Я оставил их вспоминать название, а сам пошёл к калитке. Сука, где теперь её искать⁈ Знал бы где, скоммуниздил бы у деда мотоцикл, беретту откопал и доехал. Ехать куда??? Я с полминуты постоял в нерешительности и помчал в центр. ЗНАКОМАЯ КОНТОРА Вовка. У ворот конторы толклось довольно много для раннего утра народу. Все, конечно, тут «совершенно случайно». Я тоже сделал морду кирпичом, прошёл в здание. Немолодой дядька на проходной записал меня, прохлопал карманы, сурово потребовал оставить кастет и вообще, не положено такое. Я спорить не стал — собственно, для этого кастет с собой прихвачен и был. Ну, чтоб внимательней не искали. В кабинет к Сергей Сергеичу меня проводили. Он смотрел так, словно до последнего не верил, что это я пришёл и пришёл сам, подскочил, побежал дверь на замок закрывать… а когда повернулся ко мне, аккурат уставился в дуло револьвера. — Не дёргайся, Сергеич. И не подходи, не доводи до греха. Руки на виду держи, а то я с дороги нервный. Куда Ольгу дели? Он неожиданно усмехнулся: — Я думал, ты первым делом спросишь: Сергеич, ты куда меня послал? — Зубы мне не заговаривай! Что ещё за санаторий? — Да здесь она! Про санаторий это мы так сказали, чтоб перебежчиков не спугнуть. — Ну, раз здесь, то к ней и пошли. Там будем разговаривать, — я сунул револьвер в карман, продолжая держать майора на прицеле. — Ты, главное, не дёргайся. Без броника ж. Тебе хватит. Не знаю, что бы я стал делать, если бы в коридоре меня ждала антитеррористическая бригада. Но сообщение о том, что Ольгу в психушку упаковали, настолько меня взбесила, что об адекватности можно было смело забыть. Майор, по ходу, тоже это почувствовал. — Ладно, пошли. Руки-то можно опустить? — Опусти. И вперёд иди, без дураков. Мы спустились в подвал, прошли парой коридоров, поворачивая направо-налево, поднялись на полтора этажа. И тут я понял, что она действительно здесь, где-то рядом. Пахло домашней едой — офигительно. Борщом и ещё жареными кабачками со сметанно-чесночным соусом. Простецкая, вроде, еда, а я обожжжаю. — Сказали ей, что я приехал? — Да не должны были, — удивлённо ответил шагающий впереди Сергеич. Значит, догадалась. Коридор перегораживала массивная железная решётка. Сергеич нажал кнопку звонка, в металлической двери напротив открылся глазок, в который нас внимательно рассмотрели, и только потом — сама дверь. Суровый лейтенант распаковал решётчатую перегородку и пропустил нас внутрь, оставшись её закрывать. Ещё один, с калашом, ждал в небольшом коридорчике на две квартирки. Сергеич постучался в правую. — Заходите! — пригласил из-за двери Олькин голос. В раскрытую дверь пахн у ло запахами кухни, шипело масло. — Оля!!! — Вовка!!! — она грохнула о плиту сковородкой, побежала навстречу, повисла у меня на шее. — Целый⁈ — Устал только… Ты как⁈ — Как-как… целую неделю нервы мне мотали. — Как же! До сих пор в психушке обсуждают, как ты следователя матюками обкладывала. — Да это не следователь… Ой, глаза-то… Опять кого пришибить хотел? — Да я как услышал, что тебя в какой-то санаторий отправили, да никто не знает в какой… — Но револьвером угрожал, — вставил Сергей Сергеич. — Это вы правильно сделали, что спорить с ним не стали, — рассудительно сказала Олька, — зачем вам лишние дырки в организме? ПОЧТИ ПО-ДОМАШНЕМУ Олька Он приехал! Сверкая бешено глазами, как писал Вильям ненаш Шекспир. Но живой! — Ну что, Мальвину изображать?* *‘Мальчики, раз вы живы — идите мыть руки!’ Вовка только ухмыльнулся: — Знала бы ты, Оленька, как ты со своей гигиеной облегчила мне задачу! — вынул из кармана щётку и сунул Сергеичу: — На. Да за щетину держи! — Зачем? — не понял тот, хотя щётку взял. — На экспертизу сдашь. Орудие необходимой самообороны. Там на ручке по-любому следы крови остаться должны. И независимо проследовал в ванную! Сергеич молча развернулся на выход и вернулся, когда Вовка уже за стол усаживался. — Садитесь с нами, — пригласила я. — А протокол? — Ну, вы меня удивите, если нас здесь не пишут, — проворчала я. — Расшифруют — принесёте на подпись, всего делов. С лица вон спали совсем. Сплошные скелетоны вокруг меня… Тащмайор поколебался и сел. Вовка взял ложку: — Сперва — кто нас продал? Только честно. — Без фамилий, — предупредил Сергей Сергеич и пересказал Вовке ту же историю, что уже знала я. Про генерала Н, подмену инструкций, приказ о вывозе меня в психбольницу — а потом в санаторий, чтобы ловчее было изъять как «объект 2» в случае любых нестыковок с «объектом 1» — собственно, Вовой. — Взяли генерала-то? — мрачно уточнил Вова. — Или опять прохлопали? — Взяли, сегодня утром. Но никаких больше подробностей раскрыть не могу. — И то хлеб. Сергей Сергеич оказался достаточно деликатен, чтобы не наседать с расспросами во время еды, но уж потом впился как клещ, со всеми подробностями. Я слушала, разинув рот и офигевала. Вова дошёл до стоянки в Орегоне, где он ножи покупал и сказал: — С этого момента есть фотографии. Я там кодаковскую мыльницу купил, — пояснил он больше мне. — Но отснятые плёнки я смогу передать, когда мы вернёмся домой. — Ребята, — Сергей Сергеич помялся, — вопрос о вашем возвращении домой пока не решён. Обеспечение безопасности… — Ваша печаль, — перебил Вова. — А в тюрьме мы жить не будем. А потом, рычаги влияния и шантажа — это ещё и близкие друзья, родственники. Их вы тоже всех здесь поселите? … 22. ВСЕ-ТАКИ РАЗВОРОТ НА СТО ВОСЕМЬДЕСЯТ… ВОПРОСЫ БЕЗОПАСНОСТИ Олька, на КГБшной квартире, продолжение. Я встала поставить чайник: — Сергей Сергеич, вы же умные люди. Ну, придумайте какую-нибудь легенду. Что мы с Вовой, допустим, каким-то образом стали носителями некой страшной вражеской тайны. Засекли агента, когда он фотографировал плотину с целью подрыва. Спугнули его и подобрали папку с планом диверсий. Или ещё хлеще — пусть, вон, Вовка придумал новационную идею какого-нибудь оружия. На техническом кружке. Образцовый пионер, все дела. И именно поэтому Вовку хотели захватить, а меня… Ну, я не знаю… Поместить в больничку и там приморить, чтобы я никому из своих суть идеи не пересказала. Но героические действия ваших сотрудников смешали шпионам все планы. Проведёте внушительную беседу, возьмёте со всей родни подписку о неразглашении, ну? Люди косвенно тоже в опасности, пусть хоть предупреждены будут. А мы везде плакаты развесим, знаете, эти: «Не болтай!» и «Болтун — находка для шпиона», в таком духе. Народ у нас достаточно мифологически настроен в этом отношении, недавно опять кино про шпионов показывали — поверят. И будут бдеть, между прочим. Сергей Сергеич от такого полёта мысли, по-моему, обалдел. А Вовка только посмеивался: — Вот, что значит: писательница. — А что? Ну, придумайте лучше! Критикуют они меня… Во всяком случае, я требую, чтобы с моими родителями и бабушкой немедленно была проведена разъяснительная беседа. Это ж сколько лет жизни им моё «сумасшествие» откусило⁈ Потом Вова нам рассказывал дальше, всё подряд, вплоть до самого явления домой. Я радовалась, что ему не пришлось ехать в товарняках и вообще — вот он, рядом, со мной. — Сергеич, надо как-то организовать, чтоб с Лаврентия лодку забрали. Да деньги мужикам вернуть, — Вова выгреб из кармана бумажки. — Пятьсот рублей хватит? Если что, я потом добавлю. Потом принесли бумагу из лаборатории, в которой ожидаемо значилось, что на ручке щётки нашли следы крови, и группа не совпадает с Вовиной. Потом Сергеич ушёл решать вопросы, а Вовку, похоже, начало отпускать напряжение. Некоторое время он героически клевал носом, потом смирился с тем, что его рубит, и упал поспать, а я села записывать его мумиары*. Это ж целый шпионско-приключенческий роман получается! *Это юмор.