Всадники поднялись на небольшую возвышенность, впереди замаячила не слишком высокая изгородь от скота — её не было видно с дороги, и девушка совсем забыла о том, что эта территория огорожена. Однако пасовать перед препятствием Соланж отнюдь не собиралась — Птаха, оправдывая своё имя, послушно взлетела над изгородью и благополучно приземлилась на противоположной стороне. Рядом бросил своего коня на преодоление препятствия Честон Пиллар. Его друг, напротив, осадил своего скакуна и, проводив взглядом ускакавшую вперёд парочку, неспешно поехал вдоль изгороди к тому месту, где в ней имелись ворота. Майор был счастливо женат и придерживался мнения, что для него время неистовых скачек вслед юным прелестницам осталось позади. Между тем Соланж, преследуемая по пятам молодым графом, приближалась к мельнице. Птаху не нужно было понукать — довольная новой возможностью показать свою прыть лошадь летела как на крыльях. Однако, незадолго до цели, всадница незаметным движением придержала свою кобылку. Женская мудрость подсказывала Соланж, что в некоторых случаях можно получить больше, если дать мужчине выиграть. Гнедой полковника сперва поравнялся с ней, а затем отчаянным усилием вырвался вперёд. — Признаю, вы победили, граф! — воскликнула Соланж, осаживая лошадь перед самым ветряком. Все были довольны. Соланж смеялась от удовольствия, доставленного ей скачкой, разгорячённый Честон на все лады превозносил умение девушки ездить верхом, и только Птаха обиженно смотрела на свою наездницу, будто спрашивая, почему та помешала ей утереть нос задаваке гнедому. Дождавшись отставшего майора, они продолжили путь и вскоре могли видеть впереди увитые плющом стены Берлоги. Как и предсказывала Соланж, появление её в сопровождении спутников привело поместье Мервалей в невыразимое смятение. С особым удовольствием девушка отметила бешенство Эльмин: та как раз выискивала в саду подходящий цветок для своей будущей причёски, в настоящий момент имея на голове нечто весьма далёкое от совершенства. Соланж не смогла удержаться от того, чтобы проехать рядом с растрёпанной кузиной и украдкой показать ей язык. Эта выходка, как и сам факт, что Соланж привела гостей без предупреждения, не осталась незамеченной. Когда суматоха немного улеглась, первое знакомство благополучно состоялось, а гостей удалось подобающим образом разместить, Соланж подверглась атаке недовольной матери. — Ты совсем потеряла разум, дитя моё? — вопрошала та, — как тебе только пришло в голову привести господина графа к нам, не предупредив заранее. Неужели ты не могла найти способ потянуть время и прислать кого-нибудь оповестить нас о скором прибытии гостей? — Но матушка, — принялась оправдываться Соланж, — граф и его спутник не спали всю ночь и очень устали, с моей стороны было бы невежливо мучить их бессмысленными отсрочками. И потом, я опасалась, что вот-вот пойдёт дождь, и мы все вымокнем до нитки. — Какой дождь, скажи на милость, с чего ты только это взяла! — вскричала разгневанная женщина. — На небе весь день не было ни облачка. Нет, ты наверняка устроила весь этот кошмар назло всем нам. — А вот и нет, я видела, как сгущались тучи, — заупрямилась Соланж. — В это время года дождь может хлынуть в любой момент. — Подожди же у меня, негодница, — пригрозила ей мать. Но её недовольство и угрозы не произвели ни малейшего впечатления на девушку. Раз уж с ней так несправедливо обходятся в этом доме, разве можно упрекать её в том, что она позволила себе устроить маленькую месть? *** Между тем, в доме только и разговоров было, что о высокородном госте. Стоило графу Пиллару с другом отправиться на охоту или прогулку, в общем, так или иначе покинуть Берлогу, как все беседы в гостиной немедленно сводились к обсуждению его замечательной личности: — О боги, он такой видный