После этого она снова покинула комнату, оставив нас в странной, гнетущей тишине. — Я первый, — наконец произнес Кир, наклоняясь над стопкой одежды и выбирая то, что, по его мнению, подойдет именно ему. Пара брюк, какое-то белье, рубашка. Торопливо скрывшись за узкой дверью ванной комнаты, он оставил меня одну с новым шквалом бесконечных мыслей и вариантов[1]. Не успела я облегченно выдохнуть, как из-за двери раздался окрик: — Ани… Замерла, изо всех сил желая, чтобы мне только послышалось, но Кир повторил: — Ани! Медленно приблизилась к двери и осторожно приоткрыла ее, заглянув. Ванная комната была забита клубами пара. Одежда неровной грудой оказалась свалена на пол около двери, а потому заметив ее, я отчего-то подумала, что парень совершенно голый. От этой мысли уже знакомый жар бросился в лицо, опаляя щеки. Я постаралась отмахнуться от странной мысли, уверяя себя в очевидном: конечно он голый, он же мыться собрался. Небольшая, но вполне вместительная бадья, исполнявшая роль уже привычной мне ванной оказалась наполнена горячей водой. Там, прямо в воде и, судя по позе, на коленях стоял Кир, опираясь руками на дальний край чаши. Уставилась на спину покрытую каплями воды и пота, а так же исполосованную порезами и темными пятнами гематом. Воспоминание о том, как я обрушила несчастный стул ему на спину, моментально было стерто другим: как Кир стоит в лучах поднимающегося солнца, а мальчишка протягивает ему одежду. Медленно прикрыла и снова открыла глаза. — Ты поможешь мне или так и будешь глазеть? В тишине, нарушаемой только плеском воды, его усталый голос прозвучал как гром небесный. Терпеливо закусив губу и при этом, не двигаясь, задала свой вопрос: — М-м-м, — тихо выдохнула, стараясь собраться с мыслями, — чем? — Помоги мне со спиной, — устало попросил Кир, что привело меня в состояние близкое к шоку. Кир просил. После всего того, что уже произошло, он просто попросил. Не приказал, не требовал, не принуждал. Не желая двигаться и приближаться к нему, ответила: — Я… у меня же нет магии, совсем, я не смогу тебе помочь, — помолчала секунду, испытывая определенную толику стыда за свою трусость. Тут же встрепенулась и пробубнила, — но я могу обработать раны. Наверняка тут есть что-то для обычных людей… Торопливо юркнув внутрь, аккуратно прикрыла за собой дверь и огляделась. Справа на стене приметила небольшой ящик с зеленым символом змеи и приблизилась. Шкафчик оказался заставлен склянками со знакомыми и не очень знакомыми микстурами и настойками. Выбрав пару, закрыла дверцу и направилась к Киру. Он уже не просто опирался на руки, а, практически лежал животом на краю бадьи, выставив мне на обозрение выгнутую дугой спину. Склонившись над ним, осторожно коснулась пары глубоких царапин, выясняя масштабы предстоящей работы. Берхольд дрогнул и тут же выпрямился, а я резко шарахнулась назад. Только чудом не поскользнулась на влажном полу и не шлепнулась на попу. От его движения немного воды выплеснулось, залив пол. — Не шевелись, — буркнула и вернулась обратно. Откупорила пробку и осторожно наклонив склянку позволила прозрачной и тугой словно кисель жидкости, переливаясь через край склянки, растечься по плечам. Затем коснувшись двумя пальцами этой густой субстанции стала растирать по коже, покрывая порезы. Тихое шипение и кровь, запекшаяся в порезах, как и попавшая туда грязь, вспенились, очищая пораженные участки. Зачерпнув воды прямо из бадьи, омыла спину. На месте царапин теперь красовалась тонкая нежная кожа. — Вроде все, — тихо прокомментировала свою работу. — Хорошо, — последовал такой же тихий ответ. С синяками было немного сложнее, так как обрабатывать их стоило уже после того, как Кир полежит в воде, а потому опустила вторую баночку на пол у