– Грант. – Расскажите, как это произошло. Та кивнула. – Я приезжаю в половине восьмого, чтобы открыть кладбище и подготовиться к приходу туристов. Одна из моих обязанностей – совершать обход территории. Я шла и вдруг заметила горку земли. – Грант кивнула на нее. – Подошла поближе и увидела яму. Сначала подумала, что могилу Реджис разрыли гробокопатели. Но потом заметила в яме мужчину. Лежит, засыпанный землей, а вокруг – кровь. Я побежала за Алеком. – Кто такой Алек? – Алек Куинн – мой коллега. Мы сегодня вместе дежурим. Он как раз парковался. – Продолжайте. Тут вперед шагнул другой смотритель – очевидно, тот самый Куинн – и продолжил рассказ: – Сначала подумал: вдруг этот человек жив? Спрыгнул в яму, стал его откапывать и тут увидел… – Куинн нервно сглотнул. – Увидел, что он мертв. Вылез и сразу позвонил куда надо. Агентов из Сектора расследований поблизости не оказалось, поэтому уведомил шерифа. Свонсон кивнула. Ей было известно, что Сектор расследований состоит из специальных агентов – сотрудников Службы Национальных парков США. Знала Корри и то, что по всей стране их около трех десятков. Она осмотрелась по сторонам: – Кто начальник экспертно-криминалистической группы? Подошел низенький мужчина на вид лет шестидесяти: – Ларссен. Экспертно-криминалистическая служба Санта-Фе. – Работу не начинали? Дожидались федералов? – Как видите, – ответил тот. – Простите за задержку. Пожалуйста, приступайте. Я скоро подойду. Теперь Свонсон снова повернулась к Куинну: – А когда вы решили позвонить в ФБР? Куинн покраснел. – Тут все не так просто, как вам кажется, – произнес он, оправдываясь. – Глориетский перевал признали полем боя класса А всего двадцать пять лет назад. Вдобавок бо́льшая часть находится на частной земле. Под юрисдикцией Службы Национальных парков США всего двадцать процентов территории – то есть Пидженс-Ранч. – В ФБР позвонила я, когда мы разобрались, в чьих полномочиях это дело, – вставила Грант. Свонсон кивнула. – Еще что-нибудь или кого-нибудь подозрительного заметили? – уточнила она. Женщина покачала головой: – Все было точно так же, как сейчас. Мы убедились, что человек убит, и после этого ничего не трогали. – Может, вы заметили что-то необычное? Из ряда вон выходящее? Грант снова покачала головой. – График работы парка? – С восьми утра до шести вечера. – По ночам здесь никто не дежурит? – Нет. – Разве не боитесь вандалов? Или охотников за антиквариатом? – Раньше у нас таких проблем не возникало, – ответил Куинн. – Местные жители покой мертвых уважают. Вдобавок места тут глухие, да и финансирование скромное. Совет попечителей выкручивается как может, но почти все деньги уходят на содержание и реставрацию. Глориета считается исторической достопримечательностью, находящейся под угрозой исчезновения. Полю боя присвоена первая степень приоритетности. Таких мест крупных битв всего дюжина. Свонсон уже поняла, что в этой части страны взгляд на вещи особый – примерно такой же, как в канзасской глубинке, где она выросла. Пустой земли много, полиции и денег мало – за всем не уследить. Между тем криминалисты собрались вокруг ямы и спустили лестницу, готовясь приступать к работе. Свонсон повернулась к шерифу. – Место преступления огородили сразу? – спросила она. – Да, мэм, как только оценили ситуацию. Обращение «мэм» застало ее врасплох, но Корри не подала виду. А ведь это то же самое, что и «сэр». Пора привыкать. Шериф снял шляпу и вытер лоб рукавом. Свонсон обратила внимание, что его голова выбрита наголо. Внутри шляпа намокла от пота. – Шериф, пусть ваши люди проверят, кто въезжал и выезжал с кладбища. Если найдете следы от шин, сообщите криминалистам. – Корри кивнула в сторону женщины с камерой. – Это ваш фотограф? – Да. – Отлично. Пусть берется за работу. Шериф помедлил всего секунду. Потом повернулся к помощнику и что-то сказал вполголоса. Через минуту-две