И вдруг потемнело всё. И Галя вскрикнула: «Ой!» и закрыла лицо руками. А Алла – обычно смелая девочка – заплакала. И даже Генка шарахнулся в сторону, зацепился рукавом рубахи за ветку какого-то дерева и едва не упал. А на поляне, среди зеленой травы засияли рубиновые огоньки – много-много их было, и от их сияния лес сразу стал казаться расцвеченным электрическими фонариками. Шень Сюа, приглядевшись, воскликнула: – Это же папоротник зацвел! И захлопала в ладоши: – Я в книжке читала – когда папоротник цветет, в лесу старинные клады показываются. В эту ночь любой кладоискатель золото может найти. И у каждого мелькнула мысль – а зачем им Кощей этот нужен, если вот оно, золото рядом. И могут они прямо сейчас, в эту секунду, найти хотя бы один, общий клад и сделать для людей много всего полезного. Генка сразу подумал, что будь у него много золота, он построил бы красивый стадион, собрал бы футбольную команду из лучших футболистов мира и выиграл бы все турниры, какие только есть. А для школьников вход на стадион сделал бы бесплатным. А если бы денег хватило, он и хоккейную бы команду собрал, и сам стал бы в ней играть. А Андрей мечтал о том, что он создаст свою лабораторию, в которой будет работать Иван – тот непременно сделает какое-нибудь научное открытие. Гале хотелось купить загородный дом, где она смогла бы приютить бездомных кошек и собак, а еще открыть столовую для бедных. Алла представила, как она поедет в Париж на неделю высокой моды. А Шень Сюа хотела пригласить на каникулы своих родных и друзей из Китая, которые никогда не бывали в России. Но если они и думали о том, чтобы бросить деда Пафнутия и заняться поисками клада, то думали всего лишь секунду, не больше. – Пора? – спросила Шень Сюа и посмотрела на деда Пафнутия. Он кивнул, и тогда они взялись за руки и дружно стали произносить вслух заклинание. При этом они закрыли глаза, думая, что всё вокруг начнет двигаться с бешеной скоростью – так обычно происходило в кинофильмах, когда герои перемещались в пространстве или во времени. 9. Василиса Когда они открыли глаза, то увидели, что стоят на той же самой поляне. И лес вокруг был тот же самый, и озеро, и так же ярко и буйно цвел папоротник. Только воздух был таким свежим, каким бывает после грозы. – Ну вот, приехали, – сказал дед Пафнутий. А они удивились: – Куда приехали? – В Тридевятое царство, ясное дело, – засмеялся дед Пафнутий. – А вы что же, думали, что тут лес золотым должен быть да вода серебряной? Генка разочарованно вздохнул: – Чего же тут сказочного? – Ничего, – успокоил его дед Пафнутий, – вот к Василисе придем, так диковинок всяких повидаете. – Это какая-такая Василиса? – заинтересовалась Алла. – Василиса Прекрасная? – Прекрасная или Премудрая – это уж кому как больше нравится. У нее и красоты, и мудрости хватает. Дед Пафнутий шел первым – он и тропинку средь травы протаптывал, и ветви деревьев отклонял, чтобы им идти было легче. Но всё равно было трудно. А ближе к рассвету и папоротник цвести перестал, и лес сразу показался мрачным и полным опасностей. Только к утру выбрались они из лесной чащобы на большую поляну. Все были измучены, голодны. Даже дед Пафнутий и тот тяжело дышал. На поляне стоял терем – с красивыми наличниками на окнах и высоким крыльцом. А у них даже сил не нашлось, чтобы порадоваться. Дед Пафнутий осторожно поднялся по ступенькам, постучал в тяжелую дверь. – Ау, хозяюшка! Дверь сама по себе распахнулась, и появилась пред их очами – нет, не Василиса, – а самая обыкновенная ворона – каких множество было и в городе. Ворона медленно прошлась по витым перилам лестницы, потом почистила клювом перышки. – Здравствуй, Варварушка! – почтительно приветствовал ее дед Пафнутий. – Здравствуйте, коли не шутите, – степенно ответила ворона. – Дома ли Василиса Премудрая? – спросил, зачем-то кланяясь, дед Пафнутий. А Генка удивился, что он так перед обыкновенной вороной расшаркивается. – В ночь на Ивана Купалу все порядочные люди дома сидят, – сказала ворона. – А вы по какому делу пожаловали? Дед Пафнутий начал терять терпение. – Дело важности необычайной. И секретное очень. Василиса про это дело знает – я ей на прошлой неделе еще докладную записочку посылал. – Как же, как же, получали, – кивнула ворона. – Только сказано там было, что приведете вы к голубушке моей Василисе людей храбрости необычайной, которые будут мир от злодея Кощея спасать. А что-то я никого, кроме деток неразумных, рядом с вами не вижу. Генка вороне кулаком погрозил – ее ли это дело об их храбрости разглагольствовать? – Верно, детки они еще, – покорно согласился дед Пафнутий. – Да только где других-то найдешь? Ты уж, Варварушка, скажи Василисе, что мы приехали. А вместо того, чтобы вопросами нас пытать, лучше бы чаем горячим напоила – ночь холодная, замерзли ребятишки. – Знаем мы этих ребятишек, – сердито заявила ворона. – Особенно вон того, вихрастого. И подозрительно на Генку посмотрела. Он растерялся – откуда она его знать может? – и рассердился одновременно: – Да чего вы ее, Пафнутий Иванович, слушаете? А Шень Сюа его легонько за рукав рубашки дернула: – Не спорил бы ты, Гена, а лучше бы перед вороной извинился. А он вспомнил сразу, как в ворону эту он в парке культуры и отдыха совсем недавно камнем запустил. И кто мог знать, что им встретиться еще доведется? И уж, конечно, он и представить не мог, что какая-то ворона болтать может не хуже какого-нибудь депутата. – Простите, пожалуйста, погорячился, – вежливо сказал он. Ворона засмеялась: – Ага, испугался? Слабого-то всякий обидеть может. А у него злость на ворону уже прошла и даже стыдно перед ней стало. И тут донесся до них красивый певучий голос: – Заходите, гости дорогие! И сама хозяйка избы появилась на крыльце. Генка от восторга дар речи потерял – до того красивой ему Василиса показалась. Была она высокая, стройная, с глазами синими, словно васильки. И коса у нее была длинная, и губы алые. И, наверно, если бы вдруг появилась она в Америке, все голливудские киностудии из-за нее друг с другом бы передрались. А Василиса провела их в светлую комнату, усадила на лавку и деда Пафнутия расспрашивать начала: – Рассказал ли ты им, Пафнутий Иванович, на какое дело сложное мы их отправляем? Если откажутся они сейчас, так никто их за это не осудит. – Не откажемся, – решительно сказал Генка и почему-то при этом покраснел. Она взглянула на него пристально и улыбнулась: – Вы очень смелые. И добрые, наверно, – потому что злой человек в сказки не верит. Дед Пафнутий каждого из них представил Василисе, назвал по имени, сказал еще, что ежели кто из их родителей приедет к нему в избушку, чтобы их повидать, так он к ним голубя с весточкой тотчас же отправит, а потом домой засобирался. – До свиданья, Василисушка. И исчез вдруг. А Василиса их чаем напоила, всякими вкусностями накормила, каких они прежде не пробовали (один только квас чего стоил!) и потом только о деле рассказывать начала. – Иголка, в которой смерть Кощеева содержится, лежит в яйце, яйцо – в утке, утка – в ларце, ларец – на дубе высоком, а дерево – на острове в море-океане.