— Поездом? — предложил Вова. — А какой у нас выбор? — Только, чур, про козлёнка в кассах ни слова, — предупредил Вова. — Купе СВ возьмём, а с проводником напрямую договоримся, это проще будет и нервов меньше. Поехали мы на вокзал. С СВ всегда проще — дорогие билеты, зараза, дороже самолёта! Есть шанс. Да и народу в СВ в два раза меньше, чем в купейном (и в шесть раз меньше, чем в плацкарте!), а нам хотелось затихариться и проскочить по возможности без повышенного к нам внимания. Однако оказалось, что прямого поезда до Иркутска не было, только прицепные вагоны — плацкарт и купе (обычное, четырёхместное). Поезда ходили через день, но возможность целиком выкупить купе представилась только на двадцать восьмое, на этот рейс мы и взяли билеты. В купейном сразу повышался риск всяческих жалоб и претензий, поэтому мы на всякий случай купили и багажный билет тоже — вдруг придётся козлика срочным порядком туда испомещать? Тогда уж поедем как есть и будем надеяться на лучшее. Не на попутках же нам до дому добираться, в самом деле. Таким образом, у нас осталось в запасе больше недели. Мы привезли свои очередные огородные книжки, и в этот раз нам удалось обойтись без масштабных выступлений — так, пригласили нас в местное юннатское отделение, пообщались немного. Олег Петрович с Марией Степановной сразу начали планировать, куда мы все вместе сходим — и пруды тут у них, и горы, и прочие достопримечательности. И тут Вовка попросил: — Пап, а мы сможем на Домбай съездить? Я всегда хотел. Возможно, Олег Петрович удивился — когда это «всегда»? Но на Домбай мы съездили. Долговатая дорога. Но очень красиво. КОРРУПЦИОННЫМИ МЕТОДАМИ 28 августа, 3 часа ночи. Несмотря на ночь, проводница выглядела достаточно бодрой. Да когда ей, собственно, было устать? Начало пути. Вот к Иркутску она порядком вымотается, а пока… Пассажиров было реально мало. Сезон, считай, заканчивается. Если летом в сторону Кавказа можно подработать на всяческих «зайцах», то к началу сентября приработки проводников выглядят куда более уныло. Девушка взяла наши билеты, скользнула взглядом. Потом посмотрела на нашу компанию, снова на билеты… — А дети что — одни поедут? — Зачем же одни? — весело спросил Вова. — На секунду вас в тамбур можно? Они нырнули внутрь вагона, и я начала переживать ещё сильнее. А если завредничает? Всё, накрылась медным тазом наша авантюра! Я кусала губы и прижимала к себе рулон полиэтилена, который мы собирались расстелить на пол купе. В дверях появился Вовка: — Оля, плёнку давай! Он тут же исчез, а на его месте возникла проводница. Теперь она смотрела не на лица, а на решётчатый ящик, стоящий позади Марии Степановны на платформе. Снова появился Вовка: — Всё. — Заносите, — коротко, по-шпионски кивнула проводница. Олег Петрович бодро закинул в тамбур наш ящичек, хотел тащить к купе, но Вовка его остановил: — Не-не, тут открываем! Иначе он всё пространство займёт. Мы быстренько откинули боковую крышку, и Вова подхватил козлёнка на руки: — Ольга, пошли! Пап, ящик в багаж сдай… Мария Степановна (сегодня без Никитки) заторопилась с нами. Для козлика у нас был с собой мешочек сена, маленький мешочек комбикорма, и несколько морковок в ведёрке для воды. А ещё огромная пачка газет, потому что, вы меня извините, плёнка плёнкой, но козлик всё-таки писает, не говоря уже о более значительных отходах. А привычное сено сильно мусорное, с ним нас точно из вагона выпрут. Купе оказалось прямо рядом с купе, в котором проводники бельё хранили. Мы туда со своим зоопарком забежали — а там уже обе нижних полки полиэтиленом обмотаны! Вова — молодец. — Ужас, — честно сказала я. — Я чувствую себя авантюристкой. Может, лучше бы мы скотовоз какой-нибудь арендовали? Есть же небольшие? — Не ссы, прорвёмся! — Вовка поднял крышку правой полки и запихивал туда козлячьи приблуды. — Газеты возьми! Сейчас вещи растолкаем и постелишь сразу. Хорошо, лето и вещей у нас совсем