После мамы позвонила Ася, впервые сама за долгое время. — Привет, подруга, рада тебя видеть, то есть слышать, — вздохнула Яна. — Я завтра приеду в Питер навестить Виталия, — сказала ей Ася. — А то как-то нехорошо. Я долго думала, взяла себя в руки, многое переосмыслила. — Вот и правильно! Вот и молодец! Я всегда знала, что ты умная женщина. Зачем на всякие глупости внимание обращать? — поддержала подругу Яна, но всё оказалось не так радужно. — Ты меня не поняла, Яна. Я никогда не буду с ним вместе. Пусть он живет в своей любви к тебе, но ни нашу дружбу, ни дружбу с Виталием я терять не хочу, и не буду. Всё останется, как раньше. А сейчас мой друг в больнице, а я, как последняя свинья, его не навещаю, вот я и приеду. С тобой тоже встретиться хочу. Яна, мне позвонила только что твоя мама и сообщила, что у тебя что-то случилось. Ей не понравился твой голос. А то, что ты не бросилась убеждать меня вернуться к брошенному мужу, который был не в себе, когда признавался в любви к тебе, так это и меня наводит на грустные мысли. Я согласна с твоей мамой: с тобой что-то случилось. — Ася… не могу сейчас, приедешь — поговорим. А, может, всё уже и разрешится, дай бог, — ответила Яна. — Слушай, я могу чем-то помочь? Могу вылететь срочно. — Нет, Ася. Ты мне не поможешь, до встречи. Яна опять набрала номер Мартина, и снова эти ненавистные длинные гудки. Она подошла к столу Витольда Леонидовича и обессиленно опустилась на стул. — Перекуси, выпей, сбрось нервное напряжение. От тебя идет волнами негатив, — сказал Витольд Леонидович, закусывая одесской колбасой и свежим чесноком. — Как ты можешь есть? Впрочем, тебе Мартин никто, ты не переживаешь, — махнула рукой Яна. — Я работаю головой, а для мозга необходимо питание. А то, что ты так нервничаешь, как это поможет делу? Только здоровье себе испортишь, нервы — это страшная вещь. Философски надо ко всему подходить. Мы все когда-нибудь перестанем спешить, когда жизнь закончится. А пока не закончилась, надо делать паузы. И ты зря считаешь, что мне всё равно. Я привязался к тебе, ты удивительный человек, Яна. Ты настолько прямая, честная и открытая, что сразу понимаешь, что тебе можно доверить ключи от машины, от квартиры, рассказать все свои секреты, взять тебя в разведку. Поэтому я принял твои проблемы близко к сердцу, ближе, чем это возможно, и начал тебе сопереживать. Ты не заслуживаешь этого кровавого парусника. И я чувствую, как тебе больно, и от этого мне тоже становится больно. Поэтому, ты поверь, я напрягу, как говорил месье Пуаро, все свои серые клеточки в мозгу. А коньяк… так это мне не мешает. Выпей, расслабься. — Не могу, извини. Ничего в горло не лезет. — Ты такая субтильная, пара лишних килограммов тебе не помешают. — У меня такое строение, Витольд. Я всегда была худенькой, уж поверь мне. Но ты меня успокаиваешь, говори мне, говори… — Не буду, пока не выпьешь и не пойдешь спать. Утро вечера мудренее. Яна выпила три рюмки коньяка и начала рассказывать про Мартина, как просил Витольд, просто всё подряд, что приходило ей в голову. Она плакала, смеялась, язык ее заплетался всё больше и больше. Вскоре она совсем сомлела. Витольд Леонидович помог ей улечься на новый матрас. Он хотел уйти, но Яна схватила его за руку. — Как я могу спокойно спать? Мартин так заботился обо мне, стоило только попросить, сразу купил матрас, а сам сейчас нуждается в помощи, а я тупо лежу на его матрасе. Лежать на нем, словно в его объятиях. — Успокойся! Это нервы. Всё будет хорошо, я уверен, что твой Мартин жив, по крайней мере, пока. Яна еще что-то лопотала, а потом погрузилась в тяжелый, липкий сон. Во сне она металась по какому-то дому, в котором одна комната была похожа на ее квартиру в Волжске, другая — на квартиру в Москве, коридор — как в квартире Мартина. Ей было плохо, душно, темно и страшно. Она кружилась по жуткому знакомому и одновременно чужому помещению в поисках Мартина и наткнулась на женщину с большим беременным животом. Яна ее не знала. — Вы не видели Мартина? — спросила