– Как же хорошо! – выдохнула Глафира. – Ты так все рассказал, что я словно сама там побывала. Прямо душой отдохнула… А еще я здорово опьянела. Вино всосалось в кровь, как вода в песок пустыни. – Я рад, что мои байки тебе понравились. – Матвей улыбнулся. – А все-таки, ты кто? – приблизила свое лицо к его Глафира. – В смысле… – Кем ты работаешь? Кто ты? Что ты? Женат ли? Матвей вдруг взял ее лицо в свои ладони. – Тебе так интересно? Я же рассказывал – у меня частная охранная фирма… не женат… занимаюсь любимым делом… Я не могу сказать, что олигарх, но я далеко не беден и способен обеспечить тебе хорошую жизнь. – Мне? – поперхнулась Глаша, почему-то чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. – По-моему, ты слишком много выпил и не совсем себя контролируешь. – Именно тебе. Я готов защищать, оберегать, любить и уважать тебя всю жизнь. – Матвей, ты с ума сошел? Ты же меня совсем не знаешь! Мы знакомы несколько часов! – А такое ощущение, будто знаю всю жизнь! Я сразу почувствовал, что ты – мой человек, и был бы очень счастлив, если бы такая женщина была всегда рядом со мной. – Матвей поцеловал ее. А дальше случилось то, что случается иногда между взрослыми одинокими людьми, которых безумно тянет друг к другу… Глафира лежала щекой на слегка волосатой груди у Матвея, слушала, как ровно бьется его сердце, и не испытывала никакого чувства стыда или растерянности. Наоборот, все ее тело наполнилось каким-то спокойствием и умиротворением. – Мне тоже кажется, что я тебя знаю всю жизнь… Сколько прошло времени? – спросила она. – Вечность… Я не знаю сколько. И я сейчас подумал о том, сколько времени мы потеряли, – ответил он. – Да, – покрепче прижалась к нему Глафира. Они были свободны от брачных обязательств и очень сильно увлечены друг другом. Глаша поймала себя на мысли, что впервые не думает о работе, не сожалеет о полученной травме. А просто хочет быть с Матвеем. – А я ведь нехороший человек! – вдруг всполошилась она. – Чего так? – Забыла сообщить тебе очень важную вещь. И Глаша рассказала ему о разговоре двух медиков, случайно подслушанный ею в бистро, и о своей с ними договоренности, что заключение о смерти Павла Петровича будет верным. – Значит, его все-таки убили? – нахмурился Матвей. – Я так и думал. – Но ведь тогда выходит, что в санатории убийца! – ахнула Глаша, еще сильнее прижимаясь к нему. – Подожди. Ты сама ушла от родника черт знает куда и добралась до поселка. Следовательно, мог прийти убийца и затаиться на территории санатория. – Чтобы подозрение упало на кого-то из наших? – спросила Глаша. – Или потому, что Павел Петрович дальше родника не ходил. Только там убийца и мог его подкараулить, – объявил Матвей, вставая с кровати и начиная одеваться. – Ты куда? – Дойду до морга и заберу заключение, пока врачи не передумали быть честными. Да следователю знакомому позвоню, пусть расследование на контроль возьмет, чтобы точно дело не замяли. – Я с тобой, – тоже начала собираться Глаша. – Тебе-то зачем таскаться? С такой красивой девушкой в театр бы идти, в ресторан, а не… в морг. Можешь оставаться у меня в номере, если боишься… – Нет, Матвей, я с тобой, – упрямо повторила она. Ей хотелось пройти с Матвеем мимо охранников, держа его под руку и уничижительно глядя на своих обидчиков. Да и вообще, она теперь хотела не расставаться с ним вообще. Но на пропускном пункте испепелять ей взглядом было некого. Охранники стояли с грустными побитыми физиономиями и с опаской смотрели на Матвея, а на нее глазами даже не повели. Было понятно, что как сексуальный объект она потеряла для них интерес. Или у них напрочь было отбито то, для чего этот интерес был нужен. Глаша шла с Матвеем под руку совершенно другим человеком, она словно летела на крыльях. – Как же здесь здорово! – вырвалось у нее. – Где? – не понял Матвей. – Здесь, в санатории. Такая природа, такой воздух… Питание, конечно плохое, так фиг с ним, всегда можно в кафе сходить. Родник опять-таки… Классно! Матвей с удивлением покосился на спутницу. – Давно ли тебе тут понравилось? – Не скрою, недавно… – смутилась Глаша под его чуть насмешливым взглядом. В больнице они сразу же пошли в знакомое место – в морг. И застали Виктора Викторовича сидящим в раздумьях прямо в помещении для вскрытия. Только один стол был занят трупом под простынею, остальные блестели своей нержавейкой в ожидании холодного тела. – Здрасте, давно не виделись, – посмотрел на них медик. – Здравствуйте. Мы пришли… – Знаю я, зачем пришли, знаю! Только заключение я отправил в милицию. – Отдайте нам копию. Вы же себе оставили? – Да пожалуйста! Только на каком основании? – прищурился патологоанатом. – На том, что иначе я расскажу, как вы хотели скрыть результат вскрытия, – заявила Глаша. – Это некрасиво! Это называется шантаж! – Виктор Викторович икнул, и Глафира только сейчас поняла: он снова выпил. – Так вы еще и пьяный! – Я слегка выпивши, – поправил ее врач. – На рабочем-то месте?! – возмутилась Глафира. – Да сколько же можно? – Слушайте, если у вас медовый месяц, не портите настроение другим людям! Я и так уже от начальства получил. А рабочий день закончился, имею право делать что хочу. Глафира покраснела, подумав: «Неужели так видно нашу любовь?» И у нее вырвалось: – Конец рабочего дня? Сколько же времени? Девять? Ого! Сколько же мы… – Она запнулась. – Мы говорили о том, что хотим взять копию заключения о смерти Павла Петровича, – сказал Матвей. – Точно! – погрозил ему пальцем Виктор Викторович. – А я вам в который раз отвечаю, что не имею таких полномочий… – Может, небольшое пожертвование? Взятка с нашей стороны поможет? – спросил Матвей. – Нет. – Я хочу отдать документ сыну погибшего. Думаю, что он имеет право знать все о смерти отца, – сказал Матвей. – Вот сыну дам, вам – нет. Вы не имеете к трупу никакого отношения. Матвей сокрушенно покачал головой. И вдруг вспомнил: – Кстати, Слава же обещал приехать сегодня, а уже девять… Матвей достал телефон и набрал номер. И вдруг все трое услышали звонок сотового телефона в столе у Виктора Викторовича. – О, какое совпадение! – засмеялась Глаша. Патологоанатом, в отличие от нее, не разделял ее радости. Он достал аппарат и включил связь. – Алло? Матвей отдернул трубку от своего уха, и мужчины молча уставились друг на друга. Затем Виктор Викторович спросил: – Вы кому звоните? – Сыну погибшего Павла Петровича. Кадык дернулся на шее у патологоанатома, словно воздушный шарик, попавший в поток воздуха. – Этот телефон принадлежал мужчине, которого привезли сюда два часа назад.