Люк не понимал его обвинительного тона. – Ничем. Просто разговаривали. Она показывала мне компьютер. Она… ей хотелось, чтобы я пошёл на митинг, но я очень боялся. Слишком поздно он подумал о том, знает ли отец Джен про митинг. Неужели Люк предал её? Но мужчина вовсе не удивился. Он так же пристально приглядывался к Люку, как и тот к нему. – Почему ты её не остановил? – Остановить Джен? Разве можно остановить солнце? – удивился Люк. – Просто помни об этом, – ответил отец Джен и едва заметно грустно улыбнулся. – Так где она? – спросил Люк. Мужчина отвёл взгляд. – Джен… – его голос сорвался. – Джен больше нет. – Она… – Она умерла, – резко сказал мужчина. Каким-то образом Люк уже всё понял, сам того не желая, но всё равно, спотыкаясь, в шоке попятился. Наткнувшись на диван, сел на мягкие подушки. – Нет, – сказал он. – Только не Джен. Нет. Вы врёте. В ушах звенело. Голова шла кругом. Это какой-то сон. Кошмар. Я сейчас очнусь. Он вспомнил, как Джен болтала без умолку, размахивая руками. Разве она могла умереть? Он попытался представить, как она лежит без движения. Мёртвая. Но не смог. Мужчина безнадежно покачал головой. – Я бы отдал всё на свете, чтобы её вернуть, – прошептал он. – Но это правда. Я сам видел. Нам выдали… нам выдали тело. Особая привилегия для правительственного чиновника. Его голос звучал так горько, что Люк едва мог слушать. – Нам не разрешили похоронить её на семейном участке кладбища. Не отпустили с работы в день похорон. Мы не могли ни с кем поделиться, почему ходим с красными глазами и разбитыми сердцами. Нет… пришлось притворяться, что нас всё так же четверо в семье, как было всегда. – Как? – спросил Люк. – Как она… умерла? Он размышлял. Если машина попала в аварию, это ещё ничего. Может, митинг тут ни при чём? Мало ли, может, заболела. – Её застрелили, – ответил отец Джен. – Убили всех. Все сорок детей, пришедшие на митинг, полегли прямо перед домом президента. Их кровью пропиталась земля под кустами роз. Однако ещё до прихода экскурсий тротуары тщательно вычистили, чтобы никто не догадался о происшествии. Люк затряс головой и не мог остановиться. – Джен говорила, что людей будет много и вряд ли станут стрелять. Говорила, их будет почти тысяча, – возразил Люк, словно слова Джен как-то могли изменить то, что он услышал. – Наша Джен слишком верила в храбрость своих товарищей по несчастью, – заметил отец Джен. Люк вздрогнул. – Я ей сразу сказал, что не могу пойти. Я её предупредил! Я не виноват! – Не виноват, – спокойно согласился отец Джен. – И остановить её ты бы не смог. Виноваты совсем другие люди. Они бы и тысячу детей расстреляли. И пятнадцать тысяч. Им всё равно. Его лицо исказилось от боли. Такого Люк никогда не видел, даже когда Мэтью уронил на ногу кувалду. По лицу отца Джен текли слёзы. – Я всё никак не пойму… зачем она устроила этот детский крестовый поход? Она была не из глупых. И мы её всю жизнь предупреждали насчёт демографического надзора. Неужели она серьёзно думала, что митинг поможет? – задался вопросом мистер Толбот. – Да, – уверил его Люк. Потом непрошено ему пришли на ум её последние слова: «Будем надеяться…» И это после того, что она уверяла его, что надеяться бесполезно. Может, она понимала, что митинг провалится? Может, даже знала, что умрёт. Он вспомнил первый день их знакомства, когда она порезала руку, чтобы объяснить капли крови на ковре. Было в Джен нечто странное, чего он никак не мог понять, её готовность жертвовать собой ради других. Хотя бы попытаться. – Наверное, сначала она думала, что митинг поможет, – объяснил Люк. – А потом, даже когда уверенности поубавилось… она всё равно должна была пойти. Она бы его не отменила. – Почему? – всхлипнув, спросил отец Джен. – Ей хотелось умереть? – Нет, – сказал Люк. – Она хотела жить. Не умереть. Не прятаться. Жить. Слова снова и снова повторялись в его голове: «Не прятаться. Жить. Не прятаться. Жить». И пока он за них держался, Джен будто была здесь. Просто на минутку вышла из