женщину Яна. — Нет, но его частичка всегда со мной, — ответила беременная и положила ладонь на свой живот. Яна отшатнулась в испуге, обернулась и увидела, что за ее спиной тесно стоят женщины с грудными младенцами на руках. У них были суровые непроницаемые лица и распущенные волосы — рыжие, черные, седые, светлые… Невидимый ветер шевелил их, и от этого Яне стало еще страшнее. — Где Мартин? — спрашивала Яна, глядя в их пустые, мёртвые глаза. И услышала ответ: — Он здесь… Яна заметила, что женщины постепенно, медленно и неотвратимо сдвигают свой круг вокруг нее, она всё ближе и ближе видела их белые водянистые глаза, непомерно длинные костлявые руки, в прорези кривых ртов мелькали оскаленные зубы. — Мартин! — вскрикнула она в отчаянии. Одна из женщин вдруг резко кинула ей ребенка. Яна непроизвольно кинулась за ним и поймала в сантиметре от пола. Она прижала малыша к себе, чувствуя, что сердце сейчас вырвется у нее из груди. Неожиданно женщины с застывшими лицами и звериными оскалами одна за другой стали кидать ей своих детей. — Бери! Лови! Давай! А Яна не могла их поймать, потому что для этого ей надо было оставить того, который у нее уже был на руках. И дети с глухим стуком падали возле ее ног. Яна посмотрела на младенца, которого она спасла, и с ужасом увидела, что это обычная детская кукла, резиновый пупс. Хотя могла поклясться, что до этого момента ребёночек шевелился и даже что-то лепетал. Яна закричала от кошмара и проснулась. Сердце ее бешено стучало, руки тряслись. В комнате царили полумрак и мёртвая тишина, нарушаемая водой, которая мерно со стуком падала из крана на металлическую раковину. На улице качающийся уличный фонарь пытался разогнать ночную тьму. Витольд Леонидович мирно похрапывал на полу, точнее, на матрасе в полиэтилене. В глазах Яны что-то запульсировало. Она даже не сразу поняла, что это мигает ее телефон. — Кто это? — схватила она трубку, спросонья отвечая хриплым шепотом. После небольшой паузы она услышала шипящий изменённый мужской голос: — Если хочешь увидеть своего Мартина живым, то через два часа будь по адресу… Ты должна прийти одна. Смотри, не допусти ошибку, я не люблю шутить. Повторяю, ты должна быть одна, иначе… Разговор прервался. Несколько секунд ей понадобилось, чтобы понять, что она не спит и что ее реально вызывает маньяк. Первой мыслью было сообщить в полицию, но она тут же отогнала ее прочь. Одна так одна, у нее не было выбора, время неумолимо отсчитывало минуты. Яна быстро надела платье, стянула волосы в хвост, взяла туфли на шпильках в руки и на цыпочках вышла мимо мирно похрапывающего патологоанатома в коридор. — Прости… — вздохнула она. — Прощай, Витольд. Ты мне на самом деле помог. Она взяла со стола ключи от его машины и аккуратно прикрыла за собой входную дверь. Глава 14 Яна снова должна была оказаться в жутком месте, о котором она даже думать боялась. Если бы еще день назад Цветковой сказали, что она добровольно вернется на пляж, где ее смертельно напугали, откуда она бежала так стремительно, что даже не помнит, как оказалась на трассе, она бы просто покрутила пальцем у виска. Однако ей снова предстояло это пережить. Если первый раз попасть на пустынный пляж было неприятно, то теперь — до дрожи страшно. Жутко Яне стало уже с того момента, как она села за руль автомобиля Витольда Леонидовича. Джип долго не заводился, словно чувствовал, что за рулем не хозяин. В сумку Цветкова положила огромный тесак, который нашла в ящике в патологоанатома. Зачем он врачу, она старалась не думать, просто нашла его и убрала в сумку. Этим оружием она надеялась усыпить бдительность маньяка. Он ее обыщет, найдет этот впечатляющий нож, посмеется над ней и успокоится. Главное оружие для самообороны Яна запихнула себе под резинку чулок — пару маленьких и плоских скальпелей, которые тоже позаимствовала у патологоанатома. Как смогла, так и подстраховалась. Она давно просила у Виталия Николаевича оружие, но тот только крутил пальцем у виска. — Ты бы еще именное-наградное