Печень: Ну да, ты просто хочешь вовлечь меня в свою научную секту. Пирожникова: Надумаешь – пиши в личку. Печень в личку: Слушай, если я пойду с Пирогом в политех? Я: Пирожникова норм, чо бы не. Печень: Спс, друг. Мож, с нами? Я: Не сцать. Сам. Печень: Оукей. Мама в личку: Надеюсь, вот это все чтение – это прикол такой, да? Ничего страшного за этим не стоит? Я: Нет. Мама: Ну, я не знаю – проспорил, например. Флешмоб какой-нибудь ужасный – в четыре ночи Пушкина читать. Я: Все норм. Мама: Да у вас всегда всё норм. А потом расхлебывай. Просто все это выглядит очень подозрительно. Я: Чесслово. Мама: С сексом там поаккуратней. В смысле – выражаться. И вообще с этим поаккуратней, а лучше совсем никак! Я: Ок. Мама: Книг я что-то у тебя дома не видела. Где берешь? Я: Закачал в ридер. Офлайн. Интересное дело: открываешь книгу – и через пару сек готов носом прямо в страницы упасть. От толщины – сразу тоска. Берешь ридер – всё норм. Почему учебники не в ридере? * * * Стихотворение про любовь. По просьбам девочек и мальчиков. Короче, гуглил, чо бы такое вам запостить, чтобы всем аж башни посносило. Решил, что «Лиличку» Маяковского. Уж не знаю, что там была за Лиличка, пишут, что не красавица и вообще замужем, но стих – агонь. По мне, так и сейчас прочитать не стрем. Я думаю, читать стихи на свидании – это тема. Во-первых, неожиданно. Не по шаурме вдарить. Во-вторых, можно, если что, на поэта все свалить – типа это он написал, а я так, расшарил. Ну, если вдруг фейл. Ну а если срастается – то да, это я такой романтик, знаю реальные подкаты к девушкам. Или даже не так. Во! Ты такая необыкновенная, что я даже решил прочитать тебе это. Она такая: «Сам написал?» Нет, блин, Маяковский. Заодно и проверил культурный уровень чики (веселый смайл). Кароч, тут надо представлять, что вам читают этот стиш громко, с надрывом: любовь прошла (у нее), а отпускать девушку капец как не хочется. Дым табачный воздух выел. Комната — глава в крученыховском аде. Вспомни — за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил. Сегодня сидишь вот, сердце в железе. День еще — выгонишь, можешь быть, изругав. В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав. Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась. Не надо этого, дорогая, хорошая, дай простимся сейчас. Все равно любовь моя — тяжкая гиря ведь — висит на тебе, куда ни бежала б. Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб. Если быка трудом уморят — он уйдет, разляжется в холодных водах. Кроме любви твоей, мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых. Захочет покоя уставший слон — царственный ляжет в опожаренном песке. Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем.