— А Даниле не надо помочь? — все-таки разделяться на территории противника было не лучшей тактикой. — Поверь, нет никого лучше для разгона демонстрантов, чем опытный аэрокинетик. Когда отгонит толпу от Дворца Советов, сам нас найдет. А в другие конфликты без нас вмешиваться не будет. Вернувшийся Интер сообщил, что проверил дороги на квартал вперед, и никого подозрительного не заметил. Зима кивнула, и мы направились к милиции. В этой части город не бунтовал, не горел, лишь выглядел неестественно вымершим, словно бы тут провели тотальную эвакуацию. Даже собак и кошек не было, хотя, может в Улан-Баторе их и не было никогда. Монголы же с китайцами рядом живут, жрут их наверное. Или это корейцы? Черт, что за чушь в голову лезет? А как ей туда не лезть, если ветер гоняет по пустой улице пакет из продовольственного магазина, оконная рама в нависающей над проезжей частью четырнадцатиэтажки хлопает, а вокруг, кроме нас троих, ни души. И еще звуки, доносящиеся издали — то ли рев, то ли крик. Ритмичный, скандирующий — да, скорее всего крик. И, несмотря на солнечное утро, ощущение такое, что ты оказался в темном и мрачном волшебном лесу. — Милиция, скорее всего, получила указания не вмешиваться. — сделал замечание Интер. — Возможно. — отозвалась Зима. — Вот мы и проверим. — И если это так? — Развернемся и пойдем к военным. С трусами и саботажниками пусть потом КГБ разбирается — их профиль. Попутно будем искать Вадика и уничтожать всех местных сверхов. У нас приказ простой — не дать волнениям стать государственным переворотом. Лучший способ для этого — вынести все организованные группы сепаров в ключевых местах. А там уже с Читы войска подойдут, и закончат все. Нам главное, чтобы эти придурки не спровоцировали вторжение Китая. Ситуация и правда, шаткая. В стиле, кто первым встал, того и тапочки. Социалистическая Республика Монголия зависла между Китайской Народной Республикой и Советским Союзом. Находясь между такими гигантами, она не может быть абсолютно нейтральной — ей попросту не позволят. Значит, должна выбрать сторону. И она это сделала — много лет назад. Сейчас же происходит попытка это изменить. Особой прелести этому добавляет внешний цинизм. Все стороны — соцлагерь. Даже вроде бы как союзники. Никто вещи своими именами не назовет, чтобы не случилось. Удасться переворот — Союз утрется, хотя и затаит. Но в открытую с Поднебесной воевать не станет. Не удасться — Китай развернет войска и пойдет готовить новую интригу, словно бы ничего и не произошло. — По перпендикулярной улице слева движется группа из пяти человек. — вдруг сообщил Интернационал. Так-то он шагал с нами, внимательно поглядывая по сторонам, но его клоны рыскали по окрестностям, и разведывали дорогу впереди. — Другой отряд заходит справа. Семеро. Зима опустила руки к земле и стала медленно подниматься в воздух. Сообщила оттуда. — Встретим их здесь — место удобное. Я займу позицию на возвышенности, оттуда прикрою. Вы — встречайте гостей. Мы с Сашей синхронно кивнули. Разошлись по разные стороны улицы, чтобы противники не могли навалиться всей толпой, и были вынуждены дробить группы. Да и не слаженной мы еще были парой, лучше в таком случае по одиночке сражаться. Интернационал стоял один, его клоны либо еще не проявились, либо прятались в ожидании начала боя. Но парочка, видимо, все же следила за приближающимися врагами. Судя по тому, что спустя минуту мой спутник бросил. — Готовность тридцать секунд. А мне что готовиться? Я и так в боевой форме, все уязвимые места прикрыты усиленной броней, мышцы уплотнены, на предплечьях зловеще поблескивают острые костяные клинки, похожие на короткие серпы. Не для фехтования, а чтобы увеличивать область повреждения при ударах руками. Ровно через тридцать секунд на нашу улицу вышли десять человек. Синхронно — четверо слева, шестеро справа. Интер говорил о двенадцати, значит, по меньше мере двое из них пока прячутся. Возможно, Стрелки — сверхи со способностями к дальним атакам. Враги были