Посёлок Лаврентия оказался большим, особенно по чукотским меркам. Народу тут вообще живёт немного, а в Лаврентия целых шесть улиц, да дома по несколько этажей! Андрей тормознул у трёхэтажной хрущёвки, выскочил, хлопнул по тенту: — Вовка, вылазь! Рюкзак бери. — Ага. Подъезд был совершенно обыкновенный, только тамбур хорошо такой утеплённый, и двери сделаны, чтоб открывались внутрь. Подозреваю, чтоб снегом зимой не заносило. Из боковой квратиры на первом этаже выглянула бабулька: — Андрюша, здравствуй! — Здрасьте, баб Вер. — Вчера кита добыли, я тебе кусок взяла. Заберёшь? — Давайте! Бабуля бодро ушуршала внутрь квартиры и вскоре снова появилась с тазиком, в котором лежал здоровенный кусок мяса: — Держи! А это кто с тобой? — Да на метеостанцию мальчонка в гости приезжал, попросили в Анадырь отправить. — А-а, понятно. Мы поднялись на этаж выше, Андрей открыл дверь и пригласил: — Заходи, гостем будешь! Да, кроме как загостевать у Андрюхи, других вариантов не вырисовывалось. Сами подумайте: куда меня было девать? Идти со мной в милицию мужики передумали. Ближайший вариант отправить меня домой — самолёт до Анадыря, который, вроде бы, по расписанию летает каждый день. Мы даже сразу заскочили в местный аэропорт — небольшой, синий домик, где… кассирша немедленно нас порадовала, что погода в Анадыре и вчера не располагала, да и сегодня рейса не будет. Завтра, сказали, приходите к восьми, узнавайте. Может, прилетит. Но билет продали сразу. Потому как, если прилетит, можно будет прямо с этим билетом и улететь, тут всё у них довольно по-простому устроено. Главное — успеть прибежать и место занять, потому что, если несколько дней непогода, то желающих сильно больше чем мест образуется. Однако, здесь у нас опять получилось преимущество! Окна Андреевой квартирки выходили как раз на центральную улицу, на которую и садился самолёт. Да, прямо на центральную улицу посёлка, никаких тебе заборов и прочих излишеств. Такой вот незамысловатый подход к организации взлётно-посадочной полосы. Что характерно, улица была даже не бетоном залитая — просто хорошо укатанная грунтовка. Сесть на неё могли, понятное дело, преимущественно Аны, а значит, долететь из Лаврентия можно было максимум до Анадыря, где был уже аэропорт поприличнее, Ил-62 оттуда летали даже до Москвы, не то что до якобы нужного мне Владивостока. Получив в авиакассе от ворот поворот, приволоклись мы на квартиру. Дома у Андрея всё носило отпечаток ухоженности и одновременно давнишней безлюдности. — Ленка моя на лето поварихой в экспедицию устроилась, — объяснил он прохладную пустоту и кинул на диван в зале подушку с одеялом: — Располагайся. Я до базы, вечером буду. Жрать захочешь — консервы на кухне в столе. Да не кисни, сходи погуляй, — постарался подбодрить меня Андрей. — В музей загляни или в дом культуры. Библиотека у нас есть. А ещё школа. И магазины, да. В одном из них Андрей по дороге купил хлеба, банку сливового повидла и пачку макарон. Нет, библиотека — это, возможно, было бы даже интересно, но… По улицам я ходить-светиться не очень жаждал. Народу мало, все на виду. Бабулька вон мгновенно среагировала. Пристанет ещё, начнёт расспрашивать: как, что? Буду врать — рано или поздно вылезет, Андрюхе репутацию подмочит. Неудобно перед человеком получится. Так что лучше в переговоры со скучающими пенсионерками не вступать. А в магазины соваться без денег толку нет. Можно было в порядке культурного обзора съездить за двадцать три километра до соседнего Лорино, куда вела единственная грунтовая дорога и ходил рейсовый автобус. То есть, все местные называли его автобусом, а на деле это был суровый «Урал» с кунгом. Застрять в Лорино или где-либо ещё мне совсем не улыбалось, так что я от любых идей разъездов по окрестностям отказался. Андрею сказал, что напутешествовался до отвала, хочу просто помыться и отоспаться. К этой идее он отнёсся с пониманием и укатил. А я и впрямь спокойно помылся, постирал на ребристой стиральной доске своё пропылённое, а потом промокшее и плохо просохшее барахло (кроме куртки, которая благодаря непромокаемости выглядела более-менее), слегка подсушил с помощью утюга, стоявшего тут же посреди зала на столе (на сложенном покрывале, которое, судя по подпалинам, для глажки и предназначалось), развесил на верёвочках, натянутых над ванной, досыхать. Сам, пользуясь отсутствием хозяев, замотался в полотенце и пошёл на кухню, поставил чайник. Солнце приятно припекало в окно, открыл форточку. И услышал, что внизу у подъезда разговаривают бабульки. Обсуждают, что тепло пришло! — Хорошо как, хоть косточки на солнышке погреть… — Как думаешь, неделю хоть простоит? — Да хоть бы дня три, и то радость! Ни фига, у них лето стремительное… Попил чаю с повидловыми будербродами, счёл труселя достаточно просохшими, натянул и завалился спать. Однако сон внезапно не шёл. С армии ещё умел в любое время и в любом месте засыпать — а тут на тебе! Перенервничал, что ли? Лежал-лежал ворочался. Ни фига. Встал, походил… Чем заняться, блин? Заглянул в спальню, над кроватью на полке увидел книги. Почитать хоть, что ли? Уж, наверное, хозяин не обидится. Книжки оказались довольно лирическими и все с синими штампиками. Упомянутая Ленка, наверное, в библиотеку ходит. Ни одного знакомого автора. Взял какую-то наугад, лёг, углубился в текст… Разбудили меня мальчишеские крики. Мелкие пацаны бегали во дворе, играли в войнушку. Пошёл на кухню попить — из форточки уже прилично так прохладой тянет. Что, лето — всё, что ли? Закрыл нафиг, вдруг выстудится квартира. Решил вскипятить чайник, и тут пришёл Андрей, развил бурную деятельность: макарон наварил, китятины нажарил. Мясо показалось мне жестковатым и с небольшим непонятным привкусом, но есть можно, вполне. — И сколько такой кусок стоит? — из любопытства спросил я, кивая на таз с остатками сырого мяса, снова отправляющийся в небольшой холодильник. — Да нисколько. Тут же квота, как китобойный завод закрыли, только коренным ловить можно. И только для еды, не на продажу. Так, кому надо — все идут, берут. — М-м! — удивился я. — А был прямо завод? — Плавучий. Для песцовых звероферм корма заготавливали. — Понятно. — Слушай, Вовка, — перевёл разговор Андрей, — я завтра запасной ключ тебе оставлю, ты карауль. Если вдруг самолёт прилетит — беги, ключ только в почтовый ящик кинь. В Анадыре до Владивостока сразу билет купи. Н а вот, — он выложил на стол триста рублей. — Много что-то, — удивился я. — А застрянешь там? Вдруг непогода? Хоть пожрать себе купишь. Тоже верно. — Вы мне адрес напишите, — попросил я. — Мы к вам как поедем, телеграмму отправим. — Напишу. Ты до дома как доберёшься, тоже хоть отбей, мол: доехал. Путешественник! — А если не прилетит? — Вариантов мало, погода-то встала хорошая. Если только что сломается… Но… тут уж, если две недели не прилетит, теплоходом тебя до Анадыря отправим, он как раз числа двадцать восьмого прийти должен. Вот это лучезарная перспектива! Я спрятал бумажку с адресом в карман куртки и полночи таращился в серое окно, отчаянно надеясь, что две недели мне ждать не придётся. РАЗНООБРАЗИЕ Олька. Суббота, 11 июля, 19.22. Психушка. Вот напрасно я надеялась, что суббота — выходной. Алексей Михайлыч снова удостоил меня своего посещения. Снова расспрашивал, что-то карябал в своих талмудах. — Слушайте, как меня всё это задолбало, — честно сказала я. — В санаторий мне надо, на воды целебные. Или на курорт. На самом деле, на курорт даже лучше. — Это почему, позвольте спросить? Я с тяжким вздохом переместилась из положения сидя в положение лёжа и уставилась в серый больничный потолок: — Это шучу я так. Помните, я вам рассказывала про «Властелин колец»? — Про фильм? — Да. Который со смешным переводом, — на удивление, за эту неделю, я даже как-то привыкла к постоянно присутствующему кэгэбэшнику и могла разговаривать с ним почти нормально. — Вот, я даже толком выразить вам не могу весь комплекс чувств и мыслей по поводу этой всей ситуации и меня в ней, но почему-то вот эта реплика кажется мне чрезвычайно подходящей. — Интересно. Не знаю, было ли ему правда интересно, но гражданин Тишайший принялся усердно что-то записывать. Ну, что за ересь! Открылась дверь. Вошёл капитан с характерно незапоминающимся лицом. Кивнул Алексею Михалычу как знакомому. — Добрый вечер. Имею срочный приказ сопроводить Ольгу Шаманову в санаторно-курортный комплекс «Дарасунский». — Опа! — несдержанно высказалась я. — Предположу, что двигаться будем на восток. Алексей Михалыч без выражения взял бумагу, прочитал внимательно, стрельнул на меня глазами, отдал сопроводиловку пришедшему: — Имею прямой приказ о круглосуточной охране объекта. Новый дядька думал недолго. — Хорошо, поедете с нами. — Ну что, крыса наносит ответный удар, — пробормотала я, спуская ноги с кровати.