мужчина, настоящий красавец! — Такой высокий и бравый! Просто глаз не отвести! — А какая выправка! — Ах, у полковника такой нарядный мундир! Алый цвет так ему к лицу! — А вы заметили, сколько у него орденов?! — Ну разумеется, ведь граф Честон — истинный герой и к тому же храбрец, каких мало. — А его манеры! Вы когда-нибудь видели, чтобы у военного были настолько изысканные манеры? Вот, что значит традиционное воспитание владетельных дворян. — Вы только посмотрите на его орлиный нос. Сразу видна порода. Я всегда говорила — благородного человека можно с уверенностью узнать по его носу. — Говорят, в его замке хранятся сокровища едва ли не времён Высадки. Я слышала, Пиллары сказочно богаты, просто воспитание не позволяет им демонстрировать нарочитую роскошь. Настоящий дворянин должен познаваться в делах, а не в деньгах, так они считают. — Ну, это уж полная чушь! Напротив — богатому человеку следует быть щедрым и жить на широкую ногу. — Сколько ему лет? Ах, что вы говорите, двадцать семь? Прекрасно, просто прекрасно. Право слово, для мужчины это самый лучший возраст. И так далее и тому подобное до бесконечности. Казалось, во всём мире не нашлось бы человека прекраснее и добродетельнее, чем Честон Пиллар. *** Если прибытие владетельного графа в поместье Мервалей ознаменовалось некоторым хаосом, то дальнейшее его пребывание в Берлоге шло в соответствии с планами. Старшие родственницы, как и предполагала Соланж, пошли на всевозможные ухищрения, ради того, чтобы продемонстрировать Эльмин в самом выгодном свете. Впрочем, остальным девицам также не возбранялось бороться за внимание вельможного гостя. Разумеется, за ужином в честь вновь прибывших привилегия сидеть рядом с бравым полковником досталась всё той же Эльмин, но последующие, обыкновенные в таких случаях развлечения: танцы, фанты и карточные игры уже никак не предполагали эксклюзивного права лишь одной девушки. Соланж была на седьмом небе от счастья, когда Честон Пиллар пригласил её на танец в один из первых кругов. «Не стоит обольщаться, граф всего лишь поступил так, как положено вежливому человеку, ведь, благодаря утренней встрече, меня он знает лучше, чем остальных присутствующих», — думала девушка, но всё равно её сердце радостно билось при мысли, что её выделяют среди прочих. Итак, первый вечер удался на славу и оставил Соланж определённую надежду. Наутро девушка проснулась непривычно рано и, лёжа в кровати, поймала себя на довольно-таки странной мысли. Ведь она вчера сказала молодым людям, будто бы имеет привычку в одиночестве прогуливаться вокруг поместья. Что если графу захочется как-нибудь поговорить с ней одной, приватно. В доме, где столько народу следит за каждым его шагом, это будет не так-то легко сделать, в то время как прогулка представляла бы замечательную возможность для такого разговора. «Итак, не будем же лишать графа удобного случая», — подумала Соланж. Потихоньку, стараясь не разбудить кузин, она выскользнула из постели, надела простое, удобное для ходьбы платье и, сопровождаемая удивлёнными взглядами прислуги, вышла в сад. Откровенно говоря, прогулка не доставила ей особого удовольствия: в такую рань воздух был ещё слишком холодный, наслаждаться красотой природы не удавалось из-за сгустившегося тумана, а дорожка оказалась грязной и мокрой, из-за чего одеждамоментально испачкалась и вскоре являла собой весьма жалкое зрелище. А самое главное — все страдания пришлось претерпеть абсолютно напрасно, поскольку на пути девушки не обнаружилось никаких следов присутствия молодого графа. Тем не менее, Соланж упрямо прошла весь маршрут и даже вернулась как раз вовремя, чтобы успеть до завтрака переодеться в сухое платье. Впрочем, её прогулка не осталась незамеченной и вызвала некоторое количество язвительных вопросов со стороны