– Электрический звонок. – И что с ним делать? – А чего хочешь, то и делай. Можно на дверь входную, можно в банк для сигнализации… – В банк?! – Ну да. К примеру, входят к банкиру грабители и тычут револьвером в лоб – давай, мол, деньги. Тот им все отдает чин чином, а сам кнопку тайком нажимает. – И что? – воскликнул Семка, живо представив себе и толстого банкира, и страшных разбойников с револьверами. – Сам подумай. – Их полиция споймает? – Ага, или еще кто похуже. – Это кто же хуже полиции? – Ну, мало ли. Охрана банковская. – А почему охрана хуже? – По кочану! Полиции что – поймают да под суд отдадут. Ну, попинают малость – не без того, но без фанатизма. А вот охрана – та банкиру подчиняется, а ему навряд ли понравится, что какие-то обормоты его грабануть захотели. Так что они молиться будут, чтобы их побыстрее и не сильно покалеченных в околоток отправили. – Ишь ты, – шмыгнул носом парень. – Теперь тебе, наверное, Петр Викторович награду выдаст за эдакое дело! – Ага, и «орден сутулого»! – Какой-какой орден? – Первой степени, блин! Вот что, Семен, ты помнишь, чем я тут занимаюсь? – Картечницей… – Во-во. А о прочем – помалкивай. Понял?! – Ага. А почему? – А если будешь много вопросов задавать, я скажу Стешке, и она за тебя замуж не пойдет! Подобная перспектива совершенно не обрадовала мальчишку, и он поспешно замолчал. Правда, у него роились в голове сомнения, что голос Дмитрия будет в таком деле решающим, однако возражать человеку, не боящемуся хозяина и в грош не ставящему мастера, он не посмел и принял угрозу к сведению. Будищев же быстро разобрал звонок и, спрятав запчасти, вернулся к своей митральезе. Собственно, получившийся агрегат можно было уже называть полноценным пулеметом. Нужно только было довести конструкцию до совершенства, но как раз с этим были проблемы. В военном ведомстве, казалось, совсем забыли об удачном применении митральез в минувшей войне и не собирались финансировать новые разработки. Более того, уже имевшиеся картечницы отправлялись в арсеналы крепостей и складывались там на хранение. Но дело было даже не столько в финансировании, с этим Барановские, по крайней мере – на первом этапе, справились бы и сами. Но для доводки пулемета требовалось очень много патронов, а вот их-то военные предоставлять отказались наотрез. Правда, была еще надежда на моряков. Совершенно блистательный дебют минного вооружения поставил перед всеми флотами мира задачу обороны от него. И ничего лучшего от этой напасти, нежели малокалиберная скорострельная артиллерия, придумать не получалось. А поскольку картечницы и митральезы проходили как раз по этому разряду, то в ведомстве великого князя Константина Николаевича[135] не могли не заинтересоваться подобной новинкой. Однако будучи до крайности стесненными в средствах, моряки желали купить уже готовую систему, а не вкладываться в разработку с неясной перспективой. Максимум – обещали выделить для испытаний пару тысяч бердановских патронов. Надо сказать, Будищев не сразу понял затруднения своих фабрикантов Барановских. Казалось бы, всевозможное оружие и патроны к нему продавались совершенно свободно, покупай – не хочу! Он даже сходил в ближайший выходной в магазин охотничьих принадлежностей «Черепов и сынъ», чтобы поинтересоваться ценами. Приказчик – представительный господин с цепким взглядом – услышав, что потенциальный клиент желает приобрести огнеприпасы к винтовке системы Бердана, жестом фокусника выложил перед ним две картонные пачки. – Извольте, господин. – Ишь ты! – удивился Дмитрий, внимательно осмотрев маркировку. – Американские? – Точно так-с. Иных не держим. Качество, сами понимаете. – Неужто казенные патроны так плохи? – Не то чтобы совсем плохи, – торговец изобразил на лице скепсис, – а все же американские лучше. – И сколько стоит? – За пачку – три рубля сорок копеек. – За двадцать патронов?![136] – Извольте видеть, господин, – голос приказчика стал извиняющимся. – В Северо-Американских Штатах патроны-то не больно дороги. Всего сорок три доллара за тысячу. Это на наши деньги сущие пустяки выходят – шесть рублей за сотню! Однако же доставка и интерес господина Черепова… сами понимаете. – А если оптом брать? – Так вам сколько надо-то? – Ну, не знаю, хотя бы тысячи две для начала, а лучше – пять. Если приказчик и удивился количеству, то виду не подал и на секунду задумался. Затем, привычным жестом пригладив волосы на и без того идеальном проборе, осторожно ответил: – Партия приличная, и на нее вы можете получить порядочную скидку. Скажем, двенадцать рублей за сотню. Но надо будет подождать. – И долго? – Полагаю, недели три. Не меньше. Все же из Америки везти. – А у вас сразу столько нет? – Помилуйте-с! Тысячу мы бы вам нашли, но сразу пять… не самый ходовой товар-с. – Понятно. – Так вы будете заказывать? Мы бы поставщиков еще сегодня известили… По глазам торговца было видно, что о таком оптовом заказе он