соседнего пятистенка, где бабулина подруга жила, головешки по участку были раскиданы. Что случилось-то?! Вспомнил сразу, как прощалась бабушка со своей Лилей, как плакала… В избу их бывшую вошел, сорвав замок. Наступил на скрипнувшую половицу, вспомнив этот привычный когда-то звук, и замер. Словно зверь почувствовал присутствие человеческое. Оказалось, так и есть: бомж, не иначе, дом облюбовал: кровать застелена бельем, хотя и старым, на столе – посуда какая-никакая. Он обрадовался, что кто-то в доме жил, все ж не разруха! Даже фотографии старые на стене висели, почему-то бабушка их с собой не взяла, когда из страны уезжали… Да, вспомнил – такие же фотографии и в городской квартире в альбоме хранились. Подумал, проблем с постояльцем не будет, дождется его, кому тот нужен? Не проблема для него временный жилец… Сейчас немного беспокоило Алекса, что так и не дождался его… Он смотрел на эту русскую красавицу и думал, что ему дальше делать. Сегодня крайний срок, когда должен отчитаться перед заказчиком. Нужно как-то разговорить Катю, выспросить – что общего с Анкой? Не знает ли ее? Алекс поймал себя на мысли, что совсем не хочет Катю как женщину. Чувство было для него не новым. Что-то подобное он испытывал и к Анке. …Алекс подобрал ее на одной из улочек Кракова, примыкавших к Рыночной площади. Узнал не сразу, до того тонкими, заострившимися были черты лица. Он помнил девушку по ее нечастым приездам в поместье к отцу, у которого недолго работал водителем. Анка была ангельски красива и недоступна. Сейчас же на него смотрели все те же темные зеленые глаза, только затуманенные неясной дымкой. Алекса она не узнала, но покорно позволила довести себя до машины, упала на заднее сиденье и заснула. Он терпеливо ждал полтора часа, пока та проснется. После такого короткого сна Анка удивительным образом быстро пришла в себя и, совсем не смутившись, попросила отвезти домой. И назвала адрес в Кшешовице. Алекс отвез. Она равнодушно махнула рукой, когда он бесцеремонно взял ее за локоть и повел по лестнице на второй этаж. Открыв нехитрый замок, Анка впустила его в просторную квартиру, а сама тут же скрылась в ванной комнате. Самостоятельно выбраться оттуда уже не смогла. Алекс выбил ногой дверь, перенес ее в спальню и бросил на кровать. И решил остаться. Со старой квартиры он съехал, новую пока не нашел. Долго делить жилье с наркоманкой не собирался, но на первое время после выполненного тогда успешно заказа такое соседство вполне подходило. К тому же он никак не мог решить – сообщить ли бывшему хозяину, от которого ему пришлось уйти не совсем по своему желанию, о плачевном состоянии его дочери. Неожиданно у них сложилось что-то вроде взаимовыгодного союза. Как женщина, даже в дни адекватного своего состояния, Анка его не интересовала. Он немного обеспокоился, когда она назвала его Алексом, признав, наконец, в нем водителя отца. И тут же предложила сделку – ты молчишь, я молчу. Это вполне устроило и его. Деньги на дозы у нее были почти всегда. Но частенько он не досчитывался купюр в своем бумажнике. Алекс видел, Анку не остановить. И только где-то очень глубоко в сознании шевелилась совестливая мыслишка – жалость к красивой девушке, так быстро терявшей человеческий облик. Он решил, что после выполнения заказа в России не вернется к ней. Но тогда он еще не видел фотографию заказанной ему молодой женщины… Алекс заметил, как сначала дрогнули веки Кати, и тут же она открыла глаза. Все же она действительно была потрясающе похожа на Анку. Только в лице Анки всегда была порочность. И еще наглый, насмешливый взгляд. Катя смотрела сейчас на него без страха, но с беспокойством. И все время трогала свой живот. Он понял – боится за не родившегося ребенка, думает не о себе. – Простите, где я? – Катя осторожно села в кровати и тут же закрыла глаза. – Не вставай, голова закружится, – грубовато прикрикнул он на нее. – Кто вы? Вы не из России? Почему-то этот вопрос больно резанул. Так, что он даже шумно вздохнул. Всего-то семь лет здесь не живет, а говорит уже с акцентом! – Сиди тихо, вопросов не задавай, – равнодушно обронил он. – Есть хочешь? – Нет, спасибо. Воды, пожалуйста. – На, – Алекс протянул пластиковую бутылку. – Спасибо, – Катя попыталась открыть крышку, но у нее не получилось. – Дай сюда! – он легко повернул крышечку. Да, похоже, переборщил он с эфиром. Девушка совсем слаба. – Зачем вы меня сюда привезли? Это же не больница? И меня будут искать. На что вы надеетесь? – Тебе лучше не спрашивать, здоровее будешь, – бросил он и вышел из комнаты. Алекс понимал, что нарушил условия договора. Повинуясь минутному решению, оставил девушку в живых. А теперь, когда она здесь, не знает, что будет делать дальше. Четкого плана не было. Но то, что он готов сделать уже сейчас – это убить всякого, кто посмеет причинить Кате боль. Глава 15