родни, на которые девушка предпочла не обращать внимания. И в последующие дни она, порой сама себе удивляясь, с отчаянным упрямством продолжала нелепую традицию. На третий день прогулок ей и в самом деле удалось увидеть Честона Пиллара. Впрочем, встреча никак не располагала к большему, нежели простой обмен приветствиями, поскольку полковник вместе со своим другом и парой представителей семейства Мервалей, направлялся на рыбалку. Он вежливо раскланялся с Соланж и проследовал со своими удочками дальше в сторону ручья. Между тем близился день самого грандиозного увеселения из всех, что планировались по случаю визита графа — большой охоты на оленя. На самом деле, мужчины почти каждый день ходили на птицу, взяв с собой нескольких собак, но тут предстояло нечто куда более массовое и зрелищное. Поучаствовать в травле зверя пригласили многочисленных соседей, а ещё больше гостей должны были ждать возвращения охотников в лагере, чтобы после присоединиться к роскошному пиршеству. Соланж определённо собиралась блеснуть уже на первой части мероприятия: лишь немногие из её сестер и кузин обычно изъявляли желание скакать сломя голову через лес в погоне за быстроногим животным. Однако на сей раз желание не оставаться в стороне от всеобщего веселья заставило многих пересилить свой обычный страх. В итоге, к неудовольствию Соланж, с утра в день охоты выяснилось, что любимая Птаха сегодня ей не достанется. Девушка протестовала и скандалила, но всё было тщетно, семейный совет рассудил, что резвая лошадка лучше подойдёт другой из сестёр. Своим упрямством Соланж только усугубила собственное незавидное положение и, в конце концов, едва не оказалась и вовсе отлучена от всего действа. Когда ей всё же удалось уломать старших родственников выделить хоть какого-нибудь коня, это оказался трёхлетний жеребчик, совсем недавно объезженный, он был к тому же высоковат для миниатюрной Соланж. Впрочем, девушка, полагаясь на свои навыки верховой езды, не колеблясь встретила этот вызов лицом к лицу. Когда затрубили рога, и всадники устремились в погоню за поднятым собаками оленем, Соланж была уверена, что главный её интерес — держаться как можно ближе к молодому графу. Но, стоило впереди мелькнуть пятнистой спине лани, и Соланж, неожиданно для себя, оказалась захвачена охотничьим азартом. Разумеется, у нее не было копья или другого оружия, и она отнюдь не собиралась убивать добычу, оставляя эту привилегию мужчинам, но желание непременно догнать зверя заставляло девушку мчаться во весь опор. Мельхиор, её конь, оказался довольно резвым, но, как и опасалась Соланж, не слишком послушным, так что справляться с ним стоило немалых усилий. Охотничья кавалькада гналась за великолепной дичью — горделивым самцом с ветвистыми рогами. Благородный зверь, очевидно, не собирался облегчать жизнь охотникам, мощные ноги несли его с огромной скоростью по полям и рощам, через посевы и заболоченные луга. Веселье было в полном разгаре, и Соланж с удовольствием предавалась бешеной скачке вместе со всеми. Вслед за резвой добычей всадники взлетели на невысокий холм, за которым лежал спуск к ручью. На противоположном берегу начиналась роща, где, по всей видимости, надеялось укрыться несчастное животное. У довольно-таки крутого спуска к воде, неприятно мокрого и скользкого, Мельхиор вдруг заартачился. Трёхлетка плясал и вертелся, но никак не хотел ступать в опасную грязь. В раздражении Соланж понукала коня, наблюдая, как сперва быстроногий олень, а затем и лошади других участников охоты мощными рывками взбираются на другой берег ручья и устремляются в сторону рощи. Отчаявшись заставить молодого жеребчика преодолеть склон, девушка направила его вдоль русла, туда, где спуск был более пологим. При этом они, само собой, отстали от кавалькады, но Соланж надеялась