первым делом известит не заморских компаньонов своего хозяина, а родной департамент полиции. Но Дмитрий уже понял, что покупка не по его карману, и решил, что пора ретироваться. – Я подумаю над вашим предложением, – улыбнулся он и приподнял котелок над головой. – Возможно, я мог бы устроить вам бо́льшую скидку, – попытался удержать его приказчик. – Куда прикажете сообщить? – Я сам к вам наведаюсь на днях, – не повелся на развод Будищев и поспешил покинуть гостеприимное заведение. Прикинув количество патронов, потребное для испытаний, Дмитрий пришел к выводу, что решение подобных проблем не соответствует его окладу, и оставил их для хозяев. Впрочем, Барановские недаром слыли людьми изобретательными и креативными, а потому быстро нашли выход. У них на заводе в избытке имелось пневматическое оборудование, которое они и предложили использовать для отработки конструкции. Дело это оказалось совсем не сложным. Нужно было лишь добавить к механизму пулемета еще одну деталь, к которой поступал воздух из баллона высокого давления. Для имитации выстрела приоткрывался клапан, и получалась самая настоящая отдача. Первый вариант сделали буквально за пару дней. Патроны из коробчатого магазина, располагавшегося сверху пулемета, опускались вниз под действием собственной тяжести. Дальше в дело вступал затвор, досылавший их в камору, и экстрактор, выбрасывающий гильзы. По крайней мере, на пневматике все работало идеально, и демонстрационный образец вполне можно было показать высокому начальству. Правда, Будищев говорил, что механизм питания должен быть ленточным, но тут возникало сразу столько проблем, что его реализацию оставили на потом. С непривычки работа на заводе казалась Дмитрию очень тяжелой. Рабочий день длился почти одиннадцать часов, правда, с двухчасовым перерывом, в течение которого мастеровые могли пообедать и даже вздремнуть. Выходной был только один – воскресенье. Отпусков у работяг не могло быть в принципе, если не считать за таковые строго соблюдавшиеся церковные праздники. В общем, каждый вечер, когда они с Акимом Степановичем возвращались домой, отставной унтер проникался все большей симпатией к идеалам Великого Октября, до которого оставалось еще почти сорок лет. Тем не менее молодость брала свое, и после работы он, как и прочая молодежь, ходил на так называемые посиделки. Обычно собирались они за околицей, благо вечера уже были не такие холодные. Поначалу девушки и парни держались особняком друг от друга, лишь перебрасываясь острыми словечками, перемежая их веселым смехом. Затем, если к ним присоединялся гармонист или балалаечник, могли и поплясать в свое удовольствие или погорланить частушки. Чаще же просто все вместе пели задушевные песни и уже совсем поздним вечером, разбившись на пары, расходились по домам. Впрочем, песни и танцы обычно случались по выходным, а в обычные вечера обходились без них. В первое время молодежь в их слободке отнеслась к Будищеву немного подозрительно. Все же появился он непонятно откуда, да и вел себя достаточно непривычно для мастеровых. К тому же танцевать он толком не мог, умение петь тоже не относилось к числу его достоинств, так что особой популярности поначалу не сыскал. Однако вскоре все переменилось. Началось все с того, что одна из самых бойких девушек – хохотушка Аксинья – вздумала подшутить над ним. – Что же ты такой невеселый вечно, Митенька? – певуче пропела она, нахально глядя ему в глаза. – Али влюбился в кого… Последние слова тут же заглушил веселый смех подружек, державшихся рядом со своей предводительницей. – Твоя правда, Ксюха, – невозмутимо отозвался Дмитрий. – Я хоть и много где побывал, а такой красоты прежде не видывал. Смотрю вот теперь – не налюбуюсь. – Это где же ты побывал? – заинтересовалась девушка, которая, как и большинство молодежи, ничего, кроме своей слободы, толком не видела. – Да много где, – уклончиво отвечал тот. – Пол-России пешком обошел, а еще в Румынии, в Болгарии, в Турции… – Это на службе, что ли? – Ага. На ней. – Ты воевал, говорят? – Немножко. – Ну-ну, – усмехнулась насмешница, прекрасно знавшая, что он георгиевский кавалер. – И кто же тебе так приглянулся, что ты бука букой ходишь? При этом девушка подбоченилась и победно улыбнулась, ожидая заслуженного комплимента. Дмитрий в ответ, не без удовольствия скользнув взглядом по красивому лицу и крепкой фигуре, может быть, несколько более плотной, нежели у топ-моделей двадцать первого века, но тем не менее весьма женственной и приятной взору, лишь развел руками и потерянно сообщил: – Дык Верка. Красавица Аксинья, не ожидавшая такого ответа, от удивления открыла рот. Дурнушка Вера, которую она всюду таскала за собой, наоборот – спрятала вспыхнувшее как маков цвет лицо за руками. Окружившие их подружки поначалу смолкли, а потом, сообразив, что именно услышали, прыснули от смеха. А сидевшие неподалеку парни и вовсе заржали как стоялые жеребцы.