азиатами. Может монголами, а может китайцами. В этих широтах еще и маньчжуров можно было встретить, так что — сложно сказать. Большей частью молодые, поджарые, в странных нарядах, словно бы украденных из краеведческого музея. Какие-то доспехи, шлемы, отороченные мехом, небольшие щиты и сабли. Натуральные татаро-монголы, как из учебника по истории. Один из них выделялся. Был крупнее остальных — выше на метр, и значительно шире в плечах. Череп выбрит и покрыт золотой краской. Точнее, его словно бы облили расплавленным золотом, которое довольно неровно потом застыло. Доспехов нет, как, собственно и одежды, как таковой. Только шкура вокруг бедер и те же потеки застывшего золота по всему телу. В руках этот чудный монгольский батыр сжимал по массивному, грубо откованному золотому клинку. — Что за клоуны? — спросил я, изучая замерших на перекрестке сверхов. Те, в свою очередь оглядывали нас. — "Монгол Шуудан"? — Причем тут монгольская почта? — не понял отсылки Интер, зато демонстрируя знание здешнего языка. — Судя по всему, группа Гунна. Не повезло нам. Опасные противник. Память тут же вытолкнула на поверхность сведения об этом сверхе. Из тех, что в меня заливали на базе мегабайтами. Китайский Бессмертный, один из немногих сверхов, который сражается не один, а имеет свою команду — ту самую группу Гунна. Сам по себе Силач (скорее всего), предпочитающий сражаться с холодным оружием в руках. Что ж там еще про него было? А, точно! Ментальная связь с воинами, которые составляли его свиту. Каким-то образом, они получали силу своего вожака. Действительно — опасный противник. Но не опаснее, чем тот же Белый Демон, нашедший свою кончину в горах Киргизии. Зато сразу понятно, что это никакие не сепаратисты. Перед нами, судя по всему, группа, получившая такое же задание, как и наш отряд. Только мы должны были не дать перевороту случиться, а Гунн — наоборот. Здоровяк сделал два шага вперед, оставив за спиной своих воинов. Поднял один из своих чудовищных клинков, метра по два каждый. — Урус. — произнес он. Голос его без труда покрыл всю улицу, хотя он не кричал вроде. — Уходите. Тут вы проиграли. Нет позора в своевременном отступлении. Из какой киностудии сбежал этот придурок? Урус? Это же так монголы русских называли — веке так в 11-12. Подражает мифическим батырам прошлого? — У нас приказ, Гунн. — отозвался Интернационал, словно бы и не удивленный таким архаичным обращением. — Значит, мы будем сражаться! — оскалился здоровяк. Зубы у него тоже были золотыми, а еще заточеными в форме клыков. Чучело сверкающее! Степняки за его спиной подняли над головами сабли со щитами, и заулюлюкали. После чего, буквально через пару секунд, ломанулись вперед беспорядочной толпой, огибая своего предводителя. "Дичь какая-то! — мелькнула в голове мысль. — На что вообще расчет?" Выглядели эти монголы, как обычные люди и, на первый взгляд, никакой опасности для нас не представляли. Разве, что Бессмертный способен дать прикурить, но он же один, а нас тут трое. — Не могу вас прикрыть. — прошептал наушник голосом Зимы. — Что-то блокирует мои способности, я не понимаю, как! Приплыли! Наша основная боевая единица, ледяное РСЗО, выбыла из боя, даже не вступив в него. Ладно, посмотрим тогда, что у этих татаро-монголов внутри! Дождавшись, когда они достаточно приблизятся, я прыгнул в гущу врагов, размашистыми ударами сбив с ног сразу троих. Одного даже удачно подцепил клинками на предплечьях, и он улетел в сторону своего вождя распоротой тряпичной куклой. Саша тоже бросил в атаку сразу шестерых своих клонов. Сам спрятался среди них, что нельзя было отличить одного от других. Одинаковые блондины связали атакующих в ближнем бою, нанося сильные удары, и повергая врагов на землю. "Девять человек. — отметил я, машинально. — Четверых мы уже вырубили. На что расчет?" Никак я не мог поверить, что все будет так просто. Тупая сходка стенка на стенку, с мордобоем и резней. Но именно так все и происходило. До тех пор, пока убитые враги не начали