Глава 11 Одалиска. (Сентябрь, 1660 год). 1 Стамбул. Квартал Фанар. Дом купца Адреотиса. Купец-фанариот Адреотис был обеспокоен тем, что Федор Мятелев так и не появился. В его жизни от этого зависело многое. Расположение кардинала стоило дорого и особенно если это касалось коммерции. Ринальдини одним росчерком пера мог обеспечить фанариоту такие прибыли и такой успех в торговле, о котором остальные не могли и помыслить. Адреотис уже давно тайно служил Ордену. Он хорошо знал, что будет с ним, если приказ монсеньора Пьетро не будет выполнен. Монсеньор нацелился на древние сокровища и убедил себя, что только Мятелев сможет привести его к ним. А если его убьют в Стамбуле? Купец вытер пот со лба. Даже страшно подумать, если этого удачливого боярского сына зарежут в одной из подворотен османской столицы. Кто тогда будет виноват? Он – грек Адреотис. – Эфенди, – в комнату бесшумно скользнул слуга. – К тебе пришел тот человек. Еврей. – Бен Лазар? Срочно его ко мне! Прямо сюда веди! Адреотис много раз имел дело с этим еврейским купцом, что содержал большую торговлю. И они много раз оказывали друг другу услуги. – Рад видеть почтенного эфенди… – начал было приветствие еврей, войдя в комнату. Но Адреотис прервал его: – Что удалось узнать? Ты нашел этого человека? – Гяура по имени Федор? – Да. Но говори же! Не тяни! – Я нашел его, хотя мне это стоило дорого, но помня нашу с тобой старую дружбу… – Где он?! – снова прервал Бен Лазара Адреотис. – Его привез с собой один турок. Но этот турок привез в Стамбул не его одного, и с ним двух товарищей, и к тому же он привез их тайно. – И этот турок? – Дауд-бей, влиятельное лицо при дворе великого визиря. – Тот, кого назначили на высокую должность каймакам-паши? Это про этого Дауд-бея ты мне толкуешь, Бен Лазар? – Про него, почтенный эфенди Адреотис. – И он держит этих троих под замком? – спросил Адреотис. – Отчего под замком? Они часто гуляли по Стамбулу. И мои люди выследили их. – Гуляли? Без охраны? – Да. Адреотис задумался. Мятелев уже в Стамбуле и его свобода практически не ограничена. Все, как и говорил Ринальдини. Но почему тогда боярский сын не пришел к нему? Его дом не столь трудно отыскать. – Он пытался найти мой дом? Он вообще интересовался Фанаром? Что узнали по этому поводу твои люди? – Он никогда не направлялся в сторону Фанара. А насчет того, интересовался ли, не знаю. Но могу определенно сказать – Дауд-бей для чего-то этих гяуров готовит. Да и не ты один желаешь найти этого боярского сына, почтенный, эфенди Адреотис. – Не я один? А кто еще? – Анатолийский казаскер Вахид-паша весьма интересуется этими сбежавшими с галеры рабами. – Вот как? – Он уже донес султану, что эти рабы не просто рабы, но тайные послы московского царя. И султан приказал их найти. – Султан? – Да сам султан Мухаммед Охотник. И по их следу пущены лучшие ищейки стамбульского Бостанджи-баши44! – Это плохо, Бен Лазар! Сын боярский Мятелев нужен мне живым. Его не должны убить! – Но пока его никто и не нашел. – Вот тебе тысяча динаров, – Адреотис бросил еврею туго набитый золотом кошель. – Озолоти своих людей, но ни на минуту не упускай этих гяуров из вида. – Не проще ли просто выкрасть его и привести к тебе? Это много проще и гораздо дешевле. – Не тебе, Бен Лазар, судить о том, что дешевле, а что дороже. Похищать этого гяура нельзя. Нельзя. Он должен сам прийти ко мне в дом. Только сам. Но для этого мне нужно чтобы он был жив. – Я сумею за ним присмотреть. – Если будут еще расходы – трать сколько нужно! Я все тебе возмещу сторицей! И приходи ко мне, когда будут новости. Приходи в любое время. – Все будет исполнено, – еврей поклонился, сунул колешь за пазуху своего халата и вышел… 2 Стамбул: опочивальня повелителя империи. Молодой султан османской империи Мухаммед IV был счастлив. Новая наложница сумела покорить его всего лишь за одну ночь. Они наслаждались любовью до самого утра, когда с минаретов послышались вопли муэдзинов. Голова женщины лежала на коленях мужчины, и её пышные волосы рассыпались по его ногам. Султан произнес: – Я стану звать тебя Белла. – Как будет угодно моему господину. – Я не просто твой господин, Белла. Что такое господин? Я господин для миллионов подданных моей империи. А завтра могу стать господином всех стран Золотого Яблока45, если мой великий визирь Кепрюлю не лжет. Но для тебя я стал еще и твоим мужчиной. – Об этой чести мечтают многие женщины твоей империи. Они мечтают стать твоими хоть на один час. – В гареме много женщин, Белла. Я даже не смогу назвать их точного числа. – Тебе жаль их? –Гаремных женщин? Это их судьба, Белла. Одни получают все, иные многое, иные немногое, а иные вообще ничего. Так говорит мой визирь Кепрюлю. И ты пока получила кое-что, а станешь получать еще больше. Ибо солнце твоего повелителя не закатится для тебя. Эту фразу я слышал от моего главного евнуха, Белла. Султан засмеялся. Мухаммед Охотник в этот момент не желал казаться лучше и умнее, чем он был на самом деле. Сейчас он был беспечен и счастлив. Он спросил её: – Ты столь опытна в любви, Белла. Скажи мне, где ты так научилась любить? – Повелитель, отлично разбирается в любви. Он правильно заметил, что любовь это искусство. Это не просто животное утоление похоти. И в этом деле так мало настоящих поэтов. – Ты права. В моем гареме большинство женщин ничего не понимают в любви как в искусстве. И мои евнухи не могут их этому научить. Меня быстро утомляют ласки рабынь, Белла. Они скучны и однообразны. Они доступны и боязливы. И от них я часто бежал на охоту. – Но грузинка Олия сумела покорить сердце повелителя. – Олия? – произнес султан задумчиво. – Она просто дикарка. И она понравилась мне тем, что не такая как иные. Но Олия не умеет любить. Никто из грузинок этого не умет. Они страстные, но необузданны в порывах. Ты совсем иное дело. – Так падишах прогонит Олию? – Если пожелаешь, я прогоню всех, – горячо прошептал Мухаммед. – Ты моя кадуна. Ты моя жена! Мухаммед Охотник поцеловал её в губы. Подобного заявления от падишаха Блистательной Порты было достаточно, чтобы поднять гаремную женщину на небывалую высоту. Султаны не женились по образцу королей стран Золотого Яблока. Здесь почести и возвышения не зависели от происхождения девушки или женщины. Здесь все решала воля повелителя империи Османов. И султан произнес это в первую же ночь! Правда, не при людях, а пока наедине. Но все еще было впереди…