– А за что сюда попал? – Случайно. – Это как – шел-шел, и ненароком в околоток? – Ага. Случайно дал одному в морду, а он возьми и окочурься. – О как! А за что ударил? – Вопросы задавал. Глупые. Щербатый на секунду застыл. По отработанному сценарию ему давно следовало выпучить глаза и за орать благим матом, стараясь запугать новичка, но что-то останавливало его. Может быть, то, что незнакомец не выказывал робости и держался ровно, не давая вывести себя из равновесия. А может, взглянув ему в глаза, уголовник увидел там что-то такое, что заставило его повременить со спектаклем. Наконец, так ни на что и не решившись, щербатый ретировался, оставив на какое-то время Дмитрия в покое. Однако свято место пусто не бывает, и скоро ему на смену появился другой. Заросший до самых глаз бородой босяк в грязной косоворотке по-хозяйски оглядел продолжавшего сидеть новичка и крикнул главарю: – Кот, раздавай! – В долг не играю, – немедля отозвался тот. – А я евоный пинжак ставлю. Хороший пинжак! – Ну, давай, – отозвался шулер и привычно перетасовал колоду. Как и следовало ожидать, кон скоро кончился, и босяк, тяжело вздохнув, направился к Дмитрию. – Прости меня, Христа ради, добрый человек, – с грустью в голосе поведал ему неудачливый картежник. – Проиграл я твой пинжак. Такая вот незадача. – Картежный долг – дело святое, – согласился Будищев. – Раз проиграл – отдай! – Вот я и говорю, – подхватил босяк, обрадованный такой сговорчивостью, – сымай пинжак! – А я-то тут при чем? – искренне удивился Дмитрий. – Ты мне что – сват, брат, жена? – Да ты что, мне шутки шутить вздумал? – взревел оскорбленный в лучших чувствах мазурик и попытался схватить несговорчивого новичка за грудки. Что произошло дальше, сидельцы не разглядели. Но бородатый босяк, резко передумав драться, задыхаясь, грохнулся на пол и, согнувшись в три погибели, затих. – А нечем долги отдавать – так не играй, – как ни в чем не бывало продолжал Будищев и вернулся на свое место. На какое-то время в камере повисло гробовое молчание. Все обитатели были настолько впечатлены произошедшим, что не знали, как на это реагировать. Первыми, разумеется, опомнились «блатные». Повинуясь кивку главаря, в сторону новичка двинулся уже третий уголовник. – Тоже хочешь в картишки перекинуться? – осведомился Дмитрий. – Ну что вы, – с отменной вежливостью отвечал тот. – Ошибочка вышла, бывает-с. Вас со всем почтением просят подойти. Уж не откажите. – Отчего же не подойти к хорошему человеку, – не стал чиниться парень и в сопровождении посланника направился к обиталищу тюремного бомонда. – Присаживайся, – скупо улыбнулся шулер, которого Будищев про себя окрестил «смотрящим». – Будь нашим гостем. – От души, – ответил ему бывший унтер, но, заметив недоумение в глазах, тут же добавил: – Благодарю. – Меня все тут Котом кличут, – представился авторитет и тут же как бы невзначай предложил: – Табачку? – Не курю. – Может, угостишься чем? – Еще не проголодался, но все равно благодарствую. – В картишки? – Нет. – Не бойся, мы на интерес. Будищев, вспомнив раздетого до исподнего бедолагу, только усмехнулся и отрицательно помотал головой. – Каким ветром в наши палестины? – правильно все понял Кот и не настаивал больше. – По глупости, – вздохнул Будищев. – Что, правда до смерти кого-то убил? – Слава богу – нет, однако прессуют, как будто не только убил, но ограбил и съел. Если главарь и не понял слова «прессуют», то догадался по контексту. На этом церемония знакомства закончилась, и «смотрящий» перешел к делу. – Как я погляжу, тебе правила объяснять не надо. Сам все знаешь. Стало быть, глупостей не