Три дня тянулись невыносимо долго. И это ещё не Иркутск! На четвёртые сутки (глубоким вечером, в двенадцатом часу ночи) нас перецепили в Красноярске к составу, следующему в Иркутск. Это было просто супер-класс, что именно ночью, потому что оказалось, что новый начальник поезда гораздо более въедливый жук, чем прежний. Но ночью беспокоить пассажиров не комильфо, и он по вагонам не пошёл. А вот утром… В половине одиннадцатого проводница Ирина забежала в наше купе, вытаращив глаза: — Сворачивайте быстро полиэтилен! Проверка идёт! — Охтыжбля… — Вовка бросился сматывать плёнку вместе с газетами. — Выпрут нас с козлом, — мрачно сказала я. — Хоть сворачивай, хоть нет. Обидно, блин! Меньше шести часов до дома осталось. Ирина панически выглянула в коридор: — Бери козлёнка! Пошли! Я схватила Ваську, выскочила за ней и не успела спросить: куда пошли-то? — Ирина распахнула передо мной дверь «бельевого купе»: — Сидите тихо! — и уже закрывая дверь на замок: — И чего он попёрся… Васька смотрел на меня в полнейшем недоумении. — А что, я сама в шоке, — ответила ему я. — Располагайся, будь как дома. Поскольку в Иркутске была уже конечная, использованного белья было гораздо больше, чем чистого. Я немного сдвинула кули и села на лавочку у окна. Васька устроился у меня в ногах и настороженно прислушивался. Через некоторое время в коридоре послышалось движение и несколько переговаривающихся голосов. Слышно было, что низкий мужской голос задаёт какие-то вопросы. Я из-за шума поезда мало что разбирала. Вроде бы, Вовка отвечал. Васька услышал Вовин голос и приготовился орать. Я судорожно пошарила по карманам. О! — Васёк, будешь яблоко? — я достала несколько вяленых долек. Яблоко — это вещь. Можно временно перестать нервничать и спокойно пожевать с ладони, а потом даже лечь между белыми тюками и не бояться. Спустя минут пятнадцать топочущая процессия прошла обратно, всё затихло, и вскоре нас освободили. — Думала, помру, — честно сказала нам Ирина. — Вы уж не вылазьте из купе, ссадит ведь. А меня премии лишит, ирод. Да уж, оба раза приятного мало. НУ, ПРИЕХАЛИ… 2 сентября 1986. Вторник. Около пяти часов вечера. Ненавижу долгие поездки в поездах. У меня какая-то особо острая реакция, я потом несколько дней как будто еду, пол в ноги толкается, голова кружится и сами собой выходят непроизвольные приседания. Прямо фу. Из вагона мы выходить не торопились — чтобы кто-то орал: «Ой, коза!!!» — нафиг, нафиг. Вова собрал и унёс все клеёнки и газетины, мы прицепили Ваську на поводок, и тут я услышала Женин голос: — Да-да, девочка и мальчик! Дверь купе отъехала и Ирина спросила: — Ваши? — Наши-наши! — радостно заорала я. Кончились наши мытарства! Как же я была неправа, кто бы знал… Мы погрузили Ваську в просторную транспортную будочку, установленную в прицепе, сразу заехали на главный городской телеграф, отбили в Ставрополь: «Доехали благополучно», — и радостно попылили на дачу. Мы с Вовкой с каким-то накатившим азартом рассказывали о наших похождениях, где были, что видали — особенно о Домбае, конечно! — Фотки хоть сделали? — спросил Женя. — Потом письмом пришлют. — А чего ж вы нам не сказали-то, что с понедельника экскурсии начнутся? Ребята бы хоть получше приготовились, а то пришлось выкручиваться на ходу. — Какие экскурсии? — спросила я, и в животе у меня похолодело. — Так по подворью… — Женя посмотрел в зеркало заднего вида на моё изменившее лицо. — Вы не в курсе что ли? — Женя, какие экскурсии??? — Да я не знаю… Арина сперва не хотела их пускать, но они с бумагой пришли, какие-то распоряжения… — И куда они ходили? — предчувствуя дурное, спросила я. — Да везде, по-моему. — И к кроликам⁈ — Олька, я не знаю точно. Да погоди ты расстраиваться! Сейчас приедем, выясним. Мы, конечно, выясним. Крандец, блин. Конец