– Мить, а можно мне с тобой? – выразительно распахнув глаза, спросила Степанида. – А куда же тебя девать, горе ты мое. Пошли, чего уж там! Девушка, никогда прежде не бывавшая во дворцах, да еще в таких роскошных, неожиданно повела себя так, будто это было для нее самым обыкновенным делом. Шла спокойно, поглядывала по сторонам, разу меется, с любопытством, но без малейшего пиетета. Дескать, картины на стене? Очень мило. Лепнина с позолотой? Ну-ну. Впечатляет. Зато сама она вызвала у обитателей дворца немалый интерес. И то сказать, вступавшая в пору своего расцвета Стеша выглядела просто прелестно, а непривычно короткая стрижка придавала ей вид вольный и, можно даже сказать, дерзкий. Добавьте к этому природную грацию и то очарованье юности, которое, увы, не так часто встречается у светских дам, да к тому же еще и весьма быстро проходит. Но если вышколенные слуги герцога сумели сдержать свои чувства, то о других обитателях дворца этого сказать было нельзя. Первым под каток обаяния молодой чаровницы угодил адъютант его высочества – поручик граф Кутайсов, присланный хозяйкой дворца узнать, скоро ли все будет готово? Заметив красивую барышню, записной повеса тут же забыл о данном ему поручении и бросился в атаку. – Позвольте рекомендоваться, – приосанившись, начал тот церемонию представления, но, на свою беду, перешел на французский язык. Стеша, разумеется, ни слова не поняла из обрушенных на нее словесных эскапад, но намеренья распустившего хвост павлина были ясны и без перевода, а потому потомок древнего рода немедленно испробовал на себе, что означает выражение «ноль внимания – фунт презрения»! – Сударыня, не будьте столь жестоки, скажите хоть слово! – взмолился контуженный стрелой Амура. Увы, мольба эта была услышана. – Что, барин, зачесалось? – ангельским голоском спросила у него Стеша и одарила самой любезной улыбкой, на какую только оказалась способна. Если бы на грешную землю вдруг обрушились хляби небесные, наверное, и в этом случае граф не был бы столько поражен приключившимся с ним афронтом. Не будь он столь поджар и молод, у него, скорее всего, тут же произошел бы апоплексический удар или еще чего похуже, но, к счастью, офицер был молод и здоров как бык, а потому Родина не лишилась своего защитника. – Гхм, – прочистил горло Кутайсов. – А где господин Будищев? – Делом, небось, занят. Не то что некоторые! – Помилуйте-с, – совсем смешался тот, но на счастье показался закончивший свою работу мастер. – Степанида, ты где потерялась? – осведомился он, подозрительно глядя на поручика. – Да вот, господин офицер мне картины показывает, – с самым невинным тоном отвечала она. Причем если с графом она говорила подчеркнуто простонародно, то Дмитрию ответила так, что ее вполне можно было принять за курсистку или просто образованную барышню. – Как это любезно с его стороны. Но мы закончили, так что… – Прекрасно! – встрепенулся вспомнивший о своих обязанностях Кутайсов. – Я немедля доложу их высочествам… Но похоже, Зинаиде Дмитриевне уже наскучило ожидание, и она сама появилась в зале, где только что разыгралась комедия, достойная пера Фонвизина или Лафонтена. – Сколько можно ждать? – недовольно спросила она. – Скоро у меня будут гости, и что я им покажу?! – Помилуйте, ваше сиятельство[157], - расплылся в улыбке Будищев. – Все готово! – Да?! Давайте посмотрим. Подождите-ка, а что это за очаровательная особа? Я ее прежде не видела! – Это моя сотрудница. – Как вы сказали – сотрудница? Оригинально! – Именно так, я служу прогрессу, и, следовательно, мне чужды предрассудки. Эта милая барышня прекрасно знает свое дело, а раз так, почему бы и нет? – И кем же она у вас служит? Этим, как его, гальванером? – Если понадобится – да! – Нет-нет, я поняла, – засмеялась Зинаида Дмитриевна. – Вы, вероятно, действительно граф, только не Блудов, а Монте-Кристо! А это ваша очаровательная Гайде, не так ли? Хотя Будищев и не читал в своем времени Дюма, но видел достаточно экранизаций, чтобы понять, о чем говорит морганатическая супруга герцога Лейхтенбергского. Поэтому он лишь загадочно улыбнулся, давая всем своим видом понять, что пусть графиня Богарнэ скажет только одно слово, и он будет для нее кем угодно. – Зизи, дорогая моя, где вы? – раздался зычный голос, после чего распахнулась дверь, и в просторном зале мгновенно стало теснее, поскольку вошедший был адмиралом Российского Императорского флота великим князем Алексеем Александровичем Романовым, которого злые языки уже начали называть «семь пудов августейшего мяса». – Я здесь, ваше императорское высочество! – немедля отозвалась хозяйка дома и склонилась в глубоком реверансе перед членом императорской фамилии. – Я был так заинтригован вашим обещанием какого-то необыкновенного сюрприза, что не смог ждать более и прилетел