Придя в ужас оттого, что на нее брызнула кровь, Орла отодвинулась дальше: – Кто ты? Что ты? – Этот человек, чей вид я принял, почувствовал меня. И через него я пытался… Хотел, чтобы он понял и стал моим новым посланником. Я не понимал, насколько это его пугает. Пытался приспособиться, ради маленькой, чтобы она не боялась. Он снова закашлялся, распыляя кровавые брызги. – Пожалуйста, оставь ее в покое! Скажи, чего ты хочешь. Мы не хотим здесь умереть – тебе же нужно не это! – Мне это не нужно! Я умирал раньше, давным-давно. Я нашел воспоминания. А сейчас, как и тогда, хочу, чтобы моя жизнь продолжалась и… Я думал, что навсегда останусь один. А теперь понял… я знаю, что сделал много лет назад. И могу сделать это снова. Переехать в новый дом. – Так переезжай! Вокруг столько деревьев… – Ее озлобленность росла в тандеме с гневом. – Я не хочу снова в дерево. Я хотел этого. – Он жестом показал на свое физическое тело. – И когда он ясно дал понять, что не предложит его, я запаниковал. Я не понял его… его выбора. Я взбесился, почувствовал себя преданным. Вспомнил ночь… ночь солнцестояния… – Это были мы! Мы пытались помочь! – Нет, еще раньше. Я умирал. Я выглядел… – он протянул к Орле призрачный палец, и его рука вытянулась, выросла, как ветка. – …как ты. Как юная королева. Мне нужно было то, что пережило бы меня. Я сказал… Не знаю, я не помню слов, как помните вы. Но я верил во что-то, в нечто большее, чем сам я, в величественные корни и листья, которые соединяют мир. Я рассказал… молитву – вы зовете это молитвой. А потом меня приняло дерево, и я перешел, чтобы не умереть. Тектонические плиты снова сместились, но на этот раз в сознании Орлы. Ее кожу покалывало, в то время как ее ледяные покровы рушились. – Ты была той самой девушкой? Которая здесь умерла? Ты была девушкой с пента… – Был ли я девушкой? Думаю, да. Я умирал. – Он снова кашлянул, и Орла, инстинктивно испугавшись смертельной инфекции, туберкулеза, закрыла лицо рукой, чтобы не заразиться. – Когда я спросил у того мужчины… Я не мог просто… забрать. Украсть. Это должно быть по согласию. Если бы я мог объяснить ему лучше… он перестал бы бояться. Я был чем-то большим, чем та девушка, чем-то намного… крупнее. Многограннее. Я стал сильнее… но мы с ним смогли бы сосуществовать. Орла покачала головой, ужасаясь тому, как алые капли крови вперемешку с мокротой стекали по его подбородку. Слова, которые он говорил, не удивляли ее так, как странная речь и не похожая ни на что интонация. Шоу был прав насчет лечебного дома, фотографии, женщин с туберкулезом. Нет, не всех женщин. Насчет конкретно одной девушки. Но у них было недостаточно точек соприкосновения. И смысл никак не удавалось уловить: от страха Орла чувствовала себя скелетом, который вот-вот рухнет и превратится в бесполезную кучу костей. Он стоял, возвышаясь над ней, удлиняясь, как дерево, в котором жило несколько сущностей, а Орла в ужасе смотрела на него. – Надеюсь, теперь ты понимаешь. Мои усилия – чудеса для вас, исследование моих неиспользованных сил – сокращают время, которое у меня осталось. Я не знал, что, увидев столь прекрасный мир, вы так испугаетесь, ведь мне только хотелось, чтобы вы остановились и прислушались. Пожалуйста, выслушай: у нас мало времени. Теперь черед маленькой – как я ее люблю! Ты, ее мать, заставила меня увидеть и вспомнить! И она открыта для меня, больше, чем тот мужчина, чем ты. Она не боится новых возможностей. Если она предложит мне свою земную оболочку, мы будем вместе. Она все равно будет похожа на себя, но еще и на меня, на то, кем я стал… Орла покачала головой. – Нет! – …и когда мы станем одним целым, я смогу напоследок попробовать… Он зашелся в кашле и исчез в никуда. Это напомнило ей о транспортере из старой серии «Звездного