себе попросила! — Ты же сам говоришь, что у меня уникальная способность влипать в истории, угрожающие жизни. Что мне постоянно нужна помощь. И вот если меня начнут убивать, я достану пистолет и… — И всей преступности в стране настанет конец! То, что на тебя ведутся все маньяки мира, это твоя проблема. Не влипай в такие ситуации, вот и всё! А влипнешь, так мне звони, раз уж ты мой крест! — Виталик, мне уже будет не до звонков. Может, есть какой-то неучтенный ствол, а? — большими наивными глазами смотрела Цветкова на следователя. Виталий тяжело вздохнул и остался непреклонен. — Меньше сериалов надо смотреть, «неучтенный ствол» ей… Ты еще в криминал меня втяни! Ты хоть раз держала в руках оружие, кроме вилки? А вот сейчас огнестрельное оружие Яне точно бы пригодилось. Старенький джип Витольда Леонидовича двигался неровными рывками, и из-под капота раздавался пугающий стучащий звук. Яне хотелось ехать как можно быстрее, чтобы успеть помочь Мартину. Но она боялась увеличивать скорость, не хотела привлекать внимание сотрудников дорожно-патрульной службы. Если ее задержат, то она не успеет к Мартину. Так Яна потихоньку доехала до заброшенной территории и заглушила мотор. Цветкова ожидала, что на нее сразу же набросятся, вытащат из машины и растерзают, но ничего не происходило. Яна вышла из джипа и по незаметной тропинке пошла к причалу сквозь заросли. В темноте это делать было затруднительно, не было видно ни одного просвета. Полуразрушенная беседка в очень слабом свете ночного неба выглядела как костный скелет большого доисторического морского чудовища, который выбрался из моря на сушу и здесь испустил дух. Заброшенная, поросшая бурьяном детская площадка послужила бы отличной декорацией к фильму ужасов, а неухоженная территория и линия пляжа были похожи на кадры из документальных очерков про печально известный город Припять. Но всё это сейчас Яну не интересовало, у нее поднялось давление, зашкаливал пульс. Ей было страшно, что она осталась совсем одна, но в то же время она хотела, чтобы всё быстрее закончилось. И ей необходимо было проверить, что Мартин жив, это было самое главное. А чтобы в этом убедиться, надо было просто его увидеть. Держа в руках туфли, Яна босиком обошла пляж. Вообще, было непонятно, для чего она взяла с собой эти дорогущие, умопомрачительные туфли из лакированной кожи на золотых двенадцатисантиметровых шпильках. Сегодня явно был не их день, песок плохая замена подиуму. Из морга она вышла босиком, чтобы не стучать каблуками и не разбудить Витольда. Машиной она тоже управляла босая, потому что в таких туфлях нажимать на педали было невозможно. И по этой опасной местности Яна тоже шла без обуви, потому что можно было сломать ногу, зацепившись каблуком за кочку или корягу. Ноги она уже содрала в кровь, пару раз наступив на что-то острое, кажется, стекло. Но Цветкова не чувствовала ни боли, ни холода. Она хотела только увидеть своего любимого. — Мартин! — негромко позвала Яна, но кроме шелеста листвы ничего не услышала. Неожиданно она даже не услышала, а почувствовала за спиной какое-то движение. Дальше — удар по голове и темнота. Когда Яна с трудом открыла глаза, то первое, что она увидела, склонившийся над ней женский силуэт. Лица не было видно. Яна пошевелилась и застонала. — Ну, что? Очнулась? — услышала она знакомый голос, но никак не могла понять, кому он принадлежит. Яна попыталась шевельнуться, но снова получила сильный удар. — Ну, здравствуй, дорогуша, — мерзкая разрушительница моих мечтаний и жизни! Яна всмотрелась в лицо незнакомки и внезапно ее осенило: — Василиса? — узнала она. — Что ты… — Узнала меня? Надо же, королевна знает меня в лицо и даже по имени? Тем лучше. Яна попыталась дернуться и не смогла. Она была крепко привязана к стулу. Ноги — к ножкам стула, руки — за спиной. Затылок ломило, по шее текло что-то тёплое, без сомнения, кровь. Напротив нее, точно в такой же позе, сидел связанный Мартин. Вид у него был ужасный: лицо в кровоподтёках, бровь рассечена.