— Что вы умеете? Оконкво чуть расслабилась, опустила плечи. — В академии специализировалась на тактике сражений в космосе и на грунте. Могу консультировать вас при столкновениях кораблей и возглавить десант на планету, а в случае необходимости и в пограничных действиях. — Значит, драться умеете. — Да. В ее голосе совсем не было хвастовства, простая констатация факта, убедившая меня больше любых пышных слов. Я оглядела ее с головы до ног. Во время войны эта женщина была мне врагом. Возможно, стреляла в меня. Но здесь мы за границей мелочных склок. Этика Дома Возврата всегда требовала оставить прошлое за спиной, а помнить о тех, кому нужна помощь. Сейчас спасать надо было целую человеческую расу, так что наш долг — забыть старые обиды и сотрудничать. А я, потеряв Альву Клэй, нуждалась в человеке с боевым опытом. Пусть даже этот человек злит меня, как эта Оконкво, что вечно смотрит на меня сверху вниз. Я встала на платформе и протянула ей руку: — Добро пожаловать на корабль. После крошечной заминки — она собиралась отдать честь — Оконкво пожала мне руку. — Благодарю, коммодор. Вы не пожалеете. Я устало улыбнулась и коснулась повязки на лице. — Как знать? Обо всех своих прежних решениях я жалею до сих пор. В кронах зашумел ветер. Сухие листья по спирали летели к земле. Рука Оконкво в моей руке была прохладной и сильной. Будь эта женщина еще парой сантиметров выше, мне пришлось бы задирать голову, чтобы заглянуть ей в глаза. — Потому-то я вам и нужна, — сказала она, потупившись. — Может, помогу впредь решать благоразумнее. Позднее я очутилась в лесу, среди корней Мирового Древа. Повсюду сновали драффы, как терпеливые паучки, починяющие нити паутины, а к запаху компоста под ногами я почти привыкла. Люси увязалась за мной, лицо ее было задумчивым. — Я вас не понимаю, — наконец заговорила она. — Чего не понимаешь? — Зачем вы это делаете? Рискуете жизнью без шансов на победу, ради самой зыбкой надежды. Вы никому ничего не должны. Могли бы просто уйти, подыскать надежное место и спрятаться там навсегда. Я остановилась и повернулась к ней. — Это означало бы покинуть «Собаку». — Необязательно. Она могла бы сесть на планету. Если разрядить ей двигатели и найти ангар по ее росту… — Люси улыбнулась своду ветвей над головой. — Или затащить поглубже в лес, где никто не найдет. — Ей это совсем не понравится. — Да, но все же можно. — Девочка склонила голову к плечу. — Дело же не только в заботе об удобствах тяжелого крейсера. — Не уверена, что понимаю тебя. — Эта экспедиция к Интрузии. Вся наша надежда — на слова старика-ученого с корабля Судак. А вам не приходило в голову, что это могла быть ложь или ловушка? Я смотрела, как шестикрылая летучая мышь виляет между древесными стволами. — Нет, — сказала я, — не приходило. — Я только потому об этом говорю, что и своей головой рискую. — Ты можешь предложить что-то лучше? Люси пожала плечами. Ее глаза среди зелено-бурой пестроты леса блестели яркой голубизной. — Не могу. — Значит, и по-твоему тоже надо продолжать? — Вы, очевидно, думаете так. — Да. — Что возвращает меня к первоначальному вопросу. Зачем вы это делаете? Вы не военные. Вы лично — спасатель на списанном военном корабле с наклонностью к пацифизму. — Кроме нас, некому. — Никто не стал бы вас винить, пустись вы бежать. У меня сжались челюсти. Вспомнились друзья и сотрудники, оставшиеся на станции Камроз. Им бежать было некуда. — Кто-то должен найти способ дать им бой. — Однако, — насупилась Люси, — мне любопытно. Разве вам не страшно? Я выдохнула. Конечно, мне было страшно. Но я не дам страху ни остановить, ни задержать себя. Я пойду вперед, туда, куда надо, а отдохну потом — после победы или смерти, там видно будет. Держа руки в карманах старой пилотской куртки, я пожала плечами: — Похоже, мне просто уже нечего терять. Звякнула капсула в ухе. Я дважды тронула ее пальцем, и передатчик вывел в мое поле зрения аватару «Злой Собаки». — Что-то еще стряслось? Сердце у меня зачастило. Неужели белые корабли так скоро нас догнали? «Злая Собака» покачала головой. Она явилась передо мной в толстом свитере и какой-то вязаной шапчонке с помпоном. — Нет, ничего не случилось. — Тогда в чем дело? — Просто я заметила, что, согласно старым календарям Конгломерата, сегодня сочельник. — Это что такое? — Старинный обычай. Праздник неумеренного потребления и обмена подарками в честь рождения человека, осуждавшего накопление личных богатств и имущества. — Звучит как-то странно. — Земные традиции при внимательном рассмотрении часто обнаруживают мало смысла. Я разбросала ногой кучку хрупких опавших листьев. — Зачем же ты вспомнила этот? «Злая Собака» улыбнулась. — Сочельник отмечался в декабре, посреди зимы, когда дни в северном полушарии короче всего и погода самая холодная. Зима — суровое и голодное время. Христиане, как и старые язычники, чей обычай они присвоили, отмечали ее перелом: точку, где выжившие понимали, что полпути сквозь тьму пройдено и впереди свет. — Значит, это праздник страдания? — Праздник стойкости и жажды жизни. И еще дня, когда хуже уже некуда. Я глубже засунула руки в карманы. — Звучит подходяще. — Вот и мне так показалось. Балдахин крон шевельнулся от ветерка. Дрожащие листья отозвались шумом морского прибоя. «Злая Собака» добавила: — Вы, Внешние, всегда охотно принимали чужие традиции и чужих богов. Я скривилась. — Богов, честно говоря, не так уж часто. Мы скорее подбирали все лучшее из чужих культур и, как умели, приспосабливали к своей. — Да-да, — махнула рукой «Собака». — Одним словом, я подумала, что в этом году нам неплохо бы соблюсти эту традицию.