– Ребята только сейчас заканчивают. Хотите с ними поговорить? Несмотря на неопытность, правила выстраивания иерархии Корри понимала прекрасно. – Спасибо, но в этом нет необходимости. Если у вас есть время, пожалуйста, введите меня в курс дела, а потом я сама тут все осмотрю. – Разумеется. По количеству крови наш коронер пришел к выводу, что человек, который ее потерял, был как минимум сильно ранен – и, вполне вероятно, убит. – Портер кашлянул, глянул на экран планшета. – Итак, Розали М. Паркин, двадцать семь лет, не замужем, новоиспеченный юрист – недавно окончила Университет Аризоны, – теперь партнер в фирме «Притчи и Уилкинс» на Макдональд-драйв. Оба родителя погибли. Помните, несколько лет назад над Тихим океаном потерпел крушение «Аэробус A – триста восемьдесят»? В катастрофе никто не выжил. Свонсон подтвердила, что помнит. – Родители Розали Паркин летели на этом самолете. Возвращались из Сингапура, где проводили отпуск. Отец был банкиром и оставил мисс Паркин и ее брату достаточно средств, чтобы они ни в чем не нуждались. Во всяком случае, некоторое время. – Брату? – переспросила Свонсон. Портер кивнул: – Этот мелкий засранец там. Он указал на закрытую дверь возле гостевой спальни. Так вот откуда доносились вибрирующие басы. Перед дверью стоял еще один полицейский в форме. Свонсон постепенно привыкала не только к активной работе агента ФБР, но и к сложным взаимоотношениям сотрудников различных правоохранительных структур. Корри решила ограничиться короткими нейтральными вопросами: все строго по делу, никакого своего мнения. Хотя эти люди служат не в ФБР, опыта у них явно побольше, чем у нее. – Не могли бы вы вкратце описать обстоятельства дела? Портер снова кивнул: – Вчера мисс Паркин должна была явиться на судебное заседание в десять часов утра, но так и не пришла. К полудню ее коллеги из фирмы забеспокоились и велели параюристу позвонить на ее мобильный телефон. Мисс Паркин не ответила. Около шести один из партнеров решил навестить ее. Дверь никто не открыл, и он вошел в квартиру без приглашения. – Каким образом? – У него был ключ. – Как зовут партнера? – Кен Дэймон. Значит, ключ… – Они с мисс Паркин… состояли в отношениях? – Кену Дэймону сорок один год, он женат, и у него двое детей. Однако выражение лица Портера ясно говорило: да, служебный роман. – И что потом? – В квартире мисс Паркин не оказалось, и Дэймон вызвал нас. – Ясно. Спасибо. А теперь, если не возражаете, хочу осмотреть место преступления. – Конечно. Они вышли из кухни, повернули налево и остановились у открытой двери. Через проем натянута лента, на которую Корри уже обратила внимание. Внутри просторная спальня с новой дорогой мебелью. Подходящий интерьер для молодой женщины с деньгами и многообещающей карьерой. В комнате царит безупречная чистота. Все на своих местах. Одна дверь ведет в гардеробную, другая – в смежную ванную. Там тоже чисто, ничего не разбросано, если не считать полотенца на полу. Видимо, хозяйка собиралась его постирать. Портер поднял ленту, и Свонсон шагнула в спальню. Там остался всего один криминалист, но и тот явно заканчивал работу. В разных частях комнаты виднелись булавки и флажки, а также пара обведенных мелом силуэтов. Однако внимание Свонсон сразу привлекла здоровенная лужа крови посреди комнаты. Рядом с пятном лежал турецкий ковер с черно-красным узором. Один угол был откинут. Мягкое покрытие все впитало, но насыщенный цвет и блеск позволяли Корри предположить, что тут пролилось не меньше литра, а то и все два. – Значит, на данный момент это пятно крови – единственное доказательство, что здесь совершено преступление? – уточнила Корри. Портер