наверстать упущенное, коль скоро упрямый конь снова ступит на твёрдую поверхность. Благополучно переправившись, в конце концов, на противоположный берег, Соланж прислушалась. Всадники уже скрылись среди деревьев, но крики и звук охотничьих рожков позволяли без труда взять нужное направление. Ехать в лесу было труднее, деревья не позволяли такой бешеной скачки как прежде. И всё же, именно здесь был наилучший шанс загнать зверя в угол, где он вынужден будет принять бой. Соланж спешила, не желая пропустить грядущую развязку. У девушки почти не было сомнений, что право нанести животному смертельный удар получит не кто иной, как граф Пиллар, и она непременно желала присутствовать при этом моменте. Из леса впереди доносились возбуждённые крики и заливистый лай собак, Соланж показалось, что кавалькада и впрямь приостановилась. Иной раз среди деревьев что-то мелькало, но разобраться, что там происходит, было затруднительно, тем более, девушке приходилось быть внимательной, чтобы справиться с норовистым конём и удержаться в седле. Однако шум скорее приближался, чем удалялся прочь, и Соланж надеялась, что вскоре достигнет своей цели. Она аккуратно, стараясь следить за тем, куда ступает конь, пересекла особенно неприятный участок леса, усеянный валежником. Впереди лежала небольшая прогалина, свободная от деревьев. Какое-то смутное чувство, внезапное ощущение незримой опасности заставило девушку остановиться на краю этой поляны, с волнением оглядываясь по сторонам. Мельхиор тоже выглядел взволнованным, он переступал с ноги на ногу и принюхивался. Через несколько мгновений тревожного ожидания в подлеске впереди раздался треск, и на поляну, фыркая, вывалился кабан, которого, очевидно, потревожили охотники с собаками. Это был свирепого вида матёрый секач, настоящий властелин леса, огромные клыки зверя торчали в стороны подобно кинжалам. При виде чудовищного вепря Соланж замерла ни жива ни мертва от ужаса. Зверь помедлил несколько секунд у самой кромки кустов, как будто пытаясь разглядеть, кто это встал на его пути, а затем бросился в атаку. От страха девушка не могла даже пошевелиться, но её жеребец среагировал на опасность без промедления. В панике конь ринулся прочь от несущейся прямо на него огромной туши и, как бешеный, заметался среди поваленных деревьев. Соланж чудом удержалась в седле, несмотря на безумные прыжки жеребца, рефлексы всадницы сработали даже там, где разум не поспевал за происходящим. Затем девушка почувствовала, как конь под ней теряет опору и падает. В последний момент она ухитрилась соскочить с седла, чтобы не быть придавленной массивной тушей жеребца. Пышные юбки смягчили падение. Мельхиор бился, силясь встать и, не переставая, ржал. Кое-как поднявшись на ноги, Соланж инстинктивно бросилась подальше от коня, который легко мог зацепить её в своих конвульсиях. Девушка огляделась, пытаясь вернуть себе хоть толику присутствия духа, и снова увидела вепря. Он всё ещё был здесь, совсем рядом. Зверь стоял, тяжело дыша, и переводил взгляд своих маленьких злобных глаз с коня на всадницу, как будто решая, на кого ему наброситься в первую очередь. Соланж замерла, сердце её бешено стучало. Кабан медлил, быть может не в силах хорошо рассмотреть переставшую двигаться девушку. Зловещая игра в гляделки продолжалась. Из-за пронзительного ржания несчастного Мельхиора Соланж не слышала почти ничего вокруг себя. Неожиданно в поле её зрения мелькнуло что-то красное. Кабан, почуяв движение у себя за спиной, повернулся и кинулся навстречу новому противнику. Меткий удар копья остановил злобную тварь, уже готовую пустить в ход свои длинные клыки. Вепрь упал, неподвижный, появившиеся откуда-то собаки кинулись лизать хлынувшую кровь. Всадник, сразивший лесного монстра, спешился и бросился к девушке. Это