половина собравшейся вокруг места преступления толпы нехотя разошлась в разные стороны. Свонсон решила не вызывать группу по сбору доказательств. Специалистов из Санта-Фе вполне достаточно. Ни к чему злить местных, к тому же Ларссен производит впечатление человека компетентного. Корри стала наблюдать за работой криминалистов. Ларссен и еще один эксперт спустились по лестнице и теперь стояли возле металлического гроба, по обе стороны от тела. Они осторожно сметали землю в поисках следов и улик. Пока Свонсон решила оставаться в стороне. Пусть команда работает. Кто-то стоявший рядом вызвал по телефону один фургон коронера, потом передумал и потребовал два. Фотограф сделала снимки. Из ямы вытащили брезент, потом инструменты, затем выгребли землю. Все эти улики сложили в большие желтые пакеты. Труп, будто скромная девушка, показывал себя постепенно. И вот наконец он лежит у всех на виду на крышке удивительно хорошо сохранившегося металлического гроба. Теперь Свонсон тоже спустилась по лестнице, чтобы как следует его рассмотреть. На убитом простая рубашка в шотландскую клетку, джинсы и ботинки «Доктор Мартенс» со стальными носами. На вид мужчине около пятидесяти, но в одежде точно определить его возраст трудно. Лежит лицом вниз, череп разворотили два выстрела. После первого мужчина упал, а вторая пуля, пущенная в затылок, отрикошетила от металлической крышки. Огнестрельного оружия на месте преступления не обнаружено. Корри еще несколько минут молча наблюдала за работой криминалистов, потом опустилась на колени рядом с Ларссеном. – Видимо, второй выстрел – контрольный? Чтобы добить? Как вы считаете? – спросила Корри, стараясь сохранять одновременно и нейтральный, и уважительный тон. – Скорее всего, – согласился Ларссен. – Видите? Он указал на вмятину в крышке. – Похоже, первая пуля вошла чуть выше основания черепа и поэтому сильно раскрошила затылочную кость, – проговорила Корри. – Вторая пуля вошла немного выше, ведь тогда жертва уже лежала на животе. Видимо, вторым выстрелом ему и снесло лицо. Ларссен хмыкнул: – Перестарались ребята. Одной пули хватило бы. Без сомнения, Ларссен прав, но Свонсон учили, что профессиональные киллеры всегда действуют по одному сценарию. Вторая пуля для них – простая и доступная гарантия результата. – Судя по тому, что вмятина небольшая и не слишком широкая, пуля с твердым наконечником. Скорее всего, девять миллиметров. Надеюсь, ваша команда сумеет обнаружить гильзы. Ларссен кивнул. – Документов нет, – объявил второй криминалист, проверив карманы убитого. – Проверьте отпечатки пальцев, – велела Свонсон. Может, IAFIS – система идентификации отпечатков – поможет установить личность жертвы. Когда левую руку трупа подняли, чтобы снять отпечатки, рукав сполз, обнажая татуировку: что-то похожее на недостроенную стену из красного кирпича. Свонсон указала на наколку: – Не знаете, что означает? – Нет, – ответил Ларссен. Свонсон глянула на второго криминалиста: – Может, это тюремная татуировка? Или байкерская? Или военная? Тот покачал головой: – Раньше таких не видел. Но руки натруженные, – очевидно, могилу раскопал он. – Проверьте отпечатки на лопате, – велела Свонсон. Минуту или две она осматривала тело. Потом встала. Остается дожидаться из лаборатории результатов криминалистической экспертизы. – Когда упакуете тело в мешок, надо открыть гроб, – сказала Свонсон. Десять минут спустя труп неизвестного осторожно уложили в мешок, вытащили из ямы и положили на специальные носилки, чтобы доставить в морг службы коронера. Все улики, обнаруженные возле тела, тщательно подписали и тоже забрали. Свонсон оставалась в яме. Она стояла на краю и глядела на гроб. Он по-прежнему в хорошем состоянии. Крышка двойная. Верхняя половина немного поцарапана. Здесь недавно орудовали металлическими инструментами. Кто-то открывал гроб – или собирался это сделать.