края деревянной емкости, развернулась и скрылась в комнате. Прикрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной, тихо ойкнула, ощутив болезненный укол, и тут же тяжело вздохнула. Что же за ерунда со мной происходит, да точнее сказать, что за ерунда теперь происходит со мной рядом с Киром? Я его ненавижу, его и само то положение, в котором оказалась. Его собственность, та, что он в любой момент может заставить делать все что угодно против воли. Может, как он и говорил, продать, отдать… Нет, я не верила в то, что он сможет пойти на это. Разозлиться, унизить, принудить, зацеловать… до потери дыхания и пульса. Может. А вот остальное… Я медленно отлепилась от двери и прошла к кровати, опустилась, стараясь не кривиться от проснувшейся боли в животе и спине, на край постели и принялась осторожно перебирать вещи, что выделила нам хозяйка дома. Мысль об этой женщине вернула меня к тому самому портрету на каминной полке. Высокий, красивый мужчина в форме стража, что невероятно ему шла. За что его убили? Да и как вообще такое возможно, чтобы совет направил своего человека убить не просто рядового, а коменданта, обеспечивающего охрану города и ближайших поселений. В ту же секунду, словно чей-то чужой голос в голове напомнил, что именно совет сделал в доме Кира, направил за нами команду стражей, назначил баснословную сумму за его жизнь, а точнее, за смерть. Сильно задумавшись, я даже не заметила, как Кир вышел из ванной комнаты, наполнив спальню горячим паром и запахом лаванды. — Ты что, и есть не начала? — удивленно бросил он, а я, отвлекшись от своих дум, посмотрела на него, моментально вспыхнув. И снова вид его обнаженного по пояс тела, покрытого каплями воды, ввел меня в странное состояние ступора. Пройдя в центр комнаты, он замер на мгновение и сделал пару шагов ко мне. А я, в свою очередь, поднявшись на ноги и развернувшись к нему спиной, замерла, прижимая к себе стопку подготовленных вещей, не зная, то ли сейчас же бежать и спрятаться в ванной комнате, то ли остаться и… — Спинку потереть, любимая? — раздался его голос над самым ухом, и волосы вдоль позвоночника встали дыбом. — Н-нет, я… немного… я… — пролепетала в ответ и решила-таки сбежать. Глава 14 Спину саднило, но дотянуться до ран и проверить, что с ними, я не могла. А просить Кира не было никакой возможности, да и желания. Обратиться к хозяйке — тоже не вариант, а потому я оставила все как есть. Авось завтра мой источник пополнится, и я сама смогу разобраться со всеми повреждениями, начиная с уже налившихся по всему телу синяков и ссадин и заканчивая гематомой на животе. В детстве мы часто во время тренировок набивали себе синяки и шишки, и они не считались чем-то особенным. Лечить нам их не давали, заставляя привыкать к боли. Мы понимали, какова сила удара, и какой урон он может принести, только ощутив все это на себе, хотя самые серьезные травмы лечились специальными дежурными лекарями. Когда я, уже кое-как закончив с банными процедурами, высунула нос из ванной комнаты, то заметила Кира на полу, в уже знакомой позе: подперев спиной кровать и откинув голову на высокий матрац. В первое мгновение мне показалось, что парень спит, но стоило только осторожно приоткрыть дверь шире, как он выпрямился и бросил на меня быстрый взгляд. — Ты долго, Ани, — проговорил он, протягивая руку к стулу и, схватив тот за толстую ножку, придвинул ближе к себе. — Давай быстрее, я до смерти проголодался. Спрашивать о том, почему он не стал есть один, а дожидался меня, не стала, но где-то внутри зародилось странное, ранее незнакомое мне чувство легкого удовольствия. Что это такое, я не знала, но просто стало очень приятно. Медленно выйдя и прикрыв за собой дверь, приблизилась к Киру и опустилась на пол