вставать. Тот, которому я разорвал грудную клетку и брюшину, подскочил на ноги и снова ринулся в бой. Пропустил над головой мой удар, полоснул по бедру клинком. Тот, к моему удивлению, смог разрубить кожу и внешний слой мышц, а они, вообще-то, должны были держать пулю. Рана вышла не опасной, да и затянулась моментально, но сам факт! Другой монгол попытался подрезать мне ахиллесово сухожилие, но оказался не таким проворным, как полагал. Я резко поднял ногу над клинком, и опустил ее уже ему на хребет. Продолжая движение, пинком поднял уже мертвое тело, и швырнул его в следующего противника. Интер — все его версии — крутились, как волчки, раздавая удары направо и налево. Как человек, который имел удовольствие сражаться с Александром, я знал, что они очень тяжелые. Например, тот прямой, которым один из клонов сбил с ног размахивающего двумя саблями монгола, обычному человеку раздробил бы грудную клетку, а сердце превратил в отбивную. Но получивший удар противник лишь откатился, поднялся на ноги и снова бросился в бой. Постепенно, я стал замечать, что каждый из бойцов Гунна, кто хоть раз получал рану, становился сильнее. Их удары получались точнее, резче и болезненнее. Оружие, каким-то волшебным образом, резало армированные кожные покровы и замедляло регенерацию. Мы с Сашей обзавелись уже десятком пока еще несерьезных порезов. Но хуже всего было то, что все противника до сих пор оставались живы и здоровы. — Гунна! — прокричал Интер, сбивая на асфальт очередного степняка. — Нужно атаковать Гунна! Я тоже об этом подумал. Слишком очевидной была связь. Понятия не имею, как это работало, но весь полученный его нукерами урон делал их сильнее. И чем больше ран мы им наносили, тем мощнее они становились, когда вставали. Я ведь даже одному монголу голову оторвал в драке. А он бегает, как ни в чем не бывало, сабелькой своей машет, и уже дважды меня ранил. Толчком телекинеза, я сбросил с себя наседающих врагов, прыжком перенесся за их спины, и оказался в двух шагах от мускулистого, сжимающего два меча, Гунна. Который, при моем появлении, повел себя неожиданно. Не атаковал, а свел клинки вместе, держа их крест накрест, и меня отбросило в сторону вспышкой золотого цвета. Интернационал мою атаку поддержал, бросив своих клонов на фланг и тыл Гунна. Но всех их постигла та же участь, что и меня. Точнее, их просто развеяло пеплом, а сам оригинал — оказывается, в нападении он не участвовал, упал на колено и выплюнул на землю сгусток крови. Мне же просто обуглило нижнюю челюсть и грудь. Больно, неприятно, не не смертельно. Разве, что слабость навалилась — видать все силы были брошены на регенерацию повреждений. Игнорируя ее, я поднялся. Отбил выпад парочки степняков. Поймал их за руки, и эти самые руки выдернул. Получилось с трудом — ребята уже были под усилением, но все же конечности полетели в одну сторону, а тела — в другую. Но давать им восстанавливаться я больше не собирался. Прыжок двумя ногами на грудь одному упавшему — треск ломающихся костей и хрип из раздавленных легких. Продолжая движение, колено опустилось на череп. Оставшаяся рука — долой! Ноги — в разные стороны. Торс? Слишком большой кусок — надвое! Оба они отправились в полет к ногам Гунна. Умеешь восстанавливать своих бойцов, сучонок? Ну, попробуй! Фарш невозможно провернуть назад! И мяса из котлет не восстановишь! Видя, что я вытворяю с их товарищем, оставшиеся монголы оставили Интера и бросились на меня. Сам же вождь даже не пошевелился, лишь лицо исказилось словно бы в мимолетной зубной боли. Юркие лилипуты, самое большое по грудь мне, накинулись со всех сторон, полосуя саблями. Я покрыл свою спину и бока толстой броней, и замер. Дождавшись, когда враги все покроют меня, как мураши труп собаки, я снова применил толчок теликинеза, раскидав их в разные стороны. Пользуясь временным затишьем, занялся разделкой ближайшего упавшего воина. Кажется, я понял, как воздействовать на Гунна. Глава 26 Если я сделал правильный вывод из своих наблюдений, то