– Боже мой, ты все-таки влюбился, причем с первого взгляда. Я думала, что подобное случается лишь в романах! Так, подшучивая друг над другом, они доехали до дома. Людвиг помог выйти сестре, затем расплатился с извозчиком, и они уже хотели войти в парадное, как вдруг непонятно откуда появился городовой. – Здравия желаю вашему благородию! – гаркнул полицейский, отдавая честь. – Здравствуй, братец, – удивленно ответил барон. – Вашбродь, дозвольте обратиться. Дело у меня к вам есть. – Изволь. Как ни пыталась заинтригованная Люси разобрать, о чем городовой рассказывает ее брату, услышать ничего не получалось. Но было видно, что Людвиг как-то подобрался, посерьезнел и даже помрачнел. – Хорошо, братец, – ответил он, дослушав. – Подожди меня немного, я сейчас буду готов. И не отпускай извозчика. – Что-то случилось? – озабоченно спросила сестра. – Ничего страшного, просто мне надо ненадолго уехать. – Но зачем? – Не волнуйся так. Я тебе позже все расскажу. – Раньше у тебя не было секретов от меня! – Перестань. Нет никакого секрета. Просто один человек, которому я обязан, попал в беду. – Обязан? В беду? – переспросила изумленная девушка. – Но что я скажу отцу? – Ничего… хотя можно сказать, что скоро у него будет возможность отдать давно приготовленный подарок. Ну все, милая, мне правда надобно торопиться. Давай я отведу тебя и поеду. – Хорошо, – пролепетала Люси и дала проводить себя до двери. – Где Людвиг? – сухо поинтересовался отец, когда она появилась на пороге его кабинета. Выслушав сбивчивый рассказа дочери, банкир ненадолго задумался, а потом задал один-единственный вопрос: – Прости, Люси, а ты не запомнила номер бляхи у городового или еще что-нибудь? – Нет, папа, – потупилась девушка, но, заметив тень раздражения на лице родителя, тут же нашлась: – Но когда полицейский представился брату, то сказал, что из второго участка Выборгской части. Вернувшись в камеру, Дмитрий присел на свое место и крепко задумался. Дела шли куда хуже, чем он рассчитывал. Похоже, что Барановские крепко озло бились на своего гальванера за конфликт с мастером. Адвокат, присланный ими, вел себя так, будто его прислали не защищать Будищева, а напротив – помочь упечь его как можно дальше. Попадание Семена в больницу никто и не подумал связать с Перфильевым, более того, «защитник» прямо порекомендовал своему подопечному не усугублять своего положения и не наговаривать на почтенного человека. Никто происшествия с учеником не видел, а если мастер и дал тому лишний подзатыльник, так ведь это дело житейское. И вообще, не дело это, когда простые рабочие на фабричную администрацию с кулаками нападают. И если бы не тот давешний случай на полигоне, то о нем и вовсе никто бы не побеспокоился. – Простите, у вас что-нибудь случилось? – отвлек его от размышлений Постников. – Все нормально, – отмахнулся Дмитрий, не желая посвящать незадачливого канцеляриста в свои проблемы. – Просто у вас такой вид… кстати, избитый вами молодой человек оказался мелким воришкой. Он в первый раз в околотке, но у него, оказывается, есть общие знакомые с здешним Иваном. – С кем? – Ну, с Котом. Он ведь по тюремной иерархии считается «Иваном». – В авторитете, что ли? – Да, можно сказать и так. – А ты откуда знаешь? – Ну, я же все-таки немного журналист. Умение разговаривать с людьми и узнавать подробности – мой хлеб. – Что-то поздно ты спохватился, Николай Николаевич. – Ваша правда, – вздохнул сиделец. – Сейчас я бы не совершил такой ужасной ошибки… Можно мне присесть? – Нет. – Понимаю. Ну, как хотите, просто у меня была любопытная информация для