кивнул: – Ни брызг крови, ни следов борьбы. Даже нет свидетельств, что тело тащили или несли, – следы из капель не обнаружены. Все предметы целы и невредимы. Насколько можем судить, ничего не пропало. Конечно, выводы делать трудно, ведь мы говорили только с одним человеком, которому знакома обстановка в квартире. – Вы про брата? – Нет, про мистера Дэймона. Брат на вопросы отвечать отказывается. Корри еще раз оглядела комнату, на этот раз более внимательным и придирчивым взглядом. Лейтенант прав: все вещи аккуратно лежат на своих местах. Если бы не откинутый ковер, никто бы не догадался, что здесь вообще произошло что-то из ряда вон выходящее. Судя по оскорбительному тону, в котором Портер говорил о брате мисс Паркин, и по тому, что у двери его комнаты дежурил полицейский, похоже, что парень – подозреваемый номер один. Корри указала на ковер: – Кто его откинул? Мистер Дэймон? – Нет. Но он знает, что этот ковер обычно лежит в холле. Потому и вызвал полицию. «Надо же, какой сообразительный», – подумала Корри. Не только спит с молодой коллегой, но и достаточно хорошо изучил обстановку ее квартиры, чтобы сразу заметить: ковер не на месте. Да еще и догадался, что трогать его нельзя! – Как вы считаете, когда это произошло? – Судя по анализу крови, прошло трое суток. Группа совпадает с группой крови мисс Паркин, но, конечно, анализ ДНК еще не проводили. Трое суток? Значит, кровь пролили в час или два ночи второго мая. – Отпечатки пальцев есть? – Ее? Повсюду. И отпечатки пальцев Дэймона – в кухне, ванной, гостиной и спальне. – А брата? Повисла пауза. – У него отпечатки пальцев еще не брали. Но в спальне нет никаких отпечатков третьих лиц, и непохоже, чтобы их вытерли. – Понятно. Известно, кто общался с ней в последний раз? – Судя по списку звонков в телефоне, она разговаривала с несколькими друзьями вечером первого мая. А второго мая, в половине первого ночи, звонила мистеру Дэймону. – В половине первого? На лице Портера мелькнула гримаса. – Дэймон этот факт подтверждает. Говорит, что обсуждали предстоящее слушание в суде – то самое, на которое мисс Паркин должна была явиться в десять утра. – Полагаю, на остаток ночи у мистера Дэймона есть алиби. Короткая пауза. – Он был в постели с женой, и она это подтверждает. На ум сразу пришло с полдюжины язвительных комментариев, но Свонсон прикусила язык. – Еще что-нибудь примечательное? Скандальные судебные процессы? Проблемы с наркотиками? Темное прошлое? Недоброжелатели? – Насколько нам известно, ничего подобного. Вдобавок нет тела, а это осложняет ситуацию и с практической, и с юридической точки зрения. Признаки взлома отсутствуют. В отличие от этого мелкого засранца, ее братца, мисс Паркин не подозревалась в совершении противоправных действий, а значит, причин сбегать у нее, скорее всего, нет. Вся одежда в шкафах, никаких признаков сборов. Ничего не украдено – опять-таки насколько мы можем судить. Машина на своем парковочном месте. Свидетели отсутствуют. Картами она не пользовалась. Ну а что касается недоброжелателей, спросите у него. Портер кивнул на дверь комнаты брата мисс Паркин. – Почему именно у него? – Несколько соседей жаловались на шумные скандалы. Эти двое часто ссорились. Кроме того, брат вел себя агрессивно. Однажды утром побежал за ее машиной, когда она отъезжала от дома, и ударил молотком по багажнику. Подавать против него заявление мисс Паркин отказалась. Пока Портер обо всем этом рассказывал, Свонсон оглядывала комнату. Но сразу стало ясно: рассматривать здесь нечего. Хотя, может быть, микроскопическое исследование что-нибудь выявит? Свонсон попыталась выкинуть из головы посторонние мысли – например, мнение о мебели мисс Паркин или интерес к дорогим на вид фарфоровым статуэткам в стеклянной витрине в дальнем углу комнаты. Один из преподавателей учил: слушай, что тебе говорит комната. За полгода трех человек с той же фамилией выкопали из могил. Их останки украли. А теперь пропала ныне живущая Паркин. Никаких признаков взлома или борьбы. Ничего не украдено, все на месте. Кроме хозяйки. Ничего странного и подозрительного – за исключением большой лужи крови, небрежно прикрытой турецким ковром. Свонсон вспомнила кладбище на Глориетском перевале и яму, в которой застрелили Фрэнка Сербана. Это дело рук профессионала. Никаких следов, никто ничего не видел и не слышал. Корри представила, как в спальню входят две фигуры в черном. Один злоумышленник хватает Розали Паркин, вытаскивает из кровати и зажимает ей рот, потом тащит на середину комнаты. Другой примеривается и вонзает в тело жертвы клинок, перерезая крупную вену – может быть, подключичную или полую. Тогда крови пролилось бы много, но под низким давлением – примерно двадцать миллиметров ртутного столба. В таком случае она вытекает, а не брызжет фонтаном, попадая на преступников. Паркин слабеет и уже не сопротивляется. Ей связывают руки, заклеивают рот и, скорее всего, заворачивают в водонепроницаемый материал, чтобы кровь не просочилась. А потом закрывают пятно турецким ковром, чтобы выиграть время. Корри глянула на ближайшее окно. Оно выходило в переулок за домом. Если преступники припарковали машину здесь, то запросто могли прийти и уйти так, чтобы их никто не заметил – даже брат. Кстати, о брате… Отогнав замелькавшие перед мысленным взором картины, Корри повернулась к лейтенанту: – Как зовут брата? – Эрнест, – ответил Портер, протягивая ей планшет. – Можете его допросить. Права ему уже зачитали. Надеюсь, вытянете из него больше, чем мы. Свонсон пошла на звук басов. Коп у двери в комнату Эрнеста Паркина шагнул в сторону и приветствовал Корри кивком. Она нажала на ручку и удивилась, когда та подалась. Потом сообразила, что замок сломан: скорее всего, это сделали полицейские. Свонсон открыла дверь, и ее едва не снесло звуковой волной. На всю спальню грохотал хеви-метал. Корри быстро шагнула внутрь и закрыла за собой дверь. Когда глаза привыкли к темноте, понемногу начала различать обстановку. Окна закрыты слоем черного пластика, чтобы не впускать свет. В обшарпанный письменный стол воткнут здоровенный складной нож. Гитара «Ibanez flying V» валяется на стопке стомпбоксов рядом с усилителем «Fender». На стене – постеры групп, играющих треш-метал: «Слейер», «Металлика». Несколько плакатов с афишами культовых фильмов ужасов: «Кинопроба», «Реликт». В воздухе висит запах травки и нестираных носков. Справа от двери – двуспальная кровать. Скомканное одеяло валяется в изножье. На постели сидит человек. Мужчина – вернее, мальчик. Рваные черные джинсы, черные полукеды, джинсовая куртка с металлическими заклепками. Длинные волосы острыми, словно колючими прядями спадают на лицо, скрывая его черты. Колени прижаты к груди. Их обнимают две татуированные руки. На секунду глаза Эрнеста остановились на Корри, а потом он снова уставился прямо перед собой невидящим взглядом. Музыка грохотала так оглушительно, что Корри не сразу узнала песню. Но теперь поняла: это «The Wanton Song» – «Лед Зеппелин». Судя по басовому рифу, сотрясавшему квартиру с тех пор, как Корри сюда вошла, парень слушал одну и ту же песню снова и снова. Потом она заметила на столе довольно приличный музыкальный центр с усилителем, колонками и даже – к ее удивлению – проигрывателем, возле которого высилась стопка виниловых пластинок.