Сел на жесткий стул, подле занавешенного шторкой входа (уже проверял – служанкина каморка). Стал думать о ТГ. Наверное, в тысячный раз за минувшие месяцы. * * * Началось всё в сентябре, через несколько дней после того, как подорвался Соболь – бросил бомбу в Храпова, когда тот выходил из церкви, а снаряд угодил пол бровку тротуара и все осколки полетели в метальщика. Тогда и пришло первое письмо. Нет, не пришло, обнаружилось. На обеденном столе, в квартире, где в ту пору размещалась Боевая Группа и куда имели доступ очень немногие. Не группа – одно название, потому что из боевиков после гибели Соболя остался только Грин. Помощники и связные не в счет. Боевая Группа образовалась так. Когда Грин нелегально вернулся в Россию, то долго примеривался, где может принести больше пользы – куда поднести спичку, чтобы огонь занялся пожарче. Возил листовки, помогал устраивать подпольную типографию, охранял партийный съезд. Все это было нужное, но он выковал из себя стального человека не для работы, с которой может справиться каждый. Постепенно цель определилась. Всё та же – террор. После разгрома «Народной воли» боевая революционная деятельность почти сошла на нет. Полиция теперь стала не та, что в семидесятые. Повсюду шпионы и провокаторы. За всё минувшее десятилетие – пара удачных терактов и десяток проваленных. Куда годится? Без тираноборства революций не бывает – это аксиома. Листовками и просветительскими кружками царизм не своротить. Террор был нужен как воздух, как глоток воды в пустыне. Всё хорошенько продумав, Грин приступил к действию. Поговорил с членом ЦК, Мельником, которому полностью доверял, заручился осторожным согласием. Первый акт он проведет на свой страх и риск. Если удастся, партия объявит о создании Боевой Группы, обеспечит финансовую и организационную поддержку. Если провал – он действовал в одиночку. Это было разумно. Одному в любом случае безопасней – сам себя Охранке не выдашь. У Грина тоже было условие: о нем в ЦК будет знать только Мельник, все контакты через него. Если понадобятся помощники, Грин подберет их сам. Первое задание получил такое: привести в исполнение давний приговор, вынесенный тайному советнику Якимовичу. Якимович был убийца и негодяй. Три года назад отправил на эшафот пятерых студентов за подготовку цареубийства. Дело было грязное, с самого начала спровоцированное полицией и тем же Якимовичем, в ту пору еще не тайным советником, а всего лишь скромным товарищем прокурора. Грин убил его во время воскресного гуляния в парке. Просто, без затей: подошел, всадил в сердце кинжал с вырезанными буквами БГ. Пока публика сообразила, что к чему, быстро, но не бегом вышел за ворота и уехал на обычном извозчике. Акция, проведенная впервые после долгого затишья, отличным образом встряхнула общество. Все заговорили о таинственной организации с кощунственным названием, а когда партия объявила о значении букв и о возобновлении революционной войны, по стране пробежал полузабытый нервический ток – тот самый, без которого немыслимы никакие социальные потрясения. Теперь у Грина было все необходимое для серьезной работы: снаряжение, деньги, люди. Последних он находил сам или выбирал из предложенных партией кандидатур. Взял себе за правило: в группе должно быть три-четыре человека, не больше. Для террора вполне достаточно. Дела замышлялись большие, но следующее покушение – на палача Храпова – закончилось провалом. Не полным, потому что у мертвого бомбиста нашли револьвер с надписью БГ, и это произвело впечатление. Но репутация группы все равно пострадала. Больше осечек быть не могло. Вот как обстояли дела, когда Грин обнаружил на столе сложенную вдвое бумажку с ровными машинописными строчками. Листок он сжег, однако текст запомнил слово в слово. Храпова пока лучше не трогать, его теперь слишком хорошо охраняют. Когда появится возможность до него добраться, извещу. Пока же сообщаю следующее. Екатериноградский