мало! Маленькая спортивная сумка с вещами и целой пачкой разрешительных документов да авоська еды, которую нам не могли не вручить. — Так, вы позволите⁈ — громко потребовал чей-то голос, и Мария Степановна торопливо шагнула внутрь купе, прикрывая за собой дверь. — Народ таки будет, — философски сказал Вова. — А что делать? Прибежал Олег Петрович, сунул нам багажную квитанцию. Мимо ходили ещё люди, и мы снова забились в купе, расселись по лавочкам. — Может, привязать его, чтоб не скакал? — предложил Олег Петрович, глядя на будущего производителя. — Да ну, испугается, орать начнёт, — не одобрил идею Вова. — Господи, хоть бы пару ночей спокойно переночевать, — вымотал меня июль, особенно проверки эти дурацкие, теперь я всё время ожидала худшего. Мария Степановна только вздохнула. Сто раз уж говорено-переговорено: если вдруг что — сразу требовать звонка по межгороду (со станции это можно сделать) и поднимать Ставрополь по тревоге! Не совсем понятно было, что они будут делать в этом случае, но Олег Петрович уверил, что сориентируется по ситуации. 26. НЕНАВИЖУ СЮРПРИЗЫ. НЕ-НА-ВИ-ЖУ ПО ЖЕЛЕЗКЕ Наконец объявили последнее китайское предупреждение, из вагонов выпроводили всех провожающих, и мы остались в купе одни. Помахали в окно. Поехали. Пришла проводница (представилась Ириной), заново сверила наши документы с билетами, сами билеты, как положено, забрала к себе в планшетку, выдала бельё. Вовка сразу полез с простынями на верхнюю полку. — Спать, я так понимаю, наверху будем? — уныло спросила я. — Ага. Да не кисни, давай, стели вон тоже. Сразу ляжем. Действительно, смысл ночью сидеть? За окном проплывали ночные огоньки. Я постелила себе постель и забралась на полку, которая ближе к голове поезда. Окно мы сразу открыли — по Ставропольской погоде теплынь стояла, нам же лучше, чтобы купе активно проветривалось. А я по жизни гораздо сильнее мерзлявая и не люблю, когда на меня во сне ветер дует, пусть даже и не особо холодный. Так что основной воздушный удар должен был достаться Вове. Козлёнок, носивший гордое имя Базилевс, переименованный нами в Ваську, потоптался и тоже устроился на нижней полочке, свернувшись калачиком почти по-собачьи. Я была рада уже тому, что он призывно не вопил на весь вагон. Хорошо, что Мария Степановна его загодя забрала домой, Васька за неделю смирился, что коз вокруг мало, а людей — много, отвык от молока из бутылки (а приехал он на бутылочном вскармливании), приучился пить воду из ведёрка, хотя сотрудники ВНИИОК считали, что ещё пару недель стоит его подпаивать питательной молочной смесью. К моему счастью, эту смесь можно было везти с собой в сухом виде, разводить кипячёной водой и спокойно выпаивать из миски. Помимо этого козлёнку полагался жутко полезный рыбий жир и витаминные добавки. Но это всё потом. Перед выходом мы все трое были накормлены и напоены, так что прямо сейчас бросаться на поиски воды с плошками никакой нужды не было. Вовка начал дышать размеренно и сонно. Васька время от времени перекладывал то ноги, то мордочку, пристраиваясь так и сяк. Я таращилась в окно. Сон не шёл. Меня терзали смутные предчувствия. С другой стороны, что я терзаюсь? Если верить отечественному кинематографу, за хорошие деньги даже корову в бомболюке можно провезти. Может, надо было лучше с аэропортовским директором поторговаться, а мы постеснялись? Я вздохнула. Постоянно прижимать голову к полке, чтобы созерцать проплывающие тёмные пейзажи, мне надоело. А если не прижиматься, без напряга можно было разглядывать только мелькающие в полумраке пятки столбов, гравийную отсыпку да тёмные поросли кустов по сторонам дорожного полотна. Город кончился и огней резко стало меньше. Нет, не согласился бы он. После того перегруза, когда у нас самолёт разбился, в аэропортах такой контроль… Нанимать скотовоз и пилить две недели? Ещё хуже вариант. Ладно, едем не стоим. Я проснулась от того, что кто-то дёргал меня за одеяло. — М?