Поворачиваясь к Ролло и сэру Реджинальду, граф от души хлопнул Сэл по округлому заду. Экономка ничуть не удивилась и не возмутилась. Марджери и леди Джейн понимающе переглянулись. Выходит, эта женщина – не просто экономка. – Я отведу вас в ваши покои, – сказала Сэл. – Пожалуйте за мной. Марджери больше хотелось пройтись по замку. Она бывала здесь и раньше – в последний раз на двенадцатый день Рождества, – но замок был велик и следовало освежить в памяти расположение помещений. – Нет, сперва мы заглянем на кухню. Сэл помедлила, как если бы ее что-то встревожило, но потом покорно кивнула. – Как пожелаете. Они вошли внутрь и направились на кухню. Там оказалось жарко, под потолком клубился пар, за чистотой, похоже, следили не слишком тщательно. Пожилой слуга сидел на табурете посреди помещения и наблюдал за работой кухарки, отпивая из кружки. Когда вошла Марджери, он поднялся, но с заметной ленцой. – Это наша кухарка, Мэйв Браун, – сказала Сэл. На столе восседала кошка, ловко догрызавшая обглоданную рульку. Быстрым движением Марджери схватила кошку за загривок и скинула на пол. – Она мышей хорошо ловит, – осуждающе пробурчала Мэйв Браун. – И будет ловить еще лучше, если перестанете баловать ее свининой, – отрезала Марджери. Пожилой слуга поставил на поднос блюдо с холодным мясом и хлебом и кувшин с вином. Марджери взяла кусочек мяса и откусила. – Это для графа, – угрюмо проговорил слуга. – Очень вкусно. – Марджери облизала губы. – Как тебя зовут? – Голли Найт. В услужении у графа сорок лет, с малолетства и до сих пор. – Слуга произнес эти слова весьма спесиво, как бы намекая, что пришлым тут не рады. – Я ваша виконтесса, – объявила Марджери. – Обращаясь ко мне, вы должны прибавлять «миледи». Все замолчали, потом наконец Голли выдавил из себя: – Слушаюсь, миледи. – А теперь идем в покои виконта. Сэл Брендон шла первой. Миновали просторную залу, где девочка лет десяти или одиннадцати небрежно подметала пол, держа метелку одной рукой. – Возьмись обеими руками! – прикрикнула на нее Марджери. Девочка вздрогнула, но послушалась. Поднялись по лестнице, прошли до конца по коридору. Спальня оказалась угловым помещением, в котором были две двери в соседние комнаты. Марджери сразу оценила все преимущества такого расположения: у Барта будет место для его грязных сапог, а она устроит для себя будуар, и служанки будут помогать ей одеваться и делать прическу. Увы, повсюду лежал слой пыли и грязи. Окна не мыли, должно быть, не меньше года. На полу, на подстилке, устроились два пса – старый и более молодой. Марджери бросились в глаза собачьи кучи на полу – видимо, Барт позволял своим любимцам гадить где придется. На стене висела картина с изображением обнаженной женщины, но нигде не было ни цветов, ни растений, ни блюд с фруктами или изюмом, ни кадильниц с пахучими сушеными травами и лепестками для облагораживания воздуха. На стуле громоздилась куча грязной одежды, в том числе окровавленная рубашка; судя по всему, эта куча скопилась давным-давно. – Отвратительно, – процедила Марджери, обращаясь к Сэл Брендон. – Нужно прибраться здесь, прежде чем принесут мои вещи. Принеси веники и совок. И прежде всего подмети собачье дерьмо. Сэл подбоченилась и с вызовом посмотрела на девушку. – Мой хозяин – граф Суизин. С ним сперва поговорите. Внутри Марджери будто что-то надломилось. Она слишком долго позволяла остальным помыкать собою – родителям, епископу Джулиусу, Барту… Еще не хватало, чтобы ей указывала какая-то Сэл Брендон. Марджери коротко замахнулась и отвесила экономке звонкую оплеуху. Звук от соприкосновения ее ладони со щекой Сэл вышел настолько громким, что псы подскочили. Сэл отшатнулась, испуганно взвизгнув. – Не смей говорить со мной таким тоном! – твердо произнесла Марджери. – Я знаю таких, как ты. Граф спит с тобою, когда напьется, а ты и рада возомнить себя графиней. – Глаза Сэл блеснули, словно подтверждая справедливость обвинений. – Я теперь хозяйка этого дома, и ты подчиняешься мне. Если станешь артачиться, вылетишь отсюда с такой скоростью, что очнешься только в кингсбриджском веселом доме, где тебе самое место! Поняла? Сэл явно подмывало устроить скандал. Лицо экономки перекосилось от ярости, казалось, она вот-вот кинется в драку. Но все же не решалась. Видимо, сообразила, что если новая сноха графа потребует избавиться от нерадивых слуг прямо сегодня, в день своего приезда, граф вряд ли сможет отказать. – Я… – Сэл опустила голову. – Прошу прощения, миледи. Пойду за веником, с вашего позволения. Экономка вышла. Леди Джейн, которая внимательно наблюдала, но не вмешивалась, тихо сказала дочери: – Молодец. Марджери заметила ездовой хлыст, лежавший на табурете рядом с парой шпор. Взяла хлыст и направилась туда, где валялись на подстилке псы. – А ну прочь, паршивцы! – крикнула она и огрела каждого по спине. Не столько побитые, сколько напуганные, псы опрометью вылетели из комнаты. Девушке почудилось, что они злорадно кривили морды. – И не смейте возвращаться! – крикнула Марджери им вслед. 