пути», который растворял путешественника до световых крапинок. Задыхаясь, Орла вскочила на ноги, едва шевеля конечностями, словно после изнурительных тренировок. Опасаясь заразиться, увидев повсюду брызги крови, она перепрыгнула то место, где сидел ее муж (или то, кем он стал), и выбежала, захлопнув за собой дверь. Орла была права: она больше никогда не оставит без внимания свою интуицию. И ни за что на свете не позволит дочке сделать то, чего хочет сущность, как бы им не было жалко ту девушку, которая столько времени провела в одиночестве. Но теперь Орла знала. Знала, что именно ей нужно сделать. Умывшись в ванной и смыв с лица кровь, которой там быть не могло, Орла зашла в комнату к дочери и устроилась рядом с ней на кровати. В рождественское утро она подарит Элеанор Куин подарок, который та больше всего заслужила: всю свою оставшуюся жизнь. 38 Мгновение все было похоже на обычное рождественское утро. Лицо Элеанор Куин стало радостнее в тот момент, когда она дошла до конца лестницы и увидела длинную плоскую коробку, прислоненную к приземистой печке. Теперь она сидела, скрестив ноги, перед мамой, словно не обращая внимания на то, что Орла заплетает ей волосы, в восторге от заветного подарка. Орла и Шоу много за него заплатили, уверенные в том, что это компенсирует Элеанор Куин меньшее количество подарков, чем у брата. Если бы все обернулось иначе, Шоу достал бы последние тайные подарки (которые они так и не купили): санки, каждому свои. Они не до конца продумали, куда пойдут кататься – Шоу предлагал дорогу, но Орле это казалось опасным (задолго до того, как она прочувствовала настоящую опасность). Пока Элеанор Куин пробовала бы свой особый подарок, Орла планировала катать Тайко на санках. – Какой красивый. Впервые за последнее время Элеанор Куин была по-настоящему счастлива. Ее рука пробежала по изгибу лука, остановившись на деревянном захвате. Орла заканчивала первую косичку и засунула хвост в повязку на голове, а Элеанор Куин держала лук, проверяя, насколько туга тетива. Пока мама работала над второй косой, девочка наполнила новый колчан для бедра стекловолоконными стрелами. – Я уверена, что у тебя будет получаться так же хорошо, как у Китнисс, – сказала Орла ей на ухо. Элеанор Куин сверкнула улыбкой. – Ты теперь воительница. С особой миссией. – Правда? – Да. Сначала Орла не поняла, насколько жестоким был сюжет «Голодных игр», а после того, как прочитала их сама, не позволила Элеанор Куин взяться за продолжение. Но она никогда не возражала против интереса дочери к крутой девчонке, которая спасла сестру и выступала против деспотического режима. Она оказалась бы не против, стань ее робкая дочь в какой-то степени бунтаркой – в конце концов, Китнисс была не таким уж плохим примером для подражания. А для того, что задумала Орла, дочке требовалась храбрость. Они надели теплые вещи, и Орла приготовила жалкий завтрак из кетчупа, майонеза и горчицы. – Я подумала, что могу отдать ему свою новую книжку – она для меня важна и стала бы хорошим подношением. И тогда, может быть, оно научится читать. Было бы удобно, если бы оно писало послания! Элеанор Куин проглотила маленькие кремово-красные холмики из соусов. Она ненавидела горчицу, поэтому Орла доела ее, слизав с ложки. – Хорошая мысль, – сказала Орла, решив не рассказывать, что случилось и о чем она узнала в студии Шоу за прошлую ночь. – Я уже очень, очень близко, мама, и скоро выясню, что оно от нас хочет. Элеанор выдавила из упаковки еще одну порцию своих любимых заправок. Орла не могла рассказать дочке то, что уже знала. Дух появился в образе любимого мужа, чтобы успокоить ее, заставить доверять. Но Орла желала диаметрально противоположное тому, что хотела Она: будущее Элеанор Куин находилось в другом месте, в