Я подхватила свисающий провод, резко встала из-за парты, забрала тетрадь и сумку и двинулась прочь. Однако его руки сомкнулись вокруг моей талии, и он усадил меня к себе на колени. Мои вещи рассыпались по полу. Под кожей словно лава растеклась. Нет. Стиснув зубы, я оттолкнула Уилла. Кай вздохнул, Дэймон ехидно хихикнул, хотя никто из них не вмешался. Мои попытки вырваться оказались тщетными, он лишь усилил хватку и отвернул лицо, уклоняясь от ударов. Уилл, Кай, Дэймон и Майкл. Четыре Всадника. Меня умиляли прозвища, которые эти недоделанные гангстеры дали себе в старшей школе, но кто-то должен был им сказать: никто не станет тебя бояться, если приходится всем твердить, насколько ты страшен. В каждой школе есть подобные парни. Немного деньжат, мамы и папы со связями, смазливые мордашки и уродливые сердца. Правда, это не совсем их вина, полагаю. Они виноваты в том, что в полной мере этим пользовались. Разве не будет забавно, если кто-нибудь хоть раз скажет им «нет»? Если один из парней когда-нибудь поплатится за свою ошибку? Или откажется от выпивки, наркотиков, девушек? Но нет. История повторяется. Лишь пошлость, банальность, невежество, бессодержательность. Некоторые поддавались им сразу, кто-то – после жалких протестов. Меня же они вообще не интересовали. Что очень бесило Уилла. Я могла закричать. Позвать учителя. Закатить скандал. Только тогда он добьется желаемого и вдоволь посмеется, а я попаду в центр не нужного мне внимания. – Сотри это свирепое выражение с лица, мать твою, – предупредил Уилл. Не намереваясь ему подчиняться, я еще сильнее стиснула челюсти. Он заговорил шепотом: – Знаю, может показаться, что я милый. Ты, наверное, думаешь, будто я порой сожалею, что постоянно тебя гноблю и, проснувшись однажды, решу переосмыслить свои жизненные цели, но этого не произойдет. Я сплю как младенец по ночам. – Просыпаешься каждые два часа и плачешь? – поинтересовалась я. Сзади донесся сдавленный смешок, но я не отвернулась от Уилла, чей взгляд сосредоточился на мне. Школа всегда была единственным местом, где я получала передышку. До перехода в старшие классы. Стараясь высвободиться из его цепких рук, я начала крутить запястьями. – Отпусти меня. – Почему у тебя рукава мокрые? – Опустив взгляд, Уилл приподнял мою руку, чтобы рассмотреть поближе. Я промолчала. Он снова взглянул на меня. – И глаза красные. Горло сдавило; я крепче сжала зубы и вырвалась из его хватки. Прежде чем я успела ускользнуть с колен парня, он одной рукой обхватил мой подбородок, а второй обвил талию, прижал к себе и прошептал очень тихо, чтобы слышала только я: – Ты можешь получить все, что захочешь, неужели не понимаешь? – Он искал что-то в моем взгляде. – Я любого растерзаю за тебя. Мою грудь словно в тисках сдавило, было больно дышать. – Кто это? – спросил Уилл. – Кого я должен убить? В глазах защипало. Зачем он это делал? Искушал мечтой, что я не одна; что… возможно, еще оставалась надежда. Его запах окружал меня. Бергамот и голубой кипарис. Я посмотрела на его аккуратно уложенные каштановые волосы, которые идеально дополняли идеальную кожу и темные брови; черные ресницы обрамляли глаза, Вот как листья тропического леса лагуну какого-нибудь идиотского острова. На миг я забылась. Всего на миг. – Боже, пожалуйста, – произнесла в итоге. – Спустись на землю, Уилл Грэйсон. Ты жалок. Взгляд его прекрасных глаз мгновенно ожесточился. Вздернув подбородок, он оттолкнул меня к моей парте и приказал: – Сядь. В его тоне