напротив него, скрестив ноги. Он удивлённо вскинул брови, но промолчал. — Ну что ж, свои два золотых из двадцати она отработала, теперь ты хотя бы похожа на светлую. Кир махнул рукой, указывая на стул, сиденье которого украшал большой поднос, заставленный наполненными едой плошками. И выглядело это движение так, словно он приглашал за стол королевскую особу, никак не меньше. Над каждой тарелкой, переливаясь в тусклом магическом свете, оказалась натянула еле заметная полупрозрачная магическая сфера, помогающая надолго сохранить еду горячей. То есть слова хозяйки, произнесенные чуть ранее: «ужин стынет», были лишь данью уважения к истории, когда сохранность еды не поддерживалась магически. Дважды меня просить не пришлось. Поддавшись какому-то странному порыву, протянула руку и коснулась обломанным, а потому довольно острым ноготком прозрачной пленки, чуть надавливая. Тонкая магическая материя натянулась и лопнула, осыпая стул и пол рядом сверкающими брызгами, что сразу же растворялись, словно и не было ничего. Комната наполнилась умопомрачительным ароматом мяса. Новый пузырь лопнул, и запахло свежими овощами, еще один, и к ним прибавились густые нотки крупяной каши. Потянувшись к следующему пузырю, замерла, неожиданно сообразив, что в помещении царит абсолютная тишина. — Наигралась, любимая? — голос Кира хоть и казался наполнен сарказмом, но было в нем что-то еще, заставившее меня внимательно взглянуть на полукровку. Поджав губы, я тут же отдернула руку, решив, что выставила себя сейчас не с самой лучшей стороны, хотя в свете всего произошедшего хуже я выглядеть в его глазах уже не могла. — Я просто… — начала тихо, подбирая слова и стараясь при этом не казаться нашкодившим ребенком. — Просто в детстве мы всегда соревновались, кому достанется право лопать эти пузыри первыми, а тут… неожиданно вспомнилось. — Понятно, — Кир потер большим пальцем подбородок и снова взглянул на меня. — А я думал, что ты единственный ребенок в семье. — Да! — я кивнула, снова глянув на него из-под полуприкрытых ресниц. — Но когда мы жили в общине, то ели все вместе. В смысле, дети отдельно, а взрослые отдельно. Поэтому мы всегда соревновались, кто первый успеет налопать как можно больше пузырей. Смутившись окончательно, потянулась к блюду с овощами, затем к каше и мясу. Подхватив большую ложку, наполнила свою тарелку, потом тарелку Кира. Затем потянулась и таки лопнула последний пузырь над кувшином, чтобы в следующее мгновение подхватить пузатый сосуд и аккуратно разлить напиток в стаканы. Удивительно, как столь крохотное пространство подноса вмещало в себя так много всего. Продолжила трапезу молча и торопливо, стремясь насытиться как можно скорее. Я вспомнила наш последний ужин и, не удержавшись, улыбнулась: дорогущий ресторан в центре столицы, лучший мой костюм, уже превратившийся в тряпье. Блистательный и чопорный Кир Берхольд, мечта и надежда совета… Сейчас он сидел на полу перед стулом и, держа в одной руке простую глиняную тарелку, а в другой обычную деревянную ложку, уплетал простую кашу с мясом, что, кажется, даже я последний раз ела в детстве. — Весело было? Тебе нравилось жить в этой вашей общине? — неожиданно снова нарушил молчание Кир, и я грустно улыбнулась. — Тогда нам казалось, что нет ничего лучше того места. Что так будет всегда: шум, гам, игры, лес, река, занятия… — А я всегда был один. И ел, — Кир как-то грустно хмыкнул и перемешал остатки каши с мясом в своей тарелке, — тоже один. И пузырей у нас этих не было… — Как это?! Совсем один? — Я удивленно вскинула брови и округлила глаза. — Нет, слуги были, конечно, но я их за живых людей никогда не принимал. Они были лишь частью антуража, окружения… Я и обедать-то начал с кем-то, когда ты появилась в