9 Ролло отказывался верить, будто обстоятельства складываются не в пользу Марии Стюарт. Как такое может быть, негодующе спрашивал он сам себя, если Англия – католическая страна, а за спиной Марии сам папа? Поэтому тем утром он по просьбе графа Суизина написал письмо архиепископу Кентерберийскому, кардиналу Поулу. В письме испрашивалось благословение епископа на вооруженное выступление против Елизаветы Тюдор. Насилие виделось ныне единственной надеждой. Король Фелипе отказал в покровительстве Марии и поддержал вместо этого Елизавету. Это сулило погибель – Ролло, всему семейству Фицджеральдов и истинной католической вере в Англии. – Это не измена? – осведомился Суизин, беря в пальцы перо. – Нет, – заверил Ролло. – Елизавета еще не коронована, так что никто не злоумышляет против государя. Он не стал уточнять, что, если Елизавета все-таки взойдет на трон, подобные тонкости не удержат ее от расправы. Всех, кого поймают, казнят как заговорщиков. Но в мгновения вроде нынешнего приходится делать выбор. Суизин подписал письмо – медленно, с запинкой; ему было проще укротить взбесившуюся лошадь, чем записать собственное имя. Кардинал Поул вроде бы хворал, но, думал Ролло, он ведь сможет продиктовать ответ. Интересно, что он напишет Суизину? Поул считался наиболее ревностным католиком среди всех английских прелатов, и Ролло почти не сомневался, что кардинал одобрит восстание. А впоследствии, когда все закончится, действия Суизина и сторонников графа будут оправданы церковью. Двоим доверенным слугам поручили доставить письмо во дворец Ламбет, неподалеку от Лондона, где проживал архиепископ. Между тем сэр Реджинальд и леди Джейн возвратились в Кингсбридж, а Ролло задержался у графа. Юноше хотелось дождаться ответа и убедиться, что все состоится. В ожидании письма архиепископа Суизин с Бартом собирали вооруженный отряд. Другие графы-католики должны были заниматься тем же самым по всей Англии, как прикидывал Ролло; когда они объединят силы, их будет не одолеть. Для сотни деревень графства Ширинг граф Суизин был господином и повелителем и обладал едва ли не той же безграничной властью, какой располагали его предки в былые столетия. В некоторые деревни Суизин и Барт отправлялись лично. В других графские слуги зачитывали для крестьян призывы к оружию, а приходские священники повторяли эти призывы на своих службах. Одиноких мужчин в возрасте от восемнадцати до тридцати лет созывали в Новый замок – и требовали приносить с собою топоры, серпы и железные цепи. Ролло никогда прежде ничего подобного не наблюдал, а потому не догадывался, чего можно ожидать. Отклик потряс его до глубины души. Каждая деревня прислала с полдюжины парней и мужчин. Те рвались в бой. Самодельные орудия – равно как и молодые мужчины, ими размахивавшие, – не очень-то требовались для труда в полях в ноябре. Вдобавок протестантство возникло и окрепло в городах, но так и не смогло отравить своей ересью державшуюся старины сельскую глубинку. А еще это событие для многих пришедших крестьян грозило стать самым главным в жизни. О них говорили повсюду, а безусые юнцы и старики плакали от разочарования, что их не берут в графское ополчение. Долго держать солдат в Новом замке было невозможно, да и дорога до Хэтфилда предстояла неблизкая, поэтому ополчение выступило в путь, так и не дождавшись ответа кардинала Поула. Предстояло зайти в Кингсбридж, где воинов собирался благословить епископ Джулиус. Суизин ехал во главе отряда. Барт держался рядом с отцом, а Ролло следовал за Ширингами. Они добрались до Кингсбриджа на третий день пути. У моста Мерфина их поджидал сэр Реджинальд, мэр Кингсбриджа, которого сопровождали местные олдермены. – Прошу прощения, – извинился старший Фицджеральд перед графом, – но возникли непредвиденные сложности. Ролло послал коня вперед и приблизился к отцу, оттеснив Суизина с Бартом. – Что стряслось, отец? Сэр Реджинальд помешкал, пряча глаза. – Давайте спешимся, – предложил он, – и я вам покажу. – Не очень-то приветливо ваш город встречает святое воинство! – раздраженно бросил Суизин. – Знаю, – согласился сэр Реджинальд. – Поверьте, я пытался… Вы сами все увидите. Ширинги и Ролло нехотя спешились. Суизин подозвал своих капитанов, раздал деньги и велел доставить из ближайшей таверны достаточно бочонков с пивом, чтобы солдаты приободрились. Реджинальд провел их по двойному мосту в город. По главной улице они дошли до рыночной площади. Там их взорам открылось изумительное зрелище. Лавки закрылись, временные прилавки разобрали, площадь расчистили – и ухитрились вбить в стылую землю то ли четыре, то ли пять десятков толстых древесных стволов, каждый толщиной около восьми дюймов. Между этими стволами стояли несколько сотен молодых людей; Ролло, не веривший своим глазам, вдруг сообразил, что эти люди держат в руках деревянные мечи и щиты. На площади выполнял упражнения воинский отряд. На помосте в конце площади вожак этого отряда показывал, как нападать на противника, орудуя мечом и щитом, попеременно правой и левой рукой, причем с прытью, которая, как показалось Ролло, вполне годилась для настоящего сражения. Потом он остановился, опустил руки, а все прочие принялись по очереди повторять его движения.