– И что мне это даст? – Удовольствие услышать нежный и мелодичный голос, который будет ласкать твой слух. Разве этого мало? – Но о чем же мне говорить? – Вот тебе на! Нашел трудность! Говори с ними обо всем на свете, о дне и ночи, о погоде, настоящей и будущей. – Премилый предмет для беседы, и весьма занимательный, – возразил капитан, презрительно пожав плечами. – Занимательнее, чем ты полагаешь. Сейчас докажу тебе это. – Ты? – И в одну секунду. Смотри. Дрейф остановился, поджидая, чтобы дамы поравнялись с ним. – Извините, сеньорита, – вежливо обратился он к той, которая ехала ближе к нему, – кажется, у вашей лошади ослабла подпруга, позвольте мне осмотреть ее. – Извольте, сеньор, – ответила дама. Дрейф с самым серьезным видом осмотрел подпругу. – Я ошибся, – сказал он через минуту, – все в порядке. – Благодарю за внимание, сеньор. – Не позволите ли вы задать вам один вопрос? – едва слышным голосом обратилась к нему другая дама. – Весь к вашим услугам, сеньорита, так же как и мой друг, – с почтительным поклоном отвечал Дрейф, указывая на Медвежонка, который шел рядом с ним и, чувствуя, что стал предметом внимания дам, не знал, куда себя девать. – Долго мы еще будем путешествовать таким образом? – спросила дама. – Я не могу ответить вам определенно, сеньорита, по той простой причине, что сам не знаю. – Однако вы должны знать, куда ведете нас? – настаивала незнакомка. – Приблизительно. – То есть как – приблизительно? – Испанка рассмеялась свежим и мелодичным смехом. – Берегись, Лилия, ты задаешь нескромные вопросы, – остановила ее спутница. – Я? Чем же мой вопрос нескромен, любезная Эльмина? – Ты должна бы понять, что эти господа, вероятно, имеют важные причины отвечать тебе таким образом. – Вы напрасно так думаете, сеньорита, – вдруг вмешался в их разговор капитан, – смею вас уверить, что слова моего друга – чистейшая правда. – Я верю вам, – с глубоким чувством ответила донья Эльмина. – Вы обошлись с нами так благородно и великодушно, что мы ни одной минуты не позволим себе сомневаться в вашей правдивости. – Позвольте, сеньорита, я объясню вам в двух словах то, что может казаться загадочным. Вы, вероятно, знаете, что мы пребываем в постоянной войне с вашими соотечественниками? – Да, знаю, – ответила донья Эльмина слегка изменившимся голосом. – Значит, нам необходимо соблюдать величайшую осторожность, приближаясь к испанской границе, если мы не хотим угодить в засаду. – Однако с нами, – перебила его с живостью донья Лилия, – опасности этой не существует. Если бы напали на нас… – Молчи, Лилия, ради бога! – вскричала с испугом донья Эльмина и даже схватила спутницу за руку. – Мы – моряки, как вы можете убедиться, – продолжал, улыбаясь, капитан, – стало быть, очень мало знакомы с местами, где теперь находимся. Теперь мы разыскиваем приятеля-буканьера, который охотится где-то поблизости и наверняка научит нас, как беспрепятственно достигнуть какого-нибудь города или испанского местечка. Вот и вся тайна, сеньорита. – Благодарю вас, кабальеро! Действительно, все очень просто, и я сознаюсь, что ваш друг не мог ответить иначе. Остальные испанцы между тем подошли ближе и слушали этот разговор с неодобрительным видом: вероятно, непомерная кастильская спесь мешала им смириться с тем, что их соплеменницы унизились до разговора с ворами-флибустьерами, хотя эти воры и оказали всем громаднейшую услугу. Флибустьеры, однако, сочли за лишнее продолжать разговор, в котором участвовало столько лиц. Они почтительно раскланялись с двумя всадницами и заняли свое прежнее место во главе каравана. – Ну! – со смехом воскликнул Дрейф. – Как видишь, все просто. – Ты прав, но что же это дало? – Что дало? Во-первых, мы узнали имена этих дам, и, кстати будь сказано, я нахожу эти имена прелестными. А ты? Далее, мы сделали открытие, что наши бывшие пленницы гораздо знатнее, чем хотят казаться. – Когда же и как ты сделал это великое открытие? – с усмешкой спросил Медвежонок. – Самым естественным образом: когда донью Лилию вдруг остановила подруга – вероятно, чтобы не позволить ей выдать их тайну. – Действительно, и я теперь припоминаю, что меня это удивило. – Но мы выходим теперь на равнину Артибонита, – сказал Дрейф. – Надо держать ухо востро. Менее чем через час мы должны встретить Польтэ. Было около половины одиннадцатого. Путешественники шли уже более шести часов. Дорога, по которой они следовали, вела к обширной равнине, покрытой высокой травой, местами перерезанной довольно широкими трясинами и мелкими речками. Оставаясь справа, остроконечный Куридас