вас. – Все равно – нет. – Ладно. Но этот новичок, с которым вы так грубо обошлись, рассказал, что вы очень похожи… ой, кажется, к нам идут. Не успевший договорить канцелярист мгновенно испарился, а к Будищеву уже подходил один из подручных Кота. – Вас просят подойти, – состроил он умильную рожу. – Раз просят – подойду. – Ах, какие у вас прекрасные чеботы, – неожиданно всплеснул руками посланец, уставившись на опорки Будищева. – Будет жаль, если с вами что-то случится. Может, завещаете их мне? – Я бы с радостью, – усмехнулся тот, – но все дело в том, что они уже завещаны. Уголовник в ответ только усмехнулся, но интересоваться наследником и душеприказчиком по этому делу не стал, а как только они подошли к нарам Кота, и вовсе сделал вид, что его тут нет. – Звал? – коротко поинтересовался Дмитрий у авторитета. – Садись, в ногах правды нет, – без улыбки предложил тот. – Ее нигде нет, – покачал головой Будищев, оставшись стоять. – Это как сказать, – покачал головой глава местного преступного мира и перешел к делу: – Вопрос к тебе есть, мил человек. – Спрашивай. – А ты не перебивай старших! – вдруг окрысился Кот, мгновенно перейдя от ленивой небрежности к яростной агрессии. – Мы тут люди простые – богобоязненные, и всяких разных не любим! – Ты про что? – Да про то! Принесла птичка в клюве весть, что объявился какой-то солдатик черноусый, который себя посланцем нечистой силы объявил. Что скажешь? – Ничего, – пожал плечами гальванер. – Солдатом я был, так ведь нас таких не одна тысяча в Питере. Усы носить тоже закон не возбраняет. А про «нечистую силу» я, кроме того, что батюшка в церкви говорит, ничего не ведаю. – Ой ли? – Вот тебе крест! – Да врет он все, Кот! – вмешался, гундося из-за сломанного носа, молодой парень, пытавшийся согнать Дмитрия с нар. – Я его срисовал, когда он к Аньке-портнихе захаживал. А потом, как гадалка жаловаться стала, сразу все понял! – Какая гадалка? – резко обернулся Будищев, вызвав приступ паники у обвиняющего его уголовника. – Какая надо! – отшатнулся он. – Ты – крохобор, вещи воруешь, а она находит? – Тебе какое дело? Она положенное платит! – А как платить не захотела, сказала, что у нее пенензы[141] нечистая сила отняла? – Рябая врать бы не стала, – уже менее уверенно промямлил воришка. – Конечно-конечно, – ухмыльнулся Будищев, – она же всем только истинную правду говорит! – Кажись, усатый дело толкует, – хмуро заметил молчавший до сих пор щербатый. Кот в ответ недовольно зыркнул, но возражать не стал. – Ладно, живи покуда, – лениво процедил он, вернувшись в свое обычное состояние. – Но учти – я за тобой слежу, вдругорядь спрошу и за это! Вернувшись на нары, Дмитрий тяжело свалился на них и с трудом перевел дух. Сердце стучало, на лбу выступили крупные капли пота, а спина и вовсе взмокла, будто он ворочал что-нибудь тяжелое. Разволновался так, что в разговоре с ворами стал употреблять польские словечки, будто это были евреи-маркитанты. Кажется, он опять прошел по краю, едва не свалившись в ненужную ему пропасть. Какого черта он вздумал проучить старую бандершу – Ряполову? Можно подумать, ему Анна – родня или любовница! Да и мастера бить не следовало, по крайней мере, прилюдно; вполне можно было на него Барановским стукануть. Этому псу хозяйское неудовольствие хуже палки. Эх, Митя-Митя, что же ты творишь! – С вами все в порядке? – раздался рядом шепот Постникова. – Не дождешься, – с досадой отозвался Дмитрий. – Ну что вы такое говорите! – даже обиделся бывший канцелярист. – Право, мне было бы очень неприятно, если бы с вами произошло какое-нибудь несчастье.