моем доме… — он снова хмыкнул и, резко выпрямившись, добавил: — Ладно, хватит. Кстати, откуда ты знаешь местного коменданта? Непроизвольно улыбнулась. — Пару недель назад я готовила материал для семинара по работам Сирвиса Кара. Поймав на этот раз его скептический взгляд, продолжила: — Я увлеклась его полотнами, и мне захотелось узнать как можно больше о нем, потому я перерыла просто огромное количество информации. Узнала о том, откуда он родом, кое-что о его родном городе — ведь именно отсюда начался его путь. Тут, в здании местной ратуши, он выставлял свои первые картины и кое-что хранится в ней до сих пор. Ну и одно за другое, в итоге я изучила материалы по представителям высшей власти, и среди них было сложно не заметить такого выдающегося человека как комендант. А увидев его портрет на каминной полке в форме стража и рядом ее, я… Продолжать не стала, лишь взмахнула рукой, словно говоря: «как бы вот так». Закончив есть, я аккуратно поднялась, стиснув от боли зубы и чуть слышно охнув. Распаренная в горячей воде кожа остыла и начала саднить, а магический источник все еще был совершенно пуст. Когда магия вновь появится в моем теле, я не знала. Наконец, закончив с нелёгким подъемом, собрала поднос и выставила его вместе со стулом за дверь — спать в комнате с грязной посудой мне не хотелось. Когда я заперла дверь и развернулась лицом к кровати, задумалась. Передо мной стояла уже знакомая проблема, о которой я не вспомнила ранее — спальное место в комнате было всего одно. И хотя договор четко регулировал этот вопрос, я совершенно точно поняла — душу продам последнему темному, только бы спать сегодня в кровати. На матраце, в чистой постели. Под одеялом. Закусив губу, проследила за тем, как Берхольд заваливается на кровать и откатывается на одну сторону, явно уступая мне место. — Надеюсь, ты не собираешься строить из себя гордую дуру и спать на полу, Ани? — приподнявшись на локте и опалив меня хмурым и отчего-то злым взглядом, спросил он. Я замотала головой, внутренне ликуя, и буквально за секунды преодолела расстояние до кровати. Осторожно, стараясь не морщиться от болезненных вспышек, пронзающих спину, присела на край, легла и повернулась на бок, спиной к Киру. Кажется, я даже не успела ни о чем подумать, тут же провалившись в сон. Проснулась оттого, что было очень жарко. Просто невероятно жарко, а руки и ноги затекли в неудобной позе. Попробовав пошевелиться, с ужасом осознала, что мое тело будто скованно цепями. Распахнув глаза, уставилась в темноту и моргнула пару раз, фокусируя взгляд. Знакомая небольшая комната с невысоким сводчатым потолком, свет, проникающий сквозь щель в недостаточно плотно задернутых шторах, выхватывал из предрассветного сумрака пляшущие в воздухе пылинки. Воспоминания прошедших двух дней молниеносно обрушились на меня, возвращая в реальность и окончательно вырывая из омута сна. Странный звук, что, кажется, меня и разбудил, снова прошелестел над самым ухом. Негромкий то ли стон, то ли просто выдох не только опалил затылок жаром, но и немало удивил. Попыталась осторожно выбраться из странного капкана и развернуться, но потерпела поражение и совершенно растерялась, когда хриплый голос над самым ухом прошептал: — Спи, рано еще… — Что?.. Я… — завозилась, наконец осознав, что цепи, сковавшие меня — это руки и ноги Кира, оплетающие и крепко прижимающие к себе. — Не ерзай, любимая, если не хочешь… — договорить он не успел, так как я завозилась сильнее, паникуя от одной лишь мысли, что он настолько ко мне близко — ближе уже просто невозможно. Я сливалась с ним в одно целое, и это меня неимоверно пугало. Сердце забилось в груди, готовое выскочить, дыхание перехватило, а волна жара поднялась к самому лицу, заставляя его гореть.