человеческом мире, где она вырастет и станет кем захочет. – Бин! – воскликнула Орла. Девочка слизнула с пальца кетчуп и посмотрела на маму. – Вчера вечером я приняла решение. Придумала кое-что, и это должно получиться. Но планом придется заняться нам обеим – нужно сделать что-то очень важное. Элеанор Куин посмотрела на нее, на этот раз с неподдельным интересом, а не сомнением: – Что? – Оно… Она испытывает к тебе симпатию, – сообщила Орла. Дочка кивнула в знак согласия. – И не причинит тебе вреда. – Нет… Вряд ли. – На мгновение радостный огонек в глазах дочери затух, и Орле показалось, что она вспоминает папу и братика. Это нечто могло причинять боль кому угодно, но не ей самой. Не Элеанор Куин. – Ты выйдешь на дорогу, – сказала Орла. За ночь выпало несколько дюймов свежего снега, но она уже поставила у входной двери пару маленьких снегоступов. Вместе с луком и колчаном Элеанор Куин. Орла положила в карман куртки дочки водительские права Шоу и свой паспорт, чтобы она смогла показать, кто ее родители. Бутылка, не до конца наполненная водой, чтобы не мешать ей при ходьбе. Заряженный телефон Шоу (ее собственный испортила вода после падения в ледяное море, он больше не работал). Последний черствый злаковый батончик, который она нашла в кармане пальто, – из тех закусок, которые всегда были под рукой, когда она ходила куда-нибудь с детьми. Элеанор Куин смотрела на нее круглыми от любопытства глазами: – Я? – Да. На подъездную дорожку. Там повернешь направо, на дорогу. Потом направо, на большую дорогу, когда до нее доберешься. Мимо будут проезжать машины. Ни к кому не садись – останови кого-нибудь и попроси позвонить в 911. Элеанор Куин стала прежней подозрительной девочкой: – А ты? – Мы не можем пойти вместе. Но Она не причинит тебе вреда. А я все это время буду у дерева, разговаривать с Ней. Предлагать собственную жизнь. Она начала меня лучше понимать. Я возложу руки на дерево и расскажу Ей больше о нас, обо мне. Думаю, на этот раз Она поймет, что я хочу помочь. И не будет возражать, если уйдешь ты – и найдешь кого-нибудь… Орла замолчала, ком горечи и слез встал поперек горла. Она не могла позволить дочери увидеть любые признаки грусти на ее лице. Не могла сказать, хоть и хотела, что лола и лоло вырастят ее и станут прекрасными родителями. Орла не верила, как бы ни пытался убедить ее дух, что предложение, которое она собиралась сделать, было не смертным приговором. Она заметила ужас в немигающих глазах и застывшей позе дочери. Элеанор Куин никогда не оставалась одна, никуда не ходила в одиночестве. В отличие от брата, ей нравилось быть одной, только когда семья сидела в соседней комнате. Но то, о чем просила Орла, выходило далеко за пределы ее жизненного опыта. – Тебя будет защищать лук, – продолжила Орла, и Элеанор Куин пошла за мамой в гостиную. – Видишь, здесь все, что тебе нужно. Мы выйдем из дома одновременно, и ты доберешься до конца подъездной дорожки примерно тогда же, когда я доберусь до дерева. Ты недолго пробудешь одна. – Однако Орла сомневалась в собственных словах. Насколько людно будет на дороге в Северный Регион в рождественское утро? – Я положила папин телефон к тебе в куртку, и если не будет сигнала или никто не придет, просто продолжай идти, пока не доберешься до Сент-Арманда. Там будет много людей. Хорошо? Орла хотела, чтобы дочь поверила в план, в то, что ее мама без переводчика сумеет помочь духу. Нельзя было допустить, чтобы Элеанор Куин вернулась и стала свидетельницей последних минут жизни матери. А Элеанор Куин нужно было выполнить собственное задание и выйти на незнакомую дорогу. Орла наблюдала, как девочка прокручивает в голове всевозможные сценарии. Наконец Элеанор Куин кивнула: – Ладно. Но ты должна ей помочь – она рассчитывает на нас.