– Блин, вот ты странный. Она чья невеста – твоя или моя? – Моя, – не слишком уверенно ответил ученик. – Вот и ухаживай, раз твоя. – По-моему, она тебя больше любит, – шмыгнув после минутного раздумывания носом, заявил Семен. – Что? – не понял сразу Дмитрий, занятый своими мыслями. – Я говорю… – Послушай, Сема, – прервал его Будищев и даже остановился, чтобы придать своим словам веса. – Я Степаниду тоже люблю! Но как сестру. Младшую. Уловил? – Ага. – Поэтому прекрати эти разговоры и пошли дальше. – Ага. – Что «ага»? – Я ей тоже сказал, что у тебя невеста есть. – Не понял, какая еще невеста? – Так модистка. Ну та, черненькая и красивая. Мы ей еще звонок ставили на прошлой неделе. Увы, насколько хорошо шли дела у Будищева с мастерской, настолько туго все было на личном фронте. Геся откровенно избегала его, как будто чего-то боялась. В принципе, Дмитрий понимал, чего или, точнее, кого она опасалась. Ипполит, несмотря на внешнюю мягкость, был человеком серьезным и мог легко доставить целую кучу неприятностей. К тому же девушка глубоко увязла в их организации, а это дело такое. Вход – рубль, выход – два. В общем, все было сложно, а юный приятель в очередной раз с грацией циркового слона потоптался по мозолям своего наставника. – Ой, а что это он тут делает? – остановился мальчишка перед самым домом и с удивлением показал Будищеву на прислонившегося к стене старика. – Ого, Филиппов пожаловал, – хмыкнул тот и обратился к нежданному гостю: – Аким Степанович, тебя каким ветром к нам занесло? – Степанида у тебя? – без предисловий начал старик и пытливо уставился на своего недавнего квартиранта. – Не знаю, – пожал плечами Дмитрий. – Сам видишь, только пришли. А ты сам зашел бы да посмотрел. – Дворник-аспид не пускает! – Ого, а что это Рахимка зверствует? – И ничего я не зверствую, – появился из-за ворот татарин. – Просто почтенный куда ему надо не знает, так вздумал орать на весь двор, людей беспокоить. – О как! И что кричал? – Девушку звал, которая к вам приходит. Только зачем так громко? – А ты ее не видел? – Нет. – Пропала Стеша, – вдруг с отчаянием заговорил Степаныч. – Сердцем чую – беда случилась! Веки были так тяжелы, что, казалось, поднять их нет никакой возможности, но после нескольких попыток один глаз все же удалось открыть. Свет в первый момент показался таким ярким, что девушка невольно моргнула, но вскоре притерпелась и с трудом осмотрела обстановку вокруг себя. Вокруг нее было довольно большое помещение, заставленное кроватями, на одной из которых лежала она. – Где я? – попыталась спросить Стеша, но из пересохшего горла вырвался лишь невнятный сип, так и не привлекший ничьего внимания. Затраченные усилия не прошли даром для ее ослабленного организма, и свет в глазах снова померк. Впрочем, некоторое время спустя девушка снова очнулась, и, по счастью, рядом оказалась сестра милосердия. Заметив, что больная, наконец, подала признаки жизни, та всполошилась и позвала доктора. – Как ты себя чувствуешь? – громко спросил врач. Ответом ему был лишь невнятный хрип, но эскулап сразу понял, в чем дело, и велел напоить пациентку. Губы Стеши почувствовали, как в них ткнулся носик поильника, и через мгновение из него полилась живительная влага, показавшаяся ей необычайно вкусной. – Довольно на первый раз. Ну что, полегчало? – Благодарствую, – прошептала девушка. – Ты знаешь, где ты? – В больнице. – Бывала здесь прежде? – К Семке приходила. – А кто этот Семка? – Не помню. – Может быть, брат или муж? Девушка задумалась, но так и не смогла вспомнить, что это означает, а потому промолчала. – Голова болит? – Да. – Ну, это как раз не удивительно. А как тебя зовут, помнишь? – Степанида. – Замечательно! А фамилия? – Нет. – Ну, ничего страшного. Вспомнишь еще. Доктор еще что-то говорил, о чем-то спрашивал, водил перед глазами девушки маленьким блестящим молоточком, но она так устала, что просто закрыла глаза и снова впала в забытье. Заметив это, ее оставили в покое. Следующее пробуждение оказалось гораздо приятнее. Голова по-прежнему болела, но уже не так сильно, но самое главное – перед ее кроватью сидел он. – Митя, – еле слышно прошептала она. – Очнулась, слава тебе Господи! – встрепенулся Будищев и хотел было бежать за сестрой или доктором, но Стеша одними глазами попросила его остаться, и он снова присел на табуретку. – Ты нашел меня. – Ага. Насилу сыскал. Напугала ты нас. – Я не хотела… – Это понятно. Ты хоть помнишь, что с тобой приключилось? – Нет. – Ладно. Хорошо, что жива осталась да нашлась. А то на Степаныча с Семкой уже смотреть страшно было. – А где батюшка? – По больницам и госпиталям бегает. Разделились мы, чтобы быстрее было. – Как он? – Что ему сделается? О себе лучше побеспокойся. – Ты еще сердишься на него? – И в мыслях не было. Он все правильно сделал. Была бы у меня такая дочка, я бы от нее тоже ухажеров лопатой отгонял. – Я тебе не дочь. Они бы еще долго говорили, но пришло время кормить больных, и Будищева попросили выйти. Из палаты он отправился прямиком к врачу – довольно молодому еще человеку с бородкой клинышком и в пенсне, внешность которого показалась Дмитрию смутно знакомой. – Здравствуйте, доктор. – Чем могу служить? – вопросительно взглянул на него эскулап.