5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 * * * Наталья Осис Солнечный берег Генуи Русское счастье по-итальянски © Наталья Осис © ООО «Издательство АСТ» * * * Моему любимому Сандро «Я думал: вольность и покой…» Эта книга могла бы называться «100 дней счастья». Но кто имеет право рассказывать о счастье? В мои шестнадцать у меня были только книги, лампа на письменном столе, крепкий чай и бабушка. На дворе стояли девяностые, по улицам ходили бандиты, помада из коммерческого ларька казалась несбыточной мечтой, но мечтать хотелось вовсе не о ней, а о том, как можно куда-то поехать, как вокруг будут люди, которые тебя понимают и, может быть, даже любят, — большие, красивые, счастливые люди… И это будет счастье, счастье. …Я разглядела его — случайно, шесть лет спустя. Вышла ночью в тамбур поезда: стук-перестук, холод, иней, дым. Отражение в темном подмерзшем стекле. Я долго и с интересом его рассматривала — так профессиональные танцовщики смотрят на свое отражение в зеркальной стене балетного класса: без страха, без желания нравиться, просто чтобы понять, правильно ли работает этот инструмент — твое тело. Я смотрела на свое отражение и видела лицо счастливого человека. Это было абсолютно очевидно… и очень странно. Я не была к этому готова. И уж точно не понимала, как это работает. «Как только приеду, пойду к своему другу-художнику, и скажу ему: Дима, напиши мой портрет вот сейчас, когда я счастлива». И никуда, конечно, назавтра не пошла. Ни о чем не попросила. Я стояла на солнечном берегу жизни. И медлила… Может быть, потому, что была тогда уверена: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Долго стоять на солнечном берегу жизни невозможно. Рано или поздно нужно пускаться в плавание — и там уж река протащит тебя по камням, встряхнет на перекатах, вынесет к новым берегам. Когда меня выбросило на новый берег, я точно так же, как тогда, в тамбуре, вдруг осознала, как будто увидела первый раз пушкинские строки: «Я думал: вольность и покой — замена счастью. Боже мой! Как я ошибся, как наказан!» Отсутствие несчастья не есть счастье. Счастье — это совсем другое. Это прямо со мной и прямо сейчас, но я не понимала, как это работает. Почему это досталось мне. И что с этим делать? Мой друг Дима теперь был далеко, и мне некого было попросить написать мой портрет «сейчас, когда я счастлива». Мне только жаль было, что я не Ньютон и что меня не треснет по голове яблоко, чтобы понять внутреннюю логику этой формулы. Но у меня была эмпирика. Вот эта самая реальность, которая, когда в ней оказываешься, выглядит параллельной, абсолютно невозможной — как жизнь на Марсе с радугами и единорогами. Слишком хорошо. Слишком странно. Слишком непонятно.