губернатор Богданов по четвергам в восемь вечера тайно наведывается в дом номер десять по Михельсоновской улице. Один, без охраны. В ближайший четверг будет там наверняка. Это и последующие письма по прочтении немедленно сжигайте. ТГ Первая мысль была: партия перебарщивает с конспирацией. Что за мелодраматизм с подброшенным письмом? И в каком смысле «ТГ»? Выяснил у Мельника – нет, ЦК записку не отправлял. Жандармская ловушка? Непохоже. К чему возводить турусы? Зачем выманивать в Екатериноград? Если явка известна полиции, арестовали бы и здесь. Получалось третье. Кто-то хочет помочь Боевой Группе, оставаясь в тени. После некоторого колебания Грин решил рискнуть. Губернатор Богданов, конечно, не бог весть какая персона, но в прошлом году был приговорен партией к смерти за жестокое подавление крестьянских беспорядков в Стрелецкой волости. Не первоочередная задача, но почему бы и нет? Нужен успех. И успех был. Акция прошла превосходно, если не считать потасовки с городовыми. На месте казни Грин оставил листовку с приговором и подписью БГ. Потом, в самом начале зимы, появилось второе письмо, найденное им в кармане собственного пальто. Был на свадьбе – конечно, не настоящей, фиктивной. Двое партийцев в интересах дела сочетались браком, а заодно появилась возможность легально встретиться и обсудить кое-какие насущные вопросы. Когда раздевался, никакой записки не было. Когда уходил, сунул руку в карман – листок. Известный вам жандармский генерал-лейтенант Селиванов инспектирует инкогнито заграничную агентуру Охранного отделения. 13 декабря в половине третьего пополудни он один придет на явочную квартиру в Париже по адресу рю Аннамит, 24. ТГ И опять все вышло в точности, как обещал неведомый ТГ: хитрую лису Селиванова удалось взять, можно сказать, голыми руками, о чем в Петербурге нельзя было и мечтать. Подстерегли в подъезде. Грин схватил жандарма сзади за локти, а Рахмет всадил в него кинжал. Теперь о Боевой Группе зашумели и в Европе. Третье письмо Грин нашел на полу в прихожей. Это было уже в нынешнем году, когда они вчетвером жили на Васильевском. На сей раз отправитель навел на полковника Пожарского, продувную бестию из новой жандармской поросли. Пожарский осенью разгромил варшавский филиал партии, а только что в Кронштадте арестовал матросскую анархистскую организацию, замышлявшую взорвать царскую яхту. В награду получил высокий пост в Департаменте полиции и еще флигель-адъютантский вензель – за спасение августейшей фамилии. Записка гласила: Заниматься розыском БГ поручено новому вице-директору Департамента полиции по политическим делам кн. Пожарскому. Это опасный противник, который доставит вам много хлопот. В среду вечером между девятью и десятью у него встреча с каким-то важным агентом на Аптекарском острове близ дачи товарищества Кербель. Удобный момент, не упустите. ТГ Упустили, хотя момент и в самом деле был исключительно выгодный. Пожарский проявил сверхъестественную ловкость – отстреливаясь, растворился в темноте. Его спутник был менее проворен, и Рахмет достал его, убегающего, пулей в спину. Все равно акция оказалась полезной и наделала шуму, потому что в убитом Грин опознал Стасова, члена ЦК и старого шлиссельбуржца, только что нелегально прибывшего из Швейцарии. Кто бы мог подумать, что у полиции в осведомителях такие люди. А последнее, четвертое послание от ТГ, самое ценное из всех, объявилось вчера утром. В доме было жарко натоплено, форточки на ночь оставили открытыми. Утром Емеля нашел на полу возле окна бумажку, обернутую вокруг камня, прочел и побежал будить Грина. Вот и очередь Храпова. Сегодня он отправляется в Сибирь одиннадцатичасовым курьерским в министерском вагоне. Удалось выяснить следующее. В Москве Храпов сделает остановку. За его безопасность во время нахождения в Москве отвечает статский советник Фандорин, чиновник особых поручений при кн. Долгоруком. Приметы: 35 