Бармен сузил глаза. — Обратитесь к кому другому. — Обращались. Нас послали сюда. — Тогда ничем не могу помочь, — сказал он тихим хриплым шепотом, по-прежнему не сводя взгляда с диска, который Ломакс держала так, что парню было чуть-чуть не дотянуться. — А я думаю, сможете. — Она перегнулась через деревянную стойку, опираясь на ладони. — Мы ищем парня по имени Льюис Пемброк. Он наш друг. — Не знаю такого. — А я слыхала, что знаете. Бармен покосился на меня, отметил мою платиновую стрижку и разноцветные глаза. Фыркнув, сплюнул на пол. — Если он вам такой большой друг, дамы, как же вы забыли, где он живет? — Я дружу с его отцом. А дома у него не бывала. — Так почему бы не послать сообщение? — Посылала. Ломакс, оттолкнувшись от стойки руками, выпрямилась в полный рост. Мы пробовали связаться через примитивную всепланетную сеть, но Льюис на наши предложения встречи не отозвался. — Так чего же вы ко мне-то привязались? — спросил бармен, ковырнув себе клык ногтем мизинца. — Дело довольно спешное. — Тогда, боюсь, вы влипли, дамы, — ухмыльнулся он, показав еще несколько золотых зубов, и отошел обслужить клиента у дальнего конца стойки. — Вот стервец! — оскалилась ему вслед Ломакс. Я ее не слушала. Смотрела на раскрытые ладони и потирала кончики указательных пальцев подушечками больших. — Что ты делаешь? — нахмурилась Ломакс. — Не знаю… Кожа зудела. В затылке, за навязчивым дребезжанием вентилятора, слышались голоса тарелок. Звон в пальцах усилился, и я испугалась, что они опять засветятся. Сжала кулаки и спрятала их в карманы корабельной робы. Голоса все звали меня короткими невнятными возгласами, одинокими и отрывистыми, как крик потерявшегося охотничьего сокола. Копье на стене стало позвякивать о крючки подвеса. Бармен обернулся к нему. Остальные выпивохи примолкли. — Какого?.. Несколько секунд в помещении слышалось только поскрипывание вентилятора и звон оружия. — Пойдем. — Я потянула Ломакс за рукав. — Надо идти. Женщина бросила на меня любопытный взгляд, но спорить не стала. За дверью она спросила: — Что это было? Я вытащила руки из карманов. Кончики пальцев тлели угольками. — Копье, — сказала я. Ломакс отступила назад. Рука ее потянулась к бедру, где висел пистолет. — Как ты это делаешь? — Не знаю. — Такое и раньше бывало? — Однажды в Норе, где вы нас нашли. Я вспомнила переулок у дядиного дома, мои игрушки из ткани тарелки и призналась: — А может, и не однажды. Ломакс, помедлив, убрала руку от кобуры. — Не больно? Я пошевелила пальцами. — Покалывает. К нам приблизился Паук с пескоструем на плече. Его дреды шуршали по вороту длинного пальто, полы которого хлопали по лодыжкам. — Что стряслось, тетушки? Смотрел он не на нас, а на улицу. — Корделия чувствительна. — Да что ты говоришь! Ломакс, насупившись, понизила голос до резкого шепота: — Нет же, идиот, я хочу сказать — она чувствует! Паук недоверчиво вздернул бровь: — В смысле — чует артефакты и все такое? — Больше того. По-моему, она способна с ними взаимодействовать. — Врешь! Ломакс ткнула большим пальцем на дверь бара: — Там на стене висит копье очажников. Она заставила его плясать. Паук впервые уставился прямо на меня. Впитал взглядом от головы до пят и хмуро спросил: — И что нам с ней делать? Ломакс обняла меня за плечи. — Убрать отсюда, пока у кого-нибудь не возникло светлых идей. Я поежилась от ее прикосновения. — Каких идей? О чем вы говорите? Ломакс посмотрела на меня с жалостью. — Твой отец тоже обладал чувствительностью. Может, не такой, как у тебя, но чуял технику очажников. И за сто шагов мог отличить подделку от подлинной. — И?.. — И — люди с таким талантом дорого стоят. Достаточно дорого, чтобы похитить их при первом подвернувшемся случае. — Нет у меня таланта, — вспыхнула я и протянула к ней раскрытые ладони. — Я даже не понимаю, что это такое. «Понимаешь, — шепнул у меня в голове голос Ника Мориарти, похожий на плеск полузабытого прибоя. — Ты всегда это знала. Ты слышала песню тарелок, чувствовала их вещество под ногами. Ты целыми днями жила и дышала в пустотах покинутого города, ты пользовалась интуицией, чтобы отыскать в руинах артефакты, хотя бы столько, чтобы прокормить семью…» Я зажала виски кулаками: — Перестань! «У тебя есть дар, Корделия, просто ты не хотела его замечать». — Заткнись! Ты меня не знаешь! Ломакс с Пауком глазели на меня, гадая, что предпринять.