Лес погружался в голубоватый сумрак. – Значит, ты не поплывешь, – произнес он скорее утвердительно, чем вопросительно. – Мы же уже решили, – мягко сказала она. Брахур помолчал. – Я приведу помощь. Я обещал тебе. – Обними меня, – попросила Мирия. – У меня руки грязные. Приобняв женщину, он поцеловал ее в щеку. – И еще, – сказал он. – Я возьму угли. Она удивленно приподняла брови, но спрашивать не стала. – Посмотри в печи, – услышал он. Нагнувшись, он покопался прутиком в золе и достал несколько светящихся угольков. Затем завернул их в длинные зеленые листья. – Береги тебя Господь, – добавила она. Он кивнул. – Я вернусь, Мирия. – Ты очень хороший человек, Брахур. Она улыбнулась, но он уже отвернулся, чтобы вытереть слезы, и не видел ее улыбки. Взяв палку и угли, он направился к берегу. У церкви никого не было. Он подобрался к строению почти вплотную, когда увидел в окне третьего яруса старика. Тот смотрел на небо и что-то глухо бормотал. Брахур замер и с ядовитым презрением глядел на него. «Что за черт». Он подкрался ближе и увидел, как по щекам Маркуса текут слезы. Морщины не позволяли им скатиться. Капли застревали в складках кожи и в полумраке блестели. «Интересно, что он там шепчет? Что-то об Элеоноре». Прошло почти десять минут. «Только бы не остыли угли». Сумрак густел, превращаясь во тьму. Брахур неотрывно следил за стариком, пока тот не отошел от окна. «Теперь можно». Дрожа от напряжения, он положил листья на землю. Долго прислушивался. С пляжа доносились голоса сектантов. Они что-то ожесточенно кричали. Их голоса тонули в музыке и шуме набегавших волн. «Еще немного». Наконец он развернул сверток и легонько подул на угли. Взметнулась струйка пепла, они покраснели. Он положил на них головку факела и стал дуть снова, пока не вспыхнул огонь. X В лицо плеснули водой. Нейт застонал – ноги вновь охватило пламя. – Очнись, – сказал чей-то властный голос. Он приоткрыл глаза и увидел перед собой незнакомого бородатого мужчину. Вокруг толпились островитяне. Их фигуры теряли свои очертания – он смотрел на них, будто сквозь стакан с мутной водой. – Что ты говорил о Маркусе? – спокойно спросил бородатый сектант. Его огромное багровое лицо почти вплотную приблизилось к Нейту. – Отпусти… – прохрипел Нейт и с глубоким ужасом уставился на свои ноги. Кости голеней оголились, обнажилась левая коленная чашечка. По бедрам расползались язвы. В одной из них копошился огромный, отбившийся от стаи муравей. – Ты против него, верно? – повторил бородатый. – Скажи, кто еще говорил о нем дурно! Толпа зашумела. – У него есть дочь! – раздался крик. – Найдите его дочь! – Пусть его целиком сожрут муравьи! – заорал кто-то. Нейт шевельнул ногами, но это лишь усилило нестерпимый жар и жжение. Он застонал, по щекам потекли слезы. – Тебе больно, – сказал бородатый, – но ты не веришь. Его губы искривились в мрачной ухмылке. Он отошел на несколько шагов и что-то сказал собравшимся. Издалека доносилась судорожная мелодия, сверкающее арпеджио волн. – Он лгал нам! – объявил бородатый. «Музыка звучит другая, – кружилась в голове мысль. – Уже почти темно, значит, прошло много времени… Но сколько суток? Сифинь ждет… она ждет… Я должен идти… Нужно сначала встать». Эти фразы ворочались в мозгу, ожесточенно гремя каждым слогом. «Она ждет. Нужно только подняться и пойти к ней». Он дернулся вверх, но тут же рухнул, разрезая толпу острым, безумным взглядом. – Лжец! Лжец! – начали скандировать сектанты. – Он оскверняет нашу землю! Оскверняет! – Дочь… – звенел голос. – Дочь… приведите… дочь. Ему показалось, что среди них стоит Брахур. «Он позаботится о ней… Он позаботится…» – пронеслась новая, успокаивающая мысль. – Спаси ее! – собрав последние силы, закричал он. – Ты! Ты!.. «Парень, ну же, иди за ней… беги за ней… Но нет! Нет, это не он… Это один из них…» В грудь с хрустом ударился камень, но новой боли это не добавило. – Убейте его! – раздался женский крик. Океан яростно пел, островитяне вторили ему и в забвении танцевали. – Ублюдки. – Его губы тряслись, выдавливая хриплый шепот: – Пресмыкайтесь и дальше перед стариком. И вдруг все замерли, зашептались и одновременно, как в кино, повернули головы и уставились на что-то. – Церковь! – прогремел голос. – О Создатель! Поднялся шум. – Создатель! Создатель! – Плачущие стоны сливались в гул. – О Создатель! Нейт взглянул налево, на лицо медленно выползла улыбка, и он стал посмеиваться тихим, сиплым смехом. Огромные клубы дыма, расцвеченные снопами искр, поднимались к сумрачному небу. Внизу метались кровавые языки пламени, из окон церкви вырывался огонь. – Сдохните вы все со своим Маркусом! – радостно прошептал Нейт. – Сдохните! Тело его сотрясалось в агонии. В висок ему ударил булыжник, и голова упала на грудь. Во тьме, где таилось сознание, замелькали бессвязные образы. Белая дверь кабинета. Рукопожатие. Голубые глаза Сифинь… «Мама. Бедная мама, она плачет. По ее лицу бегут слезы. Она еще верит, что я вернусь».