Потом опять проковыляла к зеркалу и изучила шляпу со всех сторон – хороша! Ах, как хороша шляпа! И так идёт ей, Мане. Когда она вернулась на место, телефон негромко звякнул, извещая о прибытии сообщения, и Маня тут же позвонила блогерше. – Хеллоу, хеллоу! – закричала Кара Ван Мане в ухо. На заднем плане громыхала музыка. – Это кто там? Кто зво́нит? Хеллоу, хеллоу! Да сделайте вы там потише! Маня представилась помощницей ясновидящей Эмилии и договорилась о встрече. – Я тебя помню! – прокричала Кара. – Ты такая высокая, в очках, да? Маня сказала, что она именно такая. – Ну, всё, давай до завтра! Я скажу, чтоб тебя пропустили! Как фамилия? – Поливанова! – прокричала Маня. – По-ли-ва-но-ва! – Акей, акей. – Видимо, она так произносила «окей». – Давай, тилл туморроу! Когда вернулись Лев и собачка, Маня в шляпе сидела на диване и задумчиво смотрела на памятник императору. Записная книжка лежала у неё на коленях, перехваченная резинкой, чтоб не открывалась. – Чаю? – наклоняясь к ней, заботливо спросил Лев. Маня посмотрела на него и спросила очень серьёзно: – Кто вы такой? – Мы же условились, что на этот вопрос вы ответите себе сами. – Видите ли, – сказала Маня, – если это вы убили тётю, я окажусь в ужасном положении. В самом ужасном в моей жизни, пожалуй! Он молча смотрел на неё. – Не скажете? Он пересел на диван. Маня моментально отодвинулась, и он не сделал попытки приблизиться. – Маня, между нами всё должно быть честно. И если бы не обстоятельства, я давно рассказал бы вам о себе. И мы посетили бы директорскую ложу БДТ. – Он улыбнулся. – Я непременно исправлю положение, и мы поговорим, но только не сейчас. Покамест вам придётся довольствоваться собственными наблюдениями и выводами. Даже если, к моему прискорбию, они неверны. – Вы ужасный человек. – Не особенно. Я просто довольно занудный. Он проводил её до дверей и ушёл по коридору, не оглянувшись. Весь оставшийся вечер Маня слушала сказки Андерсена в исполнении Лёли и думала. Тирлим-бом-бом! Тирлим-бом-бом! Маня открыла глаза. Тирлим-тирлим! Бом-бом! Бом-бом! Маня рывком села в постели. Что происходит? Кто это поёт у неё в номере? Какой-то гном в телевизоре плясал и пел: – Тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом, клянусь своим дурацким лбом! – Марфа проснулась очень рано, – сказала Лёля покаянным голосом, – пришлось включить мультфильмы. Она уже три часа смотрит. Мы вас разбудили, Маня? – Мы вчера перешли на «ты», – пробормотала Маня, подумала и добавила: – Клянусь своим дурацким лбом! Откинула одеяло и стала рассматривать собственную ногу-бревно. В размерах оно нисколько не уменьшилось, зато расцвело дополнительными красками – фиолетовыми, зелёными и розовыми. Лёля подошла и тоже посмотрела. – Может, нужно к врачу? Вдруг это рожистое воспаление? – Нужно купить ещё одни штаны, – сказала Маня решительно. – Вот это действительно нужно! Смотри, какая у меня шляпа! И она нацепила шляпу, которую на ночь положила рядом с собой. Со вчерашнего вечера она только и делала, что хвастала шляпой перед Лёлей. Трудно было представить себе более нелепое зрелище, чем Маня в пижаме с задранной штаниной, с торчащими во все стороны волосами и… в шляпе. Лёля, еще не привыкшая к Маниным чудачествам, не сразу нашлась, а потом всё же сказала: – Очень красиво. – Это не просто красиво! – провозгласила Маня басом. – Это смерть под парусом, так красиво! И, держась за стены и припадая на ногу-бревно, отправилась в ванную и там посмотрелась в зеркало. Смотрела она не столько на себя, сколько на шляпу, конечно!.. Как это интересно, когда за тобой… приударяют! Ведь Лев сказал именно так – «я решил за вами приударить»! За Маней никогда не ухаживали мужчины, всегда это делала она – развлекала, приглашала, угощала, выслушивала, советовала, поддерживала, наряжала! А тут вдруг такие чудеса на старости лет! Волшебные подарки, разные намёки, таинственные разговоры о «Синей птице» и о том, что в детстве Маня Поливанова «была плаксива»!.. А впереди ещё прогулка по водам!.. За завтраком Маня объявила, что они отправляются в гости, но по делам. – В какие гости? – не поняла Лёля. – Маня, нам нужно подумать, что делать дальше! Мы же не можем жить здесь с тобой… всегда. – Я сама не могу тут всегда жить – дорого встанет! А в гости мы идём как раз, чтобы продолжить расследование. – Маня, давай отнесём Хотэя в отделение и всё там расскажем. – Давай, – тут же согласилась писательница. – Только для начала прорепетируем. Начинай рассказывать! Лёля молча смотрела на неё. – Ну, как ты водила дочку на сеансы целительницы, которую потом убили. Что ты должна целительнице полмиллиона и не знала, как будешь расплачиваться. В тот самый вечер, когда её убили, ты к ней пришла поговорить о долгах, но она разговаривать не стала, а невесть зачем подарила тебе фигурку, и ты ушла. На другой день к тебе явились незнакомые люди и стали требовать, чтоб ты отдала им то, что взяла у целительницы, но ты не отдала, потому что забыла, что именно взяла. Потом ты прямиком помчалась в «Асторию» и с тех пор живешь здесь. Затейливо получается? – Маня, но ведь что-то нужно предпринимать! – Я стараюсь, – сердито сказала Маня. – Изо всех сил! И не мешай мне, пожалуйста!.. Устроив Марфу – она рисовала в тетрадке, няня, средних лет дама в форменном платье, сидела рядом, зоркая, как фрекен Бок, – они вызвали такси и поехали «на острова», как туманно выразилась Маня. – Я дорогу помню не очень, – объявила Маня водителю, – но буду стараться. – Куда мы едем? – спросила Лёля. – Мне нужно поговорить с Полиной, она жена Дюши. Ну, того, с мотоциклом! – Зачем? Маня подумала, завозилась и вытащила из рюкзака фотографию, украденную со стола Ирины Гороховой. Лёля очень удивилась. – Откуда она у тебя?! Теперь удивилась Маня: – Так я её вчера спёрла! Когда специально чуть не упала! – Господи, – пробормотала Лёля. – Для чего?! Маня сунула фото ей под нос.