был Честон Пиллар. — Соланж, вы целы? — вопрошал граф, встревоженно осматривая её в поисках следов возможных ранений. — О, боги, да. Вы подоспели как раз вовремя. На мне ни царапины, — выдохнула девушка. Последнее утверждение было неправдой, царапин и небольших ушибов ей досталось во множестве, но, к счастью, обошлось без серьёзных повреждений. — Хвала богам! — воскликнул Честон. — Но мой конь, — тут же спохватилась девушка, — бедняга Мельхиор. Нужно посмотреть, что с ним. Честон согласно кивнул и подал ей руку, помогая держать равновесие на скользких корнях. Они вдвоём осторожно подошли ближе к всё ещё бьющемуся на земле животному. — Боюсь, у него сломана нога, — мрачно констатировал полковник. — Должно быть, угодил в чью-нибудь нору, а может просто запнулся о ветку. — Граф, вы должны оказать мне ещё одну любезность, — Соланж была бледна, но голос её звучал твёрдо. — Прошу вас, прекратите мучения несчастного животного. — Конечно, сударыня, — Честон Пиллар отвесил лёгкий поклон. — Но вам будет лучше не видеть этого. Девушка покорно отвернулась, отошла на несколько шагов и оперлась обеими руками о ствол поваленного дерева. От всего пережитого её мутило. Мельхиор жалобно заржал в последний раз и затих. Услышав позади тяжёлые шаги, Соланж обернулась к мужчине с окровавленным копьём в руках. Она должна была что-то сказать, поблагодарить его за всё, что он сделал, но слова застряли в горле. Честон Пиллар смотрел понимающе и сочувственно и тоже не произнёс ни слова. Совсем рядом раздался рожок. На поляну один за другим выскакивали всадники, весёлые возбуждённые голоса и собачий лай наполнили всё вокруг. Кто-то восхищался великолепным ударом, которым был убит вепрь, другой голос отмечал выдающиеся размеры трофея, третий отдавал команды псарям. Волна охоты снова подхватила их с Честоном и разметала в разные стороны. Со временем Соланж немного пришла в себя и смогла кое-как ответить на обращённые к ней вопросы, впрочем, не слишком назойливые, поскольку всеобщее внимание было приковано к поверженному вепрю. Оценив плачевное состояние своего костюма, девушка приняла решение немедленно отправляться домой. Не могло быть и речи о том, чтобы продолжать охоту в таком виде: платье порвано и испачкано, волосы растрёпаны, повсюду синяки и царапины. К тому же Соланж оплакивала гибель своего коня и совсем не была расположена веселиться. Раздобыв лошадь у кого-то из ловчих, она вернулась в лагерь, где слуги уже расставляли столы для вечернего пиршества, а те из гостей, кто не принимал участия в травле, развлекали себя напитками, беседами и разными играми. Сюда уже дошли последние новости, и все разговоры предсказуемо крутились вокруг мастерского удара, которым граф Пиллар убил чудовищного вепря. Несчастная и измученная, девушка рассчитывала на поддержку кого-нибудь из родных, но в большинстве из них встретила скорее злорадно-насмешливое, нежели сочувственное отношение к своим невзгодам. Ей припомнили все грехи последних дней: и горделивое хвастовство собственными умениями наездницы, и выходку со встречей гостей. К тому же Соланж не сомневалась, что рано или поздно ей попадёт за гибель дорогого коня. Обиженная на весь мир, девушка решила ехать в Берлогу и не возвращаться даже на вечерний праздник. Ей вовсе не хотелось отвечать на бестактные расспросы, ловить сочувствующие, зачастую притворно, взгляды и слышать ахи и охи подвыпивших гостей. Остаток дня Соланж провела в одиночестве и горьких раздумьях. Порой, девушке даже хотелось, чтобы утреннее приключение закончилось для неё не столь хорошо. Будь она серьёзно ранена, наверное, никто не осмелился бы злословить на её счёт. Всё семейство столпилось бы у постели больной и, кто знает, может статься и Честон Пиллар проявил бы чуточку больше заинтересованности в её