лет, худощавого телосложения, высокого роста, брюнет, тонкие усики, седые виски, при разговоре заикается. В Петербурге и Москве предусмотрены чрезвычайные меры охранения. Подобраться к Храпову можно только между этими пунктами. Придумайте что-нибудь. В вагоне будут четыре агента и еще сменный жандармский караул в обоих тамбурах (передний тамбур глухой, с салоном не сообщается). Начальник охраны Храпова – штабс-ротмистр фон Зейдлиц: 32 года, очень светлые волосы, высокий, плотный. Адъютант Храпова – подполковник Модзалевский: 39 лет, полный, среднего роста, волосы темно-русые, небольшие бакенбарды. ТГ Грин составил дерзкий, но вполне выполнимый план, сделал необходимые приготовления, и группа трехчасовым пассажирским выехала в Клин. Сведения ТГ опять оказались безупречны. Все прошло как по маслу. Такой блестящей победы у Боевой Группы еще не было. Казалось бы, можно дать себе поблажку – насладиться ощущением аккуратно исполненного дела. Спичка еще не погасла, еще горит, и разожженное ею пламя занимается все сильней. Но насладиться мешала непонятность. А непонятности Грин не выносил. Где непонятность, там и непредсказуемость, а это опасно. Надо этого ТГ вычислить. Понять, что за человек и чего добивается. Версия имелась всего одна. Кто-то из помощников или даже самих членов Боевой Группы имеет своего человека в тайной полиции, получает от него секретные сообщения и анонимно передает Грину. Почему не заявляет о себе – ясно. Из конспирации, не желая расширять круг посвященных (Грин и сам всегда вел себя так же). Или прикрывает своего информатора, связанный честным словом, такие случаи бывали. А вдруг это провокация? Нет, исключается. Удары, нанесенные группой по государственной машине при помощи ТГ, слишком серьезны. Никакой тактической целесообразностью провокацию такого уровня оправдать невозможно. А главное – за все минувшие месяцы ни разу не было слежки. На это у Грина имелось особое чутье. Две аббревиации: БГ и ТГ. За первой – организация. А что за второй – имя? Зачем вообще понадобилась подпись? Вот чем надо заняться по возвращении в Питер: составить список всех, кто имел доступ в места, куда были подброшены записки. Если исключить тех, кто мог попасть во все четыре места, перечень получится коротким. Кроме членов группы всего несколько человек. Присмотреться к каждому. Определить, кто и вызвать на откровенный разговор. Наедине, предоставив гарантии конфиденциальности. Однако уже четверть первого. Два часа миновало. Пора будить Рахмета. Грин прошел через гостиную в темную спальню. Услышал мерное посапывание Снегиря, тихонько всхрапнул Емеля. – Рахмет, вставай, – шепнул Грин, склонившись над кроватью, и протянул руку. Пусто. Присел на корточки, пошарил по полу – сапог нет. Ушел Рахмет, васильковый человек. То ли отправился за приключениями, то ли вовсе сбежал. Глава третья, в которой демонстрируются издержки двойной субординации – Д-долго нас еще будут разглядывать? – скучливо спросил Эраст Петрович, оглянувшись на Бурляева. С тех пор как статский советник и подполковник (сменивший синий мундир на цивильное платье) вошли в калитку скромного арбатского особнячка и позвонили в колокольчик, миновало уже минут пять. Сначала многообещающе качнулась занавеска в окошке надстройки, но далее ничего не последовало. – А я вас предупреждал, – вполголоса сказал начальник Охранки. – Особа с норовом. Без меня незнакомому человеку и вовсе не отворила бы. – И, задрав голову, крикнул – уж не в первый раз. – Диана, это я, откройте! А со мной тот господин, о котором я телефонировал! Никакого ответа. Фандорин уже знал, что особнячок этот, снятый через подставное лицо, является конспиративной квартирой Охранного отделения и предоставлен в полное распоряжение ценной «сотрудницы». Все встречи с ней происходят только здесь и непременно по предварительной договоренности, для чего в доме специально установлен телефонный аппарат.