– Ты ведь меня угробить мог! – продолжала орать Карпухина. – Совсем головой не думаешь?! Тоже мне герой Талалихин нашёлся. Ночные тараны он тут устраивает. Каким чудом живы остались, а? Наверное, боженька защитил… Внештатник ничего не отвечал. Он молча смотрел ей в лицо и словно ничего не слышал и не слушал. Это отнюдь не улучшало нервного настроения арестованной, вынуждая её продолжать сыпать упрёками и обвинениями. Ещё несколько минут длился мелодраматичный монолог артистки погорелого театра, но и в нём пора было ставить точку. – Короче, вроде бы уже взрослый мужик, а ведёшь себя как… – Зато ты, я вижу, повзрослела, – медленно, как бы неохотно проговорил Александр. – Да я-то давно уже взрослая! Я, если хочешь знать… – Настолько, чтоб убивать беззащитных женщин? – не дал ей договорить бывший приятель. – Статус взрослой даёт право вспарывать людям горло зеркальными осколками? Голос Тимохина был спокойным, даже каким-то скучающим. Но от него у Надежды почему-то пошли мурашки по коже. В её синих глазах гнев на секунду сменился испугом, но на смену ему тут же пришла холодная решимость. – А ты меня за руку ловил, чтобы мне эти убийства приписывать? Мало ли что я тебе там у офиса сказала. Может, соврала? И ничего вы все не докажете! – А нам и не надо, – не меняя интонации, ответил Саня. – После того как твой ручной демон напал на сотрудников Комитета, ты теперь на особом положении. Тебе из этих застенков даже просто подышать не выйти, не то что перед судом предстать. – Это мы ещё посмотрим. – Она стиснула зубы. – Я требую адвоката и свой законный телефонный звонок! Я вам такой международный резонанс устрою… – Адвоката. Звонок, – с какой-то горькой иронией произнёс бывший внештатник, кривясь сквозь бинты. – Не будет ни того ни другого. Только я у тебя буду, если руководство Комитета решит, что ты недостаточно откровенна с ними. – Ты у меня будешь? Это в каком смысле? Прежде чем ответить, Тимохин извлёк из принесённой с собой планшетки небольшой пакетик с пёрышками. Подняв его до уровня лица, показал пленнице. – Узнаёшь? – Видя на лице собеседницы непонимание, он соизволил разъяснить. – Когда я впервые побывал у тебя в гостях, ты назвала меня маньяком за то, что я сказал, как таким пакетом человека убить. Страх в её глазах дал понять, что она вспомнила. – Мой ответ ты помнишь. Если нет, напоминаю. Он звучал так: «Нет, я не маньяк, я отставной палач святой инквизиции». Снова получив безмолвное подтверждение, Александр привстал со стула, глядя на Надю в упор: – А теперь точно на такой же вопрос, что ты мне задала вначале, отвечаю так: я не маньяк, я штатный палач Комитета. Ответы, как ты заметила, разные. Но главное их отличие в том, что тогда, много лет назад, я шутил. А теперь… – Он сделал паузу. – Я не шучу. В штате Комитета я имею право последнего суда. Тимохин сделал шаг к выходу, но остановился и, развернувшись, сказал на прощанье: – Когда будешь отвечать на вопросы дознавателей, подумай хорошенько, хочешь ли ты, чтобы мы снова встретились. И, бросив на стол пакетик с перьями, он покинул допросную. В соседней комнате через прозрачную сторону зеркала за беседой Тимохина с Карпухиной наблюдало руководство Комитета. Могущественные люди, чьи имена и личности строго засекречены. Даже сейчас, в кругу своих коллег, они предпочитали находиться в тени в прямом смысле слова. Свет был погашен. Ближе всех к зеркалу и мониторам стояли майор Сулинов и доктор Борменталь. Именно они отвечали за всю операцию. – Алексей Сергеевич, – раздался голос из темноты, – вы уверены, что стоило тратить время на этот спектакль? Борменталь не колебался ни секунды: – Абсолютно! Все иные угрозы, предупреждения, увещевания могли восприниматься арестованной как блеф. Она просто не воспринимала их всерьёз. Но, поглядев в глаза человеку, который, по её мнению, маньяк и убийца, видя в его взгляде неподдельную ненависть, она задумается о серьёзности своего положения. – Звучит разумно, – прокомментировал всё тот же голос. – Хорошо! В таком случае начнём наш многоступенчатый допрос. Алексей Сергеевич, Анатолий Викторович, вы начинаете первыми… Эпилог Нет ничего лучше, чем рано утром проснуться не по будильнику или вызову с мобилы, а по собственному желанию, осознавая, что ты наконец-то выспался. Глаза ещё закрыты, но организм уже бодрствует, а слух ловит звуки окружающего мира. На душе спокойно и легко, никуда торопиться не надо, а все дела будут делаться по твоему собственному усмотрению и расписанию. Александр перевернулся на спину и сладко, до хруста в суставах потянулся. Приоткрыл глаза. Дневной свет из полузакрытого шторами окна ярко освещал комнату. Аромат свежеиспечённых оладий приятно щекотал ноздри. «Что? Откуда? Кто у меня…» Эйфория мирного пробуждения моментально улетучилась. Сев рывком на матрасе, Тимохин прислушался. На кухне явно кто-то возился. Если бы Саня