— А число какое? — спросила она. — Двадцать четвертое декабря. — Какого года? — Двести двадцать пятого Эс О. — Эс О? — Стандартное время Общности. — О господи… А по старому календарю ты, надо полагать, не знаешь? — По какому старому? — Не важно, — вздохнула София. — И так вижу, что много лет прошло. Она спустила ноги с койки и села на краю, пробуя палубу пальцами. В летной школе нам рассказывали, что Софию, основавшую Дом Возврата, предали и вытеснили из ее же организации, после чего она пропала. Кто-то предполагал, что она с экспедицией скакунов отправилась к Андромеде, другие — что она ушла в Интрузию в поисках лучших миров, третьи — что затерялась в беззвездной тьме между рукавами галактики в поисках вечного одиночества. Как видно, правы были те, кто говорил об Интрузии. — Мы вас помним, — сказала я. — Дом Возврата до сих пор существует. — Да что ты? — Ну, существовал до недавнего времени. — А что случилось потом? — Кто-то раскопал старый флот очажников, и они отобрали у нас корабли — по всей Общности. — А… — София покрутила головой; позвонки затрещали, как попкорн в духовке. — Тогда мне, пожалуй, пора было вернуться. Она, хмурясь, взглянула на меня. Я догадывалась, что от стимуляторов у нее немножко мутилось в голове. — Ты кажешься мне знакомой. — Мы уже встречались во время вторичного толчка. — Встречались? — Вы были тогда в Интрузии с моим отцом Ником Мориарти. — А, да, — вспомнила она, и ее брови совсем сошлись. — Ты… Корделия? — Верно. — Ну что ж, рада наконец познакомиться с тобой в реальном мире. Я подсела к ней на кровать. Волосы с необритой половины головы падали мне на правый глаз. — Тот мой разговор с отцом… состоялся на самом деле? То есть он был настоящий? Настоящий Ник? — Был. — Значит, он жив? — Насколько мне известно. Холодная рука, сжимавшая мне сердце, как будто немного отпустила. Пусть чужой флот атакует Общность. Пусть рушится цивилизация. Но меня здесь и сейчас захлестнула отчаянная надежда. — Мы сможем его найти? — Наверняка. — София похлопала меня по колену. — Но прежде тебе придется кое-что сделать. — И что же? Она улыбнулась: — То, к чему мы тебя предназначили. 31 Нод Несколько малышат оставил на Мировом Древе. Учиться умениям. Учиться обычаям. Потом — когда-нибудь — работать среди звезд. Самого хваткого оставил при себе. Назвал его Джорджем. Джордж умный, быстрый, всегда озорной. Много способностей. Много шалостей. Многому придется учить. Работать, и показывать, и учить. И однажды Джордж станет отменным механиком, как все драффы. Но пока я думаю все это, я вспоминаю. Вспоминаю сообщение, которое свернувшийся клубком, умирающий Чет передал через Джонни. «Все белые корабли — кузены», — сказал Чет. И я ломаю голову. Все драффы в родстве. Мы все с одного Мирового Древа. Даже те, кто служит на чужих кораблях, как Тревожная Собака. Все едины. Всегда были. Всегда работали, всегда служили. И очажникам служили, давным-давно. Очажникам. Очажники бежали из вселенной и оставили после себя Кинжальный флот. Флот… Мои пальцы-лепестки качаются, словно под ветром родины. В животе будто бьется скользкая рыба. Большое понимание. Внезапное откровение. Логично. И возможно — суперважно.