КОМУ ВЫГОДНО? Нам не товарищи. Суббота, 4 июля, около 20.00 по времени Калифорнии — Господин полковник, сэр, получены новости по авто. — Докладывайте. — Машина брошена на стоянке у Даннигана, на Вестсайдском шоссе. В салоне обнаружены следы стрельбы и замытой крови. Поиск группы и объекта продолжается. Он выпроводил секретаря и пустым взглядом уставился в стол. Кто? Кто-то знал, что особо ценный объект будет транспортироваться фургоном, замаскированным под скорую, и каким-то образом (вопреки строжайшим инструкциям!) вынудил её остановиться. Не так уж много людей было в курсе операции. Кто из них сливает? И кому? Советам? Тогда почему коммунисты вообще дали пацану покинуть пределы страны? «Друзьям»? Моссад вряд ли рискнёт переть против хозяина. А вот МИ-6… те могут. По-дружески. Или похищение организовал кто-то из группы? Кто? И кому можно продать пацана из будущего? Да кому угодно, на самом деле. Кому угодно, у кого достаточно денег за это заплатить, хотя бы мексиканским картелям… ВОТ ЭТО НИ ХРЕНА СЕБЕ! Олька, 5 июля, 13.00. К сожалению, всё та же психушка. Всё утро я бродила туда-сюда по унылому коридору второго отделения и размышляла на тему: как тут всё тоскливо. Видимо, это из тех соображений, чтобы детишек ничто случайно не возбудило. Они и так вон… Неожиданно весёлые голоса перебили ход моих мыслей. У дверей сестринской стояла санитарка и разговаривала с кем-то внутри. Суть беседы состояла в том, что в больнице появились сразу три новых санитара. Симпатичные мужики, только неразговорчивые. Двое внизу дежурят, а один почему-то на этом этаже, да не внутри отделения, а за дверями, чего там смотреть-то… Я покрутилась вокруг, но ничего более содержательного не услышала. Да, в принципе, чего там слышать. Усиленно караулят, значицца. Переживают, как бы я лыжи не смазала. Я же прям ух какая шпионка. Потом прошёл обед (три вида пресной баланды), и теперь я сильно рассчитывала, что Вова вернётся из Москвы раньше, чем я двину кони на местных харчах. Переживать приходилось лёжа, потому как — тихий час, а кто против — тому таблеточку. Я была против таблеточек, поэтому лежала тихо. Скрипнула дверь, и в палату заглянула вчерашняя Маша: — О! Не спит! — Ты чего ещё? — сердито проворчала санитарка. — Так вон, новенькую сказали к главврачу отвести. — Чего это? — удивилась санитарка. — Сончас же? — Срочное! — важно сказала Маша и подошла к моей койке: — Пошли! Спорить в таком случае бесполезно. К тому же, если уж срочное, быть может, хоть кто-то наконец-то даст мне ответы на мои вопросы. Хотя бы на некоторые. В кабинете главврача (не того зав.отделением, к которому я с утра ходила, а совсем главного) было солидно. Заседательные полированные столы, хрустальные графины, тяжёлые стулья с бордовой обивкой. И главврач наличествовал, прямо в выходной день — поразительно! Должно быть, тот, кто заставил его прийти на работу в воскресенье, привёл весьма весомые аргументы. За столом меня поджидал гость — дядька с невыразительным лицом. А у двери караулили два санитара. Судя по выправке, тех самых «новеньких». — Куда её? — неуверенно спросила Маша. Главный врач, мужчина крупный и уверенный, величественно взмахнул рукой: — Идите, идите, мы разберёмся, — и мне: — Присаживайся вот сюда, на стульчик. — Благодарствуйте, — сказала я и присела напротив «гостя», без особого, впрочем, энтузиазма. Мужик был мне абсолютно незнаком. И не был ли он, вообще-то, первопричиной моих злоключений? — Здравствуйте, — бесцветно сказал тот. — Здоровей видали, — в тон ему ответила я. — Милочка, не стоит так разговаривать со взрослыми, — начал главврач. — Вы бы сходили, отделения проверили, — любезно предложил ему «гость», — мы сами побеседуем. — Но как же… — Идите-идите, — бесцветный покивал, полностью уверенный в том, что возражать ему главврач не посмеет. Мы остались в кабинете одни, и дядя перестал прикидываться: — Итак, Ольга Александровна, как давно вы вступили в переговоры с агентами иностранной разведки? Простите меня, но это было так неожиданно, что у меня совершенно не к месту и не вовремя вырвалось: — Дядя, ты дурак? Дядя посмотрел на меня холодно: — Кто, помимо майора Степанишина, известен вам из посредников между вашим мужем и центральным разведывательным управлением Соединённых Штатов? Челюсть у меня отвалилась. Что вообще? — В ваших интересах давать правдивые показания, Ольга Александровна. Как давно ваш муж принял решение перебежать в Соединённые Штаты? Вот, скажу я вам, очень напрасно я в детстве злорадствовала и смеялась над казачьим атаманом из «Неуловимых мстителей». Который, если помните: «Куда Гриню дели⁈» Глупая я была, маленькая. Ну и атаман был нашим идеологическим врагом. Сильно потом я оценила вот этот (вполне, между прочим, хорошо актёром сыгранный) ужас от потери близкого человека. И прямо сейчас я чувствовала себя именно так. Куда вы его дели??? В висках застучало. Онемевшие губы смогли выдавить только: — Что?.. Мужик на мои эмоции среагировал ровно никак. — Ваш куратор, майор Степанишин, пользуясь возможностями служебного положения, подменил инструкции для сопровождающей группы и экипажа. В результате ваш муж улетел не в Москву, а на восток. Мы проследили его путь до Невельска, но и дальше восстановим, будьте уверены. И ваша дальнейшая судьба в значительной мере будет зависеть от того, будете вы нам помогать — или мешать. Я медленно встала. Очень хотелось швырнуть ему в башку хрустальный графин со стола, но руки отчего-то сделались ватными. Ещё хотелось ответить ему что-нибудь хлёсткое. Но слова не шли. Слов вообще не осталось. В глазах расплывался растущий серп, собранный из множества переливающихся граней. Бешено заболела голова. Опять меня накрыла моя блуждающая мигрень. Такого сильного приступа у меня в прошлой жизни не было. Эта мысль была последней картинкой, которую я смогла представить. А ВОТ И ГРУППА Та же суббота, 4 июля, 22.10 по времени Калифорнии — Господин полковник… — Да⁈ — Найдена группа сопровождения, — помощник положил на стол лист с распечатанным отчётом. — Вот фотографии. С минуту стояла тишина — Всё четверо?.. — Именно так, сэр. — И этот… — Подробная экспертиза будет завтра, но по предварительной оценке ему порвали сонную артерию, ударив чем-то вроде толстой отвёртки. Значит, всё-таки чужая группа.