Первовой отряд армии Стефана Чарнецкого под Полонкой. 26 июня 1660 года. Польский полковник Ян Поланецкий со своим другом Михалом Данилевичем, вели передовые хоругви армии воеводы Стефана Чарнецкого, нового командующего польско-литовской армии. Оба войсковых товарища были рады, что стали под начало такого полководца как пан Стефан. Это не то, что острожный и трусливый коронный гетман Анжей Потоцкий. Чарнецкий совсем недавно доблестно сражался со шведами и от сражений не бегал. С таким можно воевать. – Тебе не стоит увлекаться, пан Ян, – предупредил друга Михал. – Воевода не приказал тебе ввязываться в бой. – Руки просто чешутся, пан Михал. Сколько мы просто так просидели в седлах с Потоцким! В битве под Конотопом мы никак себя не показали. И все из-за того, что наш командующий был трусом. Зачем такому булава коронного гетмана? – По знатности его рода, – с горечью произнес Данилевич. Оба офицера были в панцирях с прикрепленными на спинах крыльями и шлемах. Их доспехи мало чем отличались от доспехов простых воинов. Совсем не так как в битве под Конотопом, где шляхтичи обрядились словно на праздник. Поланецкий с гордостью посмотрел на стройные ряды панцирной конницы, что являлась лучшей кавалерией Европы. Каждый конник-гусар его отряда имел стандартный стальной полудоспех, состоявший из кирасы, ошейника, наплечников и наручей. Позади к доспехам крепились два декоративных крыла из дерева с оперением из орлиных перьев. Иногда для экономии магнаты использовали не орлиные, а крашенные гусиные перья для рядовых кавалеристов. Но Поленецкий так никогда не поступал. На кирасе у каждого воина слева размещалось изображение Богоматери, а справа изображение креста. Шлемы-шишаки с наносниками, нащечниками, козырьками и назатыльниками были стандартными для панцирной кавалерии. Поверх доспехов все крылатые гусары одевали волчьи и медвежьи шкуры скрепленные пряжками на правом плече. У офицеров шкуры были богаче из леопардового меха. Сам Поланецкий носил львиную шкуру с драгоценной застежкой. За Поланецким шли две хоругви26 гусар набранные им самим согласно королевской грамоте. Пан Данилевич был в его подчинении в качестве войскового товарища. Дело в том, что пан Михал был беден, и ничего кроме сабли не имел за душой. Потому издавна начал службу в гусарах поначалу как рядовой воин, а затем в качестве офицера-наместника. Он сражался во многих битвах с татарами, казаками, шведами, москалями. Боевое крещение получил в битве у Охматова в 1644 году, когда лично срубил с десяток татар и спас жизнь своему ротмистру за что и был назначен наместником панцирной хоругви. Дрался пан Данилевич и в неудачной для поляков битве под Пилявцами, где также проявил себя геройски. Его тогда отметил сам воевода князь Иеремия Вишневецкий. Ян Поланецкий был наоборот богат. Его семья владела многими имениями в Малой Польше, хотя магнатом Ян не считался. Он был много моложе Данилевича и в чинах вырос лишь благодаря богатству. Но Поланецкий никогда богатством не кичился, как другие сыновья знатных родов, и всегда прислушивался к голосу опытных воинов и следовал их советам. Данилевича он уважал. И потому сейчас тот был вторым человеком в отряде после него. Хотя сам пан Ян смотрел на пана Михала как на старшего офицера. В отряде были еще офицеры – ротмистр, два поручика и два наместника. Данилевич также как и Поланецкий имел чин полковника панцирной кавалерии, громадный опыт, и потому его старшинство признавалось всеми. – Ты, пан Михал, как всегда недоволен знатными нашими командирами, – произнес Поланецкий в ответ на замечание товарища. – В том беда нашей армии, пан Ян. Если бы нашим гусарам всегда давали достойных командиров, то не было бы армии лучше нашей. Я сам водил гусар в бой много раз. Это лучшая кавалерия. И под Пилявцами, если бы не бездарное командование, мы бы одолели Хмельницкого. И не было бы того позора. – Но пан Вишневецкий отличный полководец, хоть и знатного рода. И пан Чарнецкий тоже. – А разве я это отрицаю, пан? Нет. Не по знатности рода я сужу, но по талантам военным. Пан Чарнецкий мог бы быть гетманом, но булавы у него нет. А у Потоцкого есть. А сколь бед принесли отчизне эти Потоцкие. – Пан полковник! Впереди всадники! – вскричал солдат. Данилевич устремил свой взор вдаль и сразу определил, что это дозор из донских казаков. – Донские! Дозор! – коротко пояснил он. – Их повадку узнаю издалека. – Прикажи ударить по ним, пан полковник, – обратился к Поланецкому молодой ротмистр Радзиевский. – Вам их не догнать ротмистр, – ответил за Поланецкого Данилевич. – Это легкая кавалерия. Они уйдут от вас. Дозорные не ввяжутся в бой я гусарами. Да и нам на руку, что они нас видели. Пусть донесут, что идут крупные силы гусар. – Думаешь, пан Чарнецкий с той целью нас с тобой и послал сюда? – спросил друга Поланецкий. – Да. Ему нужно обмануть Хованского и заставить его направить острие своего удара вверх. Иными словами на нас. – Но пан не говорил мне того ранее! И сам Чарнецкий ничего такого мне не сказал, – возмутился Поланецкий. – Или он думает, что я струшу? – Пан Чарнецкий думал, что пан и сам все поймет. Это же стратегия, друг мой. А тебе не стоит хмуриться. Боевой опыт к тебе еще придет. Всему свое время. – Мне обидно, что держат меня за мальчишку. – Хороший мальчишка, что не дрогнет в битве, стоит десятка Потоцких с их знатностью и богатством. – Наши драгуны, пан полковник! – доложил поручик Михневич. – Верно! – Данилевич помнил обещание Чарнецкого. – Три хоругви драгун! Вместе мы создадим иллюзию больших сил. Хованский наверняка примет нас за главные силы армии Чарнецкого. Польские драгуны были легкой кавалерией Речи Посполитой и не годились для таранных ударов по плотному строю пехоты противника. Но сейчас они смогут стать позади гусар, и выполнить отведенную им роль… 2 Авангард армии князя Хованского под Полонкой. 