натворишь. Место на нарах тебе Гнус покажет, – кивнул он на одного из подручных. – Старший здесь – я. Если вопросы какие возникнут – обращайся. Метла на тебя не по делу наехал, потому ты в своем праве. Но впредь знай – не любят здесь этого. Все можно по закону решить, мы, чай, не звери. – Благодарю за науку, – ответил Дмитрий, заслужив еще один одобрительный взгляд пахана. Место ему отвели у стены на нижней полке. Верхние полагались более авторитетным сидельцам. Голые доски, лишь чисто символически прикрытые рогожей, было трудно назвать удобным ложем, но Будищев умел довольствоваться малым. Хуже было наличие насекомых – от банальных блох и тараканов до кровожадных клопов, но тут уж совсем было ничего не поделать. В любом случае он надеялся, что не задержится тут надолго. Понятно, что накосячил, но должны же Барановские вытащить его отсюда. Тем более что одного из них он прикрыл собой на полигоне. Говорят, что утро вечера мудренее, но начало нового дня не принесло сидельцам ничего мудрого. Их все так же донимали насекомые, а воздух в тесном помещении по-прежнему отравлял запах немытых тел и переполненной параши. Завтрака заключенным не полагалось, кормили их только обедом и ужином, если, конечно, эти приемы пищи можно было так назвать. Спал Будищев вполглаза, а потому не выспался, но внешне оставался совершенно невозмутимым. Никто из уголовников не проявлял к нему больше нездорового интереса, но Дмитрий был человеком битым и опытным, а потому это его ничуть не обманывало. Рано или поздно блатные опять попробуют его на прочность, причем не со зла. Просто жизнь такая. Была, впрочем, надежда, что его вызволят из кутузки раньше, чем случатся новые неприятности. Но надеяться надо на лучшее, а готовиться к худшему. Тем более что хуже – всегда есть куда. – Вы позволите? – отвлек его от размышлений голос откуда-то снизу. Опустив глаза, Дмитрий увидел полураздетого человека, в котором не без труда узнал обобранного урками недотепу. – Чего тебе, убогий? – Извините, пожалуйста, за беспокойство, – помялся тот. – Но как вы догадались, что не стоит играть с этими людьми «на интерес»? – Потому что интересы у всех разные. У них, к примеру, – намазать чужой кусок масла на свой кусок хлеба. Понятно? – Более чем, – тяжело вздохнул пострадавший от беспредела и представился: – Постников Николай Николаевич. – Поздравляю. – С чем? – С тем, что имя свое еще не забыл. – А… да, конечно, – потух тот, сообразив, наконец, что не вызвал интереса у собеседника. – Ты чиновник? – зачем-то спросил его Будищев. – Канцелярист. Хотя, боюсь, в прошлом. – В смысле, не имеешь чина и со службы тебя теперь погонят? – Весьма вероятно. После истории с полицией департамента мне теперь не видать. Как, впрочем, и экзамена на классный чин. – Не переживай, зато прикид у тебя теперь подходящий. – Что, простите? – Ну, ты же голый? Милостыню хорошо подавать будут. Если прежде не посадят. – Извините, но вы категорически неправы! – вспыхнул молодой человек. – Образованный человек всегда найдет способ добыть себе пропитание. Хотя, наверное, в таком виде меня трудно отличить от какого-нибудь темного мужика, но смею заметить… – Доктора могут, – с легкой усмешкой прервал его филиппику Дмитрий. – Что, простите? – смешался бывший канцелярист. – Я говорю, врачи могут определить образованного человека, даже если тот в чем мать родила. – Но как?! – Не знаю, – пожал плечами Будищев. – Только когда нас перед армией осматривали, один эскулап моему соседу в задницу заглянул и тут же определил. Вот, говорит, сразу видно культурного человека – газе ты выписывает! – Вы издеваетесь? – Не-а.