проскользнуло нечто похожее на обиду, из-за чего я едва не рассмеялась. Вероятно, он был разочарован тем, что я не настолько глупа, чтобы повестись на его байки. Что он задумал? Планировал завоевать мое доверие, а потом заманить на школьный бал, где меня на глазах у всех обольют свиной кровью? Нет уж, это не очень оригинально. Уилл Грэйсон обладал более богатым воображением. По крайней мере, тут я вынуждена отдать ему должное. – Итак, приступим, – сказал мистер Таунсенд, прокашлявшись. Я подхватила с пола сумку вместе с тетрадью, села на стул и сунула наушники в карман. – Открывайте книги, – сказал учитель, быстро отхлебнув кофе, и перевернул лист с записями на столе. Уилл не шелохнулся, молча устремив взгляд вперед. Наблюдая, как он играл желваками, я на мгновение замерла. Какая разница. Закатив глаза, достала томик «Лолиты», как и все остальные. Все, кроме Уилла, который не удосужился принести на урок ни рюкзак, ни учебники. – Мы уже обсуждали ненадежность Гумберта в качестве рассказчика. – Таунсенд снова сделал глоток. – Ведь любой из нас, делясь своей историей, будет считать себя праведным героем. Уилл шумно втянул воздух и выдохнул. Я уставилась на затылок Кая Мори. Обычно меня завораживали аккуратные, четкие линии его стрижки. Но сегодня сосредоточиться не получалось. Учитель продолжил: – К тому же зачастую определение того, что хорошо, а что плохо, зависит лишь от точки зрения. Гончая – зло для лисы. Для гончей – волк. Для волка – человек, и так далее. Ох, я вас умоляю. Гумберт Гумберт – ненормальный. И преступник. Лиса, гончая, волк, все равно. – Он верит, что влюблен в Ло. – Таунсенд обошел вокруг стола и, сжимая в руке бумаги, присел на столешницу. – Но при этом не отрицает противозаконности своих действий. Процитирую слова Гумберта… – Открыв книгу, он начал читать: – «Я знал, что влюбился в Лолиту навеки; но я знал и то, что она не навеки останется Лолитой». – Учитель оглядел класс. – Что это значит? – Что она повзрослеет, – ответил Кай. – И утратит сексуальную привлекательность для него, потому что он педофил. Я ухмыльнулась. Думаю, если бы мне пришлось выбирать, то Кай был бы моим фаворитом среди Всадников. Таунсенд задумался над замечанием парня, а потом обратился к одной из девушек: – Вы согласны? Та пожала плечами. – Думаю, Гумберт хотел сказать, что все меняются, и она изменится. Дело не обязательно во взрослении. Он просто боится, что она перерастет его. Скорее всего, именно это имел в виду герой, однако анализ Кая мне нравился больше. Учитель кивнул в сторону другого ученика. – Майкл? Майкл Крист поднял взгляд и растерянно пробормотал: – Чего? Дэймон прыснул от смеха из-за реакции друга, а я покачала головой. Таунсенд закрыл на секунду глаза, прежде чем повторил вопрос: – Как вы считаете, что подразумевал Гумберт, сказав: «Она не навеки останется Лолитой»? Несколько секунд Майкл молчал. Я уже засомневалась, ответит ли он вообще. – Он влюблен в идею Лолиты, – произнес парень обреченным тоном. – Когда она исчезнет из жизни Гумберта, мечты о ней останутся и будут преследовать его. Вот что он имел в виду. Хм. Не самая безнадежная оценка. А я думала, Кай окажется единственным из их компании, кто действительно прочитает книгу. Открыв следующую страницу, учитель прочел: – «Он разбил мое сердце, ты всего лишь разбил мою жизнь». Что она хотела сказать ему этим? Никто не вызвался отвечать. В надежде увидеть проблеск мысли в чьих-то глазах, Таунсенд обвел взглядом класс.