возвышался над равниной своей темной и величественной громадой. Зной становился томителен. Испанцы, вероятно люди богатые и избалованные утонченной роскошью и комфортом, страдали от усталости: они с трудом передвигали ноги, спотыкаясь о каждый камушек на дороге, но терпели с безмолвным смирением, не позволяя себе ни малейшей жалобы. Что же касается флибустьеров, то, давно свыкшись с жизнью в суровых условиях, они почти шутя могли побороть самые серьезные трудности и потому продолжали идти прежним твердым шагом. – Мне кажется, – заметил капитан, – что, несмотря на гордыню и проявленный стоицизм, наши бывшие пленники были бы совсем не прочь отдохнуть часок-другой. Что скажешь на это, дружище? – Разделяю твое мнение. Они едва поспевают за нами. На что я привычен ко всяким невзгодам, и то уже искал глазами удобное место для стоянки, – ответил Дрейф. Караван следовал в это время через густой лес, который, по-видимому, простирался на довольно большое расстояние. – Мы расположимся в тени, – продолжал флибустьер, – когда достигнем края леса. Неосторожно было бы останавливаться здесь. Я люблю видеть все вокруг себя. Не доверяю я этим стенам из листвы и лиан: никогда не знаешь, что за ними кроется. Едва успел он договорить, как где-то неподалеку раздался выстрел, а вслед за ним – грозный и сильный голос: – Я запретил стрелять, черт возьми! К чему попусту тратить порох, будьте вы прокляты! Ведь собаки-испанцы окружены и бежать им некуда! Путешественники вздрогнули и остановились. Они заподозрили стычку, быть может даже кровопролитную, какие часто происходили в глубине этих неведомых чащоб, когда испанцы и буканьеры неожиданно сталкивались нос к носу. – Это Польтэ, – шепнул Дрейф на ухо капитану. – Тут кроется какой-то подвох. Слушай! В лесу раздался тяжелый топот. Похоже, рядом находился отряд солдат. – Ваши хитрости нас не проведут, – ответил по-кастильски надменный голос. – Люди, с которыми вы разговариваете, существуют только в вашем воображении. – Вы так полагаете? – тотчас возразил Польтэ, посмеиваясь. – Повторяю, вы окружены значительными силами. Берегитесь! При малейшем движении в вас будут стрелять одновременно со всех сторон. Испанцы, по-видимому, поверили угрозе, потому что топот мгновенно прекратился. – Покажитесь, по крайней мере! – опять вскричал с нетерпением испанский офицер. – Покажитесь, чтобы мы знали, с кем имеем дело! – Вы увидите нас скорее, чем полагаете, – ответил Польтэ прежним насмешливым тоном. – Попали же вы впросак, господа! У вас есть только одно средство, чтобы избежать беды, предупреждаю вас! Вы должны немедленно сложить оружие и безоговорочно сдаться. – Мы не можем вести переговоров с невидимым неприятелем, – вновь послышался голос, надо полагать, командира испанского отряда. – Как угодно. Я даю вам пять минут на размышление. Воцарилось молчание. Действующие в этой сцене лица, все еще невидимые, вероятно, совещались между собой. Медвежонок шепнул несколько слов Дрейфу, тот дал согласие движением руки, тихим условным посвистом подозвал к себе четырех слуг, которым отдал приказания, а капитан между тем направился к пленникам. – Господа, – обратился он к ним, – вокруг нас происходит что-то странное, как вы сами слышали. Несколько наших товарищей вступили в борьбу с испанским отрядом. Дайте нам честное слово не вмешиваться, что бы ни случилось: не произносить ни одного слова, не делать ни одного движения, которое могло бы изобличить ваше присутствие. Если вы откажетесь, соображения безопасности вынудят нас прибегнуть к мерам, которые претят нам, особенно в том положении, в которое мы поставлены друг перед другом. – Сеньор кабальеро, – ответил с достоинством один из пленных, – вы проявили рыцарское благородство в отношении нас, так можем ли мы отказаться исполнить ваши требования? От имени моих товарищей и моего собственного я даю вам честное слово: что бы ни случилось, мы будем соблюдать строжайший нейтралитет и нарушим его только в том случае, если вам понадобится помощь, если счастье изменит вам и вашей свободе или жизни будет грозить опасность. – Принимаю ваше слово, кабальеро. – С этими словами Медвежонок вежливо раскланялся с испанцами и вернулся к Дрейфу. По приказанию последнего слуги скрылись за деревьями и начали пробираться, скользя как змеи, сквозь кустарник. – Пять минут прошли, – сказал Польтэ, – сдаетесь вы или нет? – Невидимому неприятелю мы не сдаемся, – тотчас ответил испанский офицер. – Ах вот как! Ну так мы сейчас посмеемся! – вскричал буканьер насмешливо. – Слушай меня, братья!