* * * Глаша сидела у себя в кабинете с сильно бьющимся сердцем и нездоровым румянцем на щеках. До Нового года оставались сутки. Вошел Алексей, как всегда подтянутый и красивый, в достойном дорогом костюме и сиреневой рубашке с широким шелковым галстуком модной расцветки – у него был личный имиджмейкер, следивший за его внешностью и гардеробом. – Можно? – спросил Петров. – Да, конечно, – ответила Глафира, кладя фото на стол. – Ты трудоголик, – отметил мужчина. – Ты тоже, – улыбнулась она. – Мы бы составили неплохую пару… – Не надо об этом, – смутилась она. – Хорошо, извини. Я просто не понимаю, что не так делал, – вздохнул Петров, присаживаясь. – Алексей, все так. Дело не в тебе, а во мне. – Кто это? – спросил Алексей, беря в руки листок факса и фото профилей Матвея. – Знакомый один… Тут он моложе, сейчас ему лет сорок. – Где-то я его видел, – нахмурился Алексей. – Он военный? – Был. – Странно, не могу вспомнить… Ну, так ты не передумала? Я даю тебе неделю новогоднего отдыха. – Спасибо. А не передумала по поводу чего? – Полететь со мной на частном самолете на Мальдивы? Изумрудная вода, цветы, белый песок… Нам же было хорошо! Не хочешь замуж, не надо… – Спасибо за предложение и отпуск, но нет… – Ну, что же… С Новым годом, Глаша! А это тебе подарок. – Петров положил на стол красивую упаковку. – Алексей, не надо, – попыталась протестовать она. – Возьми! – безапелляционно заявил мужчина. – В Милане купил, последняя коллекция. До свидания. – До свидания, Алексей. Спасибо тебе за все. Петров вышел из ее кабинета, а у Глаши на сердце снова появилась тяжесть. Она развернула подарок. Внутри лежали варежки из белой норки, расшитые бриллиантами. Глаша приложила их мягкий мех к своим щекам и заплакала. Настя подъехала, как и договаривались. – Ну? – сразу же набросилась на нее Глафира. – Летом, сразу же после вашего разрыва, Иванов Матвей Валерьевич по контракту вернулся в армию и напросился в «горячую точку», в Чечню. Дальше все обрывается. И секретность, и вообще… Завербовался на пять лет. Извини. Я сделала все, что смогла, – хмуро сказала Настя. И вдруг тоже заплакала. – Если его там убьют, я никогда себе не прощу. – Настя, не надо! Не вини себя! Да что такое… Подруги обнялись в машине и расплакались вместе. Телефон Глафиры залился звонком. – Да? – Глаша, это Алексей. Я уже в аэропорту и хочу… – Леша, я же сказала: нет. – Я не о том. Просто вспомнил, где видел того мужчину, твоего знакомого. Два месяца назад я по делам ездил в военный госпиталь Бурденко. Мне там показывали оборудование. Так вот, под одним из аппаратов, какой я хотел приобрести для нашего центра, он и лежал в тяжелом состоянии… Алло! Глаша, ты слышишь меня? – Да. Спасибо, Алексей. Спасибо! Ты не знаешь, что ты для меня сделал! Настя, гони в Бурденко… – А что? – Гони, говорю! Теперь я рулю! Попасть в военный госпиталь тридцатого декабря вечером оказалось так же сложно, как перейти государственную границу. Девушкам твердили только одно: – Неприемный час. У вас нет пропуска. – Я с ума сойду! – выдохнула Глафира, глядя на огромные корпуса клиники. Где-то там, внутри, лежал Матвей, так рядом от нее, а она не могла войти. – Ну, что же… Придется оторвать полковника от семьи, – вздохнула Настя, вспомнив еще об одном из своих любовников. – А ты говоришь, много мужчин – плохо. Нет-нет да пригодятся! Но даже полковнику пришлось поднапрячься, чтобы найти знакомых, которые обратились бы к своим знакомым, чтобы подруги наконец смогли пройти в госпиталь. Но дальше приемного отделения их не пустили. Там Глаша назвала имя, отчество и фамилию пациента, и их попросили подождать. Ожидание затянулось на долгие два часа. – Ждите, ищут информацию. Или некогда. Здесь больница, – лаконично отвечали им. А где-то уже слышался веселый смех. «Празднуют уже… – подумала Глаша. – Только бы с ним все было хорошо! В любом состоянии, без руки, без ноги, только бы живой!» Наконец к ним вышла женщина среднего роста с серьезным лицом. – Кто спрашивал про Иванова? – Я! – воскликнула Глаша. И не смогла встать из-за внезапной слабости в ногах. Женщина опустилась на стул рядом с ней. – Меня зовут Татьяна Леонидовна. Я – старшая медсестра отделения, где он лежал. – Лежал? Он умер?! – ахнула Глафира. – Что вы! Нет! – сплюнула женщина через плечо три раза, что выглядело несколько странно для медика. – Поступил к нам действительно в тяжелом состоянии, месяц провел у нас, а как только стало полегче, выписался. – Куда? – Я не знаю. Иванову стоило полежать еще бы с месяц, травма-то была серьезная, пройти реабилитацию… Но силой мы никого держать не можем. За ним приехала женщина. – Что! Что я тебе говорила! – воскликнула Настя. – Звали ее Тамара, и она сказала, что поставит его на ноги… – Господи, Тамара… Я, кажется, знаю, где Матвей может быть, – прислонилась к стенке Глафира, чувствуя, что еще немного, и она потеряет сознание. – Правда? – оживилась Татьяна Леонидовна. – Дело в том, что Иванова не вы одна ищете. Еще разыскивает наградной отдел и никак не может найти – офицера ведь представили к награде за подвиг в Чечне… Если найдете, скажите ему об этом. – Хорошо… Подруги вышли из госпиталя. – Куда теперь? – спросила Настя. – Дальше я одна. Спасибо тебе. Завтра Новый год, возьми вот варежки, мне не нужны. – Откуда они у тебя? – Алексей подарил. А я так закрутилась, что ничего тебе не купила. – Глаша, ты с ума сошла? Они же с настоящими бриллиантами! У меня глаз – алмаз, отличу от стразов. – Вот и хорошо. Встречай Новый год с друзьями… – А ты? Давай к нам, а потом продолжишь искать своего Матвея. Тем более что всплыла какая-то Тамара… Глаша только загадочно улыбнулась в ответ.