Смотрим — вылез откуда-то карапуз лет двух, измазанный весь, подбежал к ней, стал ныть: — Соня, хочу на ручки… — Видишь, у меня дрова? Не могу я взять тебя на ручки, — сказала ему Сонька. Мальчишка захныкал. — Да возьми ты его, а мы дрова отнесем, — сказал я, потому что мне ужасно надоело смотреть, как эта Сонька возится. Делать нечего, пришлось ей отдать дрова и взять Славку. Они живут как раз под нами, в одиннадцатом номере. В комнате у них так странно, что мы, как вошли, так даже о дровах забыли. Стоим, держим их в охапке, а сами смотрим, что это за жилье такое. Вся комната заставлена какими-то серебряными столиками и табуретами с красной бахромой. В углу на шесте привязан огромный букет бумажных цветов. По стенам висят разноцветные блестящие обручи, а к какой-то штуке, вроде вешалки, прикреплены зеленые, красные и голубые бутылки. Но самое удивительное — посреди комнаты: там стоит большая, тоже очень блестящая плита, и на ней лежат две огромные рыбины. — Ну, чего стали? Чего смотрите? — сердито сказала Сонька. — Положите дрова — и прощайте. Пожалуйста! Мы с Винтиком стали складывать дрова у плиты, но Сонька замахала руками: — Куда кладете? Не видите, что ли? Эта плита бутафорская! Это наш реквизит. Что такое? Мы с Винтиком ничего понять не можем. Ре-кви-зит? Бутафорская? Никогда мы с ним таких слов не слышали. А Сонька посмотрела на нас, плечи подняла: — Не понимаете? Это плита не настоящая. Поняли теперь? Вон печка, которую мы топим. И она показала нам маленькую печурку у окна. Ладно, нам все равно! Мы начали складывать дрова у печурки. Но тут опять заплакал Славка: — Кушать! Хочу кушать! — Горе ты мое! Замолчи! Погоди, сейчас печку затоплю, сварю чего-нибудь, — сказала ему Сонька. — Не «чего-нибудь», а рыбы ему свари. Вон у вас сколько рыбы, — показал Винтик. Винтик ужасно любит всем давать советы. — Эх ты, умник! Не видишь, что ли, — ведь рыбы-то резиновые! — засмеялась Сонька. Тут мы окончательно вытаращили глаза: что же это такое за комната? Куда ни посмотришь, все не настоящее. Сонька посадила Славку на постель, а сама — к печке. Положила туда поленья, бумагу, спички. Копается, а печка горит плохо. Мне прямо досадно было на нее смотреть. — Дай-ка мне ножик, — сказал я. Она нехотя отдала мне ножик. Я настругал щепок посуше, мы с Винтиком подложили их под дрова в печку, и огонь так и пошел плясать. — Можешь теперь варить, чего тебе надо, — сказал я. Сонька ничего мне не ответила. Она раздевала Славку. — Что это у вас за обручи? — спросил Винтик. — Не смей их трогать! — опять рассердилась Сонька, и даже косы у нее запрыгали. — Оставь их в покое! Мы посмотрели на нее, засмеялись как можно обиднее и ушли. 25 сентября Сегодня, когда я шел из школы, я вдруг услышал — кто-то плачет. Плакал мальчишка на трамвайной остановке. Я подошел поближе и узнал Славку из одиннадцатой квартиры. Он держался за руку Соньки и уж не плакал, а просто ревел так, что кругом собирался народ. — Чего это он у тебя? — спросил я. У Соньки был расстегнут ватник и лицо на этот раз было не сердитое, а скучное. Она и виду не подала, что узнала меня. — А тебе что? Не твоя забота. — Ну и пусть ревет, — сказал я и хотел уйти. Тогда она сказала: — Он просит подарить ему семнадцатый номер. — Что такое? — я даже не понял. — Славка хочет, чтобы я подарила ему трамвай семнадцатый номер. Ему понравился этот трамвай — такой большой голубой вагон… А как я могу подарить трамвай? Сам подумай… — Чего тут думать? — говорю я. — Подари ему этот семнадцатый номер — и все. — Как? — А вот как… Как раз в эту минуту подошел голубой семнадцатый номер. Я говорю Славке: — Перестань. Вот твой трамвай. Бери его себе на здоровье. Мы его тебе дарим. Славка на минуту прекратил рев, посмотрел одним глазом на трамвай. — Скорей, — тороплю я его, — садись, Славка, вези нас на своем трамвае. Славка заторопился ужасно. Мы полезли в трамвай. Сонька уже сообразила, в чем дело, и спрашивает: — Славка, а мне можно на твоем трамвае покататься? А Славка серьезно так отвечает: — Мозно. Трамвай трогается, я говорю: — Славка, раз тебе подарили трамвай, ты должен следить, чтобы все пассажиры брали билеты. Все услыхали наш разговор, начали смеяться. А Славка и думать забыл плакать и кричит: — Билеты! Билеты! Берите билеты! Сонька тоже стала смеяться. Когда она смеется, она на белку похожа: зубы мелкие, белые, глаза черные, вроде ежевики. Ну, мы, конечно, немного поездили, потом я сказал: — Ты, Славка, отправь свой трамвай отдыхать. Ему пора отдохнуть, да и нам нужно обедать. Славка услыхал слово «обедать» и сейчас же закричал: — Мой трамвай едет отдыхать, а я — кушать… Мы сошли с трамвая, и Славка важно махнул рукой водителю: можете отправляться. Сонька мне тихонько сказала: — Ты здорово это придумал насчет трамвая. А у меня он бы до завтра не унялся. Ты молодец! Она пошла со Славкой домой, а я еще долго ходил по двору.