был человеком женатым, то вопроса «Кто?» не возникло бы. Но кто мог возиться на кухне холостяка? Особенно если учесть, что сам холостяк в одних трусах валяется в постели. Требовалось немедленное расследование. Тимохин тихонечко встал, на цыпочках подкрался к стене и, взяв с полки томагавк и финку, так же осторожно направился на кухню. Его распирало от желания выяснить, что за невежды орудуют на его плите, но до тошноты знакомый голос остановил его едва ли не в прыжке: – Александе́р, бросьте вы уже эти детские игры. К чему вам в собственном доме изображать белорусского партизана, подкрадывающегося к немецкому штабу? Проходите уже спокойно к столу и составьте нам наконец компанию. Для полной гармонии здесь не хватает именно вас. Внештатник почувствовал, что его начинает трясти… – И да, кстати! Ради бога, верните на место ваш смертоносный арсенал. Время для суровых баталий ещё будет, можете не сомневаться. Но пока давайте займёмся делами сугубо мирными и весьма приятными. Штаны лучше наденьте! Тимохин не был бы самим собой, если бы по первому же требованию складывал оружие в ситуациях, требующих разбирательства. Опустив томагавк и заложив руку с ножом за спину, он уже более открыто прошествовал на кухню. – Картина маслом, – процедил он сквозь зубы, останавливаясь в дверях и оглядывая обстановку. За столом, друг против друга, сидели и попивали чай Варвара и Всеволод. На столе между ними стояла тарелка с горой свеженажаренных оладий. Новую порцию подавал тёмный эмиссар, колдующий у плиты. – Привет, Саша! – улыбнулась лейтенант Воронюк. Долгоруков в знак приветствия кивнул и взмахнул рукой. Ашас, залив на сковороду новую порцию теста, подхватил лопаточки и, вращая их между пальцев, как это делал сам хозяин квартиры, обернулся к своему прототипу: – Доброго утра, Александе́р! Как спалось? Хотя можете не отвечать. Такой храп, какой вы издавали, может быть только у безмятежно спящих людей, чья совесть чиста и не отягощена никакими излишествами. Отсюда делаем вывод, что спали вы хорошо. С удовольствием, так сказать. Парень хмуро оценил надетый Ашасом свой фирменный фартук с прикольной картинкой. Он купил его два года назад и до сих пор не надевал. Теперь у него была возможность увидеть со стороны, как этот фартучек будет смотреться на нём. – Ни за что его не надену, – проворчал Саня и включил музыкальный центр. Он на минуточку вышел, надел-таки спортивные штаны, отложил оружие в сторону и, вернувшись к гостям, достал из шкафчика банку мёда. После чего, усевшись на подоконник, распорядился: – Официант, чай один раз хозяину квартиры! Ашас, довольно заулыбавшись, охотно подхватил игру «близнеца»: – Сию минуточку-с, милостивый государь, подадим-с в лучшем виде! Пока двойник хлопотал над чайником, Александр решил скрасить ожидание незатейливой беседой, уточняя на ходу: – Глупо спрашивать, как вы попали в квартиру. Наверняка у вас, товарищ лейтенант, в чемоданчике отмычки от любых замков и запоров? Варя неопределённо пожала плечами и, скрывая улыбку, отхлебнула чай. – Это был риторический вопрос. На самом деле меня интересует, какого лешего вы вообще здесь делаете. И почему не предупредили, что придёте? – А как тебя предупредить? – чуть виновато удивился Всеволод. – У тебя же телефон отключён. Как ни позвонишь, ты всё время вне зоны доступа. – Так он, наверное, до сих пор новый мобильник не купил, – догадалась Варвара. – Так ведь, Тимохин? Тот густо покраснел и вместо ответа начал сосредоточенно поглощать оладьи, макая их в мёд. – Ваш чай, сударь! – вовремя подоспел «официант». – Благодарю, милейший. Вот, получи. – Забрав чашку, Саня шлёпнул в протянутую ладонь ложку мёда. – О! Премного благодарны, ваше благородие-с! – Ашас изящно слизнул мёд и вернулся к плите. – Детский сад, – с улыбкой проворчала Варя. – Ну да! Такое бывает, – с каким-то сожалением поддержал Долгоруков. – Некоторые индивиды физически развиваются быстрее, чем умственно и морально. Отсюда несовпадение поведенческой линии с возрастной составляющей. И как следствие… – Да помолчи ты уже, зануда, – осадил его Тимохин, и метко кинутый оладушек врезался блондину в лоб, отскочил и плюхнулся в его чашку, расплескав горячий чай. – Ах ты, своло… – Оскорблённый Всеволод вскочил со стула, собираясь преподать метателю оладий урок вежливости. – А ну, тихо все, – не очень громко, но строго прикрикнула лейтенант, хлопнув ладонью по столу. Окрик подействовал, конфликт погас, не успев разгореться. – Мог бы быть и погостеприимней, мы ведь пришли узнать, как твоё самочувствие. Помнится, после той ночи на тебе живого места не было. Хозяин соскочил с подоконника и, разведя руки, повернулся кругом, демонстрируя своё исцелённое тело. Действительно, после событий в кафе «Гэлакси» и ночного тарана, устроенного им Карпухиной, Александр мог двигаться только под воздействием сильнодействующих препаратов.