к вам… а это еще кто? – Вы поторопились, мой друг. Этот человек как раз заканчивал установку… – Погодите, а ведь я его знаю! – пробасил узнавший Дмитрия великий князь. – Зизи, неужто я вам так надоел, что вы решились установить в своем дворце митральезу? – Что, простите? – смешалась графиня, ничего не знавшая об этой стороне деятельности фирмы Барановского и Будищева. – Нет, ваше императорское высочество, – пришел на помощь клиентке мастер. – До этого еще не дошло, но если будет надобность, только скажите. Поставим и митральезу, и пушку. Любой каприз – за ваши деньги! – Экий хват! – засмеялся царский сын. – Ну, давай, показывай. Дмитрий не заставил просить себя дважды и принялся демонстрировать высоким особам работу звонков, попутно намекнув на некие фривольные обстоятельства, при которых они могут пригодиться. Шутки были на грани приличий, а потому Алексей Александрович ржал как стоялый жеребец, а Зинаида Дмитриевна приняла строгий вид и погрозила остряку пальцем. Впрочем, ее серьезность никого не обманула, ибо в глазах графини Богарнэ прыгали чертики. – Ступайте, – велела хозяйка дворца мастеру, убедившись, что все в порядке. – Я довольно вашей работой и распоряжусь, чтобы она была оплачена. – Благодарю вас, – поклонился тот и вышел. – Вот уже не думала, – задумчиво заметила она, – что у вас есть и такие знакомцы. – Помилуйте, кто же в свете не знает истории о бастарде графа Блудова! – Вы полагаете, он действительно сын Вадима Дмитриевича? – Одно лицо! Жаль только, что в мастеровые подался. А ведь мог бы и добиться признания от папаши! Ушлый молодой человек, даром что байстрюк! – Как знать, – улыбнулась графиня. – Прадед адъютанта моего мужа, был куафером у прадеда вашего высочества![158] – Прошли те времена! Все это время Стеша стояла ни жива ни мертва. При виде великого князя у нее сперло дыхание, участился пульс и только что румяные щечки покрыла мертвенная бледность. По счастью, порфирородный адмирал был всецело занят предметом своей страсти и не обратил на девушку ни малейшего внимания. Да и в планы супруги герцога Лейхтенбергского не входило их знакомство, так что она поспешила увести своего ухажера прочь. Будищев отправился с ними, Кутайсов также куда-то испарился, так что они остались с Семкой одни. Парень, в общем, тоже был под впечатлением от близкого нахождения с высокими особами, а потому не сразу заметил ее состояние. – Стешенька, что с тобой? – испуганно спросил он, когда девушка покачнулась. – Помоги, Сема, – только и смогла прошептать та. – Сейчас-сейчас, конечно, – засуетился он. – Что тут у вас? – встревоженно спросил покинувший заказчиков Дмитрий. – Стеше плохо, – растерянно отвечал мальчишка. – Не было печали, – чертыхнулся про себя Будищев и подхватил девушку на руки. – Держись, сейчас я тебя на воздух вынесу. И впрямь душно тут… – Митя, – не видящими глазами посмотрела она на него. – Митя, это он! – Кто он? – не останавливаясь, осведомился молодой человек, продолжая нести Стешу на руках. – Герой из твоих девичьих грез? – Митя, это он! – еще раз повторила девушка, всхлипнув. – О чем это она? – удивленно спросил семенящий рядом Семен. – Не знаю, – осторожно ответил ему наставник и вдруг остановился. – Вот что, парень, дуй к выходу, там вечно извозчики трутся. Возьми любого и возвращайся… – Там одни лихачи, поди и восьмигривенным не отделаемся… – Тьфу на тебя, крохобор, не видишь – дело плохо! Вали, я сказал! Получив нагоняй, мальчишка тут же умчался выполнять распоряжение, а Дмитрий, осторожно опустив свою ношу на землю, пытливо взглянул девушке в глаза. – Кто он, Стеша? Тот генерал на коляске, да? – Да, – быстро-быстро закивала та в ответ. – Он остановился и склонился надо мной, я его хорошо разглядела! А барынька ему кричит, дескать, брось ее, ничего с ней не станет. Как на собаке заживет! – Какая барынька? – А вот эта – графиня. Я ее не разглядела, только голос слышала! Сразу не узнала, а теперь точно вспомнила – она! – Вот что, девочка, – решился Дмитрий. – Никому не говори об этом, слышишь меня? Ни отцу, ни подружкам, ни батюшке на исповеди! – Да. А почему? – Просто не говори! Даже Семке, когда за него замуж выйдешь. Даже если спрашивать будет, говори, что не в себе была, не помнишь, чего и толковала! Ну, вот и он с извозчиком, слава богу, сейчас домой поедем, там тебе лучше станет. А нет, так и доктора позовем… Уложив девушку на сиденье и велев кучеру гнать во весь опор, Дмитрий крепко задумался. «Вот же зараза, накаркала! – напряженно размышлял он. – И впрямь наша Стеша – Гайде оказалась. Только ведь я ни фига не Монте-Кристо!» А та, закрыв от слабости глаза, свернувшись калачиком, лежала на скользкой клеенчатой обивке и лишь одна мысль билась в ее хорошенькой головке: «Дурак ты, Митя. Выйду я за Семку, как же!»