Гунн был не Силачом, а батарейкой. Очень сильной и очень защищенной батарейкой, которая подпитывала жизнь его миньонов — слабых сверхов, уровня начинающих Красных Мастеров. Повреждения, вроде сломанных рук и ног, даже оторванных конечностей (в моем случае — головы), он восстанавливал довольно быстро. При этом еще и усиливал своих слуг — пропорционально их повреждениям. Принципы, по которым работали его способности, для меня так и оставались загадкой. Зато, вроде бы, стало понятно, как им противодействовать. Делать урон фатальным. Таким, на восстановление которого понадобится слишком много сил. И, по возможности, масштабным. Чтобы не один его подручный превратился в хорошо отбитый стейк или даже в фарш, а множество. Даешь заготовку котлет в промышленных масштабах! Тогда ему придется полностью сосредоточится на спасении воинов. Либо бросить их, позволив им умереть. Меня любой вариант устраивал. Зима помочь не могла. Что-то блокировало ее способности — то ли какой-то прибор, то ли сверх, обладающий такими возможностями. А в контакте она была чуть сильнее обычного человека, что фактически исключило ее участие в драке. Интернационал тоже пострадал. Для него столкновение с агрессивным защитным полем Гунна закончилось тем, что он на некоторое время лишился возможностей призывать клонов. Впрочем, он и сам давал нукерам прикурить, но уже не с той эффективностью, что минутой раньше. Оставался я. Высший метаморф, идеально подходящий для таких вещей, как рвать, крушить и разрывать. Халк — во всей его красе. Но — с оговоркой. Что-то било и по моим способностям. Точнее, даже — высасывало. Словно на меня уселся невидимый, но здоровенный комар, проткнувший кожу, и теперь с удовольствием поглощал силы. Совсем понемногу. Но скорость, с которой затягивались полученные раны, снизилась, это точно. А значит нужно было торопиться. За минуту я превратил еще троих воинов Гунна в кровоточащие обрубки. Ни один из них так и не попытался больше подняться. Сам здоровяк кривился каждый раз, когда я рвал его миньонов на куски, но вмешиваться не спешил. Стоял, пыхтел, кидал на меня и за спину гневные взгляды, но с места не двигался. Оставшиеся пятеро степняков, как будто подросли и стали сильнее. Похоже, энергия Гунна, которую он раньше вливал в девятерых, теперь досталась в половину меньшему количеству, что сразу же сказалось на их кондициях. При этом, он и сам словно бы светиться начал. Точнее, те золотые наплавления на его теле. Словно через них пропускали заряд. — Это не блокада. — сообщил вдруг наушник голосом Зимы. — Мои способности при мне, но мне не хватает энергии ни на что. Кто-то крадет энергию. Витя, ты ничего не видишь? Я хотел ответить соратнице, что это у нее вообще-то обзор, а не у меня. И что мы с Интером немного заняты, чтобы смотреть по сторонам, сражаясь с пятеркой Силачей, которые двигались, как единый организм. Но вскоре сообразил, что Люба говорит о способности моей боевой формы перестраивать зрение так, чтобы видеть в других, не доступных обычным людям, спектрах. Выгадав момент, я сбил с ног особо прыткого монгола, и на секунду вышел из боя. Перестроил зрение и сразу же вернулся обратно. Саша к этому времени поймал своего противника за ногу, и я с удовольствием помог ему, ухватив за другую. Не сговариваясь, мы резко потянули в разные стороны, непроизвольно повторив тот вид казни, которую как раз данная культура и изобрела — разрывание лошадьми. Оставшаяся четверка попыталась защитить останки павшего товарища, но мы сумели их отогнать. Одновременно с этим я заметил кое-что новое. Едва заметные, прозрачные, словно тела медуз в воде, щупальца. Они имели не физическую, а энергетическую природу. И тянулись от Гунна к каждому из его нукеров. То, которое упирался в разорванного пополам воина прямо сейчас сделалось вдвое толще, чем остальные. Кажется, Кукольник, кем и являлся вождь монголоидов, в данный момент перекачивал в поврежденное тело всю свободную энергию, чтобы вернуть бойца в строй.