комнаты за чипсами и скоро вернётся, чтобы убедить его, что они оба заслуживают лучшей жизни, чем «призрачная». Её голос эхом отдавался у него в ушах. Если он их отпустит и они затихнут хоть на мгновение, он пропал. Ему казалось, мир уплывает от него и он остается один. Хотелось крикнуть «Джен! Вернись!», будто она могла его услыхать, остановить головокружение и подойти к нему. Словно издалека Люк услыхал, как отец Джен тяжело вздохнул и деловито высморкался. – Может быть, ты не готов к этому, но… У Люка кружилась голова, но он поднял её и скрепя сердце прислушался. – Когда ты вошёл в чат-рум, – сказал отец Джен, – в управлении полиции, в отделе демографического надзора, сработал сигнал. Они тщательно следят за чатом… обнаружили его после митинга. Я сумел… скрыть информацию о Джен, но они проследят твоё сообщение и выйдут на этот компьютер. У полиции сейчас дел выше крыши, отслеживают все связи тех, кто пришёл на митинг, так что у меня будет день-два, чтобы придумать правдоподобное объяснение. Если они отнесутся к делу более дотошно, ты можешь попасть в беду. – С большей вероятностью, чем обычно? – с сарказмом спросил Люк. Однако отец Джен отнесся к вопросу серьёзно. – Да. Тебя будут рьяно искать. Обыщут каждый дом в округе. И найти тебя не составит труда. По спине Люка пробежали мурашки. Значит, он умрёт, как Джен. Хотя нет, не так… она погибла геройски. А его поймают, как мышь в собственной норке. – Но если позволишь, – продолжил отец Джен. – Я достану для тебя фальшивое удостоверение личности. И когда за тобой придут, ты будешь уже далеко. – И вы сделаете это для меня? – спросил Люк. – Почему? – Из-за Джен. – Но… как? – Воспользуюсь своими связями. Видишь ли… – засомневался отец Джен. – Я работаю в полиции, в демографическом надзоре. 28 Люк закричал и никак не мог успокоиться. Словно тело перестало подчиняться разуму. Он вскочил, и ноги сами понесли его к отцу Джен. Будто со стороны он наблюдал, как его рука хватает пистолет и отбрасывает прочь. Он слышал какой-то голос и вдруг понял, что кричит он сам, повторяя снова и снова: – Нет! Нет! Нет! – Прекрати! – крикнул отец Джен. – Прекрати, дурачок, не то ты погубишь нас обоих… Пистолет каким-то образом вновь оказался в руке Люка. Отец Джен бросился к нему, и Люку показалось, что сейчас он схватит его и встряхнёт, как это делала Джен. Но на этот раз Люк в последний момент увернулся, и отец Джен врезался в стену. Люк наставил на него пистолет, изо всех сил стараясь, чтобы рука не дрожала. Отец Джен медленно повернулся. – Можешь меня убить, – беспомощно подняв руки вверх, заметил он. – Я даже буду рад – смерть избавит меня от тоски по Джен. Но ты ошибаешься. Клянусь во имя всего святого… именем Джен… я на вашей стороне. Отец Джен смотрел в глаза Люка и ждал. Люк ощутил прилив гордости, что одержал верх и заработал право самому решать, как поступить дальше. Но откуда ему знать, что правильно? Не будет же отец Джен лгать, поклявшись её именем? Люк зажмурился и опустил пистолет. – Так-то лучше, – заметил отец Джен, шумно переводя дыхание. Люк подпустил его к себе, отдал пистолет, и отец Джен положил оружие на стол. – Хочу объяснить, – сообщил отец Джен, чуть запыхавшись. И сел. – Я работаю в главном управлении демографической полиции. И далеко не согласен с их деятельностью. Пытаюсь по возможности подорвать их деятельность. Джен тоже этого не понимала… но иногда приходится внедряться в ряды врага и действовать изнутри. Он говорил, говорил и говорил. Люку казалось, будто отец Джен повторяет сказанное по два или три раза, но он не возражал, поскольку соображал так туго, что сразу ничего бы и не уловил. – Ты читал что-нибудь по истории? – спросил отец Джен. Люк попытался припомнить какие-то книги по истории в своей коллекции на чердаке. Интересно, можно ли сюда включить старые приключенческие романы? – Только… – Он откашлялся. – Разве что книги, что давала Джен. – Какие? Люк показал на те, что стояли на полке над письменным столом.