судьбе. Но боги распорядились иначе, и некому было утешить юную Соланж в её печалях. *** На следующее утро мужчины снова отправились на рыбалку — столь ранний подъём мог быть приравнен к настоящему подвигу после всех увеселений и волнений прошлого дня. На сей раз граф Честон с другом взяли лодку, чтобы порыбачить в водах живописного озера. Впрочем, Вальес Питерлен подозревал, что его приятель придумал этот ход лишь для того, чтобы иметь возможность хоть некоторое время провести в тишине и спокойствии. Собственно, Честон не слишком беспокоился о рыбной ловле, вместо этого он растянулся на дне лодки, заложил руки за голову, и глядел в небо, предаваясь своим мыслям и мало обращая внимание на клёв. Майор уважал желание друга, но сам был слишком живой и словоохотливой натурой, чтобы долго хранить молчание. Они с Честоном толком не общались ни во время охоты, ни после, и теперь Вальес не мог удержаться от того, чтобы поделиться переполнявшими его мыслями. Честно посвятив полчаса или около того безуспешным попыткам выудить хоть что-нибудь стоящее в безмолвии, он всё-таки завел разговор с приятелем о событиях прошлого дня. — Вчера вечером только и разговоров было, что о твоём подвиге, — начал майор. — Подвиг, пожалуй, слишком громкое слово для успешного окончания охоты, — скромно заметил граф. — Ну не скажи. Одним ударом убить опасного зверя и спасти прекрасную деву — воистину замечательное достижение. — Хорошо, если тебе угодно воспринимать всё таким образом, я не стану тебя разубеждать. — Как вообще получилось, что ты вышел один против этого свирепого чудища? Сколь я помню, егеря обещали всего лишь оленя. — И вправду, сперва мы гнали быстроногую лань, но потом собаки случайно подняли секача. Многие замешкались, гадая, какую добычу теперь преследовать, но я сам, разумеется, вовсе не сомневался, что за трофей хочу заполучить. — Между прочим, а что всё-таки произошло с малюткой Соланж? Правду говорят, что ей бы не поздоровилось, если бы не твое своевременное вмешательство? Честон Пиллар порывисто сел, от его задумчивой расслабленности не осталось и следа. — Одним богам известно, что могло бы произойти, повернись дело каким-то иным образом, я уж во всяком случае судить об этом не берусь. Что же до тех событий, которым я сам был свидетель, боюсь я не вправе раскрывать все подробности того неприятного эпизода, по крайней мере не получив на то разрешения самой госпожи Соланж. Могу сказать только, что она проявила себя весьма достойно. Уж во всяком случае, гораздо достойнее многих из тех, кто вчера на пиру позволял себе высказывать суждения на её счёт. — Да, я слышал некоторые довольно-таки саркастические высказывания в её адрес. — Саркастические? Ну нет, мой друг, скорее это было самое неприкрытое злословие. Видел бы ты, как некоторые злоязычные особы накинулись на Соланж, словно стая стервятников. Просто отвратительная низость. — Так вот оно что. А я-то гадал, почему ты наговорил вчера столько резкостей юной Эльмин? Выходит, ты вступился за честь дамы? — Именно так, я счёл, что отношение Эльмин к её кузине абсолютно неприемлемо, и прямо сказал ей об этом. Допускаю, что был при этом неподобающе резок, но, увы, не смог сдержаться. Если хочешь знать, я и до вчерашнего вечера едва терпел эту докучливую особу. Уж слишком она похожа на мою бывшую жену, а подобного рода манеры с некоторых пор мне претят. — Не беда, держу пари, тебе легко простят некоторую невежливость, в конце концов, ты же герой дня. В крайнем случае, спишут на то, что доблестный победитель вепрей за ужином перебрал на радостях. А ведь и впрямь было что отпраздновать. Между прочим, друг мой, ты ловко владеешь копьём. Вчерашний удар был просто великолепен. Я видел тушу твоего клыкастого противника и скажу без стеснения, ты мастерски его поддел.