26 июня 1660 года. Князь Иван Хованский по древности своего рода получил под свое командование часть русской армии, что должна была встретить полки Стефана Чарнецкого в Белоруссии. Его задача – не допустить дабы основные силы польско-литовской армии могли соединиться с татарами хана Мехмед Гирея. Хованский обещал Шереметеву и Трубецкому, что быстро справится с вражеской армией. В составе его войск были полки дворянской кавалерии, полк рейтар, три солдатских полка нового строя, и три полка стрельцов – всего 10 тысяч человек. Но как командующий Хованский ни в какое сравнение с Чарнецким не шел. Он совершенно не понимал маневра и сразу же попался в расставленную для него ловушку. Не зря он заслужил кличку «тараруй». В истории его запомнили только как главаря знаменитого стрелецкого бунта получившего название Хованщина… *** Полки дворянской кавалерии полковника Мясоедова и полуполковника Игнатова шли в авангарде армии Хованского. Они знали, что польские силы рядом и опасались встречи с ними. У Мясоедова полк был сформирован из малоопытных конников, которые еще никогда не были в сражении. Бывалых воинов можно было пересчитать по пальцам. У Игнатова дела обстояли не лучше. Их недавно к тому же потрепали литовские татары27 в небольшой стычке. Тогда пал полковник Симонов, после чего Игнатов и стал командовать полком. – Казаки видели крылатых гусар, – мрачно произнес Игнатов. – Слышь, Иван Фролыч? – Слышу. Не сдюжим мы стычки с гусарами, коли много их будет. Что за людей мне дали ведаешь ли, Семен Нилыч? Малолетки, дворянские недоросли! После того как Пожарский потерял под Конотопом цвет нашей кавалерии, набрали вот этих. А разве достаточно посадить человека на конь и дать ему саблю, чтобы он воином стал? Эх! – У меня не лучше. Говорил я Хованскому-то дай для авангарда полк немецких рейтар. Дак не дал. А я с литовскими тарарам в срубке видал, на что наши способны. Сразу были готовы обратно повернуть. Одного крика татарского сробели. – Татары небось легкая конница. А против нас могут гусары пойти. А ведаешь ли каков натиск панцирной кавалерии? Они сплочены и чувствуют плечо товарища. А наши? Смотри как идут? Чисто собаки на заборах. Мясоедов сплюнул и отвернулся. – Слева, Иван Фролыч, от нас две сотни казаков донских. Настоящие воины. Есаула Удачи Клина… *** Русская дворянская кавалерия формировалась по поместному принципу. Помещик – держатель земли с крестьянами – со своего имения обязан был выставить несколько всадников, что должны прибыть на место сбора «конны и оружны». Количество всадников, которых приводил помещик, зависело от размера имения и доходов, которые держатель мог получать с него. Но война с поляками сильно затянулась, и она превратилась для русского государства в войну еще и с татарами и вот теперь с турками. Помещиков постоянно призывали на службу, и они совсем запустили дела по имениям. К тому же, недавние поражения сильно сократили состав русской конницы. Дворяне беднели и разорялись. И царю все чаше приходилось привлекать на службу рейтарские и драгунские полки из иноземцев. Они стоили дорого, и денег в казне становилось все меньше и меньше. Нынешний призыв с тульских и воронежских земель, дворяне которых служили у Мясоедова и Игнатова, состоял из молодых людей, практически недорослей, которых еще несколько лет назад и призывать бы никто не стал. Но сейчас дело было иное… *** Две сотни шляхтичей с белорусских земель, что стали на строну московского царя, решили присоединиться к армии Хованского. Многие из них были уверенны в его победе, ибо сам Хованский распустил слухи о том, что у него 20 тысяч воинов. Возглавляли этот отряд Роман Раковский и Семен Оршанский. – Они сойдутся под Полонкой, – проговорил молодой князь Оршанский. – И ты склонил меня на сторону Хованского. – Ты не уверен в победе русских, князь? – с ухмылкой спросил его пан Роман Раковский. Он был уже зрелым мужем и держался с молодым князем уверенно как наставник с учеником. – А ты, пан уверен? – В Речи Посполитой рокош28 за рокошем. Их бы шведы сожрали с потрохами. Только чудо спасло Яна Казимира. Сам гетман Радзивил его предал и на сторону шведов переметнулся. Жаль помер король шведский Карл Густав. –Но поляки выстояли, пан. И сейчас польскую армию ведет сам Чарнецкий. А про князя Хованского я ничего хорошего не слыхал. –Русские понагнали много войск для борьбы с поляками и татарами. И у Хованского 20 тысяч, и у Шереметева 30, и у Трубецкого не менее 15. А еще гетман Юрий Хмельницкий приведет к ним тысяч 10-15. Вот и считай, князь. –Но если поляки возьмут верх? –А мы присоединимся у русским только если они победят. Я ведь также не дурак, князь. Мы станем грабить польский обоз, а драться станут русские. Нам в такое время про себя подумать стоит. Знаешь, что за эту войну кое-кто может и богачом стать. – Богачом? – переспросил Оршанский. – Богачом. Ведь сколь людей режут друг друга. Посмотри вокруг. И те, которые умнее, свою выгоду из войны этой возьмут…