Индейцы швырнули другой обломок во вторую лодку, но на этот раз им не удалось пустить ее ко дну, а тем временем одна из пуль ранила Обию в руку. Бедняга не издал ни стона, ни звука, но все видели, что сражаться далее у него не хватит сил. Тренте один не в состоянии был поднимать такие тяжелые камни, остальные же были заняты у другого входа, где осаждающие не переставали забрасывать их горящими головнями. Двум или трем солдатам удалось-таки наконец высадиться и ворваться в пещеру со стороны реки. Сеньор Эрнесто, видя это, бросился вперед и крикнул: — Я сдаюсь! Солдаты грубо расхохотались. — Теперь поздно! Ребята, хватай его! Но теперь уже было поздно хватать: в один момент четверо смелых и решительных борцов окружили гасиендеро, готовые защищать его ценой своей жизни. Рамиро, Халлинг, доктор и Бенно держали ружья наготове, и всякий, кто бы подступился ближе, упал бы замертво под их выстрелами. Ворвавшиеся неприятели и защитники гасиендеро с минуту молча глядели друг другу в глаза с вызывающим видом, как вдруг со двора донесся сигнальный звук рожка. Трубили тревогу и сбор. Но никто из присутствующих в пещере в первый момент не услышал сигналов. Один из испанцев, незаметно подкравшись сзади, готов был уже нанести владельцу поместья сильный удар по голове рукояткой своего пистолета, чтобы не убить, но на время оглушить его, как вдруг Бенно бросился между ним и своим новым приятелем, и удар, предназначавшийся последнему, пришелся по лбу молодому человеку. Широко раскинув руки, мальчик запрокинулся и грузно повалился навзничь. — Бенно! Боже правый! — воскликнул душераздирающим голосом сеньор Эрнесто. Но вот опять раздался сигнал, громче и ближе, и на этот раз испанцы услышали его: они вдруг точно очнулись от какого-то опьянения, точно все разом пришли в себя. — Сбор! Тревога! — сорвалось у них с губ. Из сада уже не кидали горящих головней, там все вдруг опустело. — Иеронимо! Мигуэль! Да где вы? Все солдаты из пещеры устремились к выходу. Барабанная дробь и звуки сигнальной трубы, оглушительно раздаваясь в воздухе, врывались и в пещеру. Спустя минуту, ни одного солдата не осталось в пещере. Наступила томительная тишина. Став на колени, сеньор Эрнесто держал обеими руками голову Бенно. Мальчик был без сознания, но доктор, осмотревший его, успокоил гасиендеро, уверяя, что нет ни малейшей опасности и Бенно скоро придет в себя. Слова доктора скоро подтвердились. — Где же испанцы? Отчего здесь так тихо? — спросил Бенно, открыв глаза. — Ах, Бенно! Боже правый, благодарю Тебя! — воскликнул сеньор Эрнесто. — Он жив! Вы не очень страдаете, Бенно? — тревожно обратился он к мальчику. Тот улыбнулся. — Нет, — сказал он, — завтра я и думать об этом забуду, но где же наши враги? Между тем Тренте успел уже побывать в саду и во дворе и теперь вернулся с сообщением, что испанцев нет и в помине, точно ветром сдуло. — Уж не военная ли это хитрость, чтобы выманить нас из пещеры? — Нет, нет, нигде нет ни души — они, как видно, сами чего-то испугались и бежали отсюда. Ах, если бы вы видели, на что похож ваш сад! — с глубоким сожалением добавил Тренте. — Ну, это не беда! Все это дело поправимое, пойду-ка посмотрю, что в доме делается! — Нет, — сказал Обия, которому доктор успел уже сделать перевязку, — нет, пусть ни один белый не выходит отсюда, это, быть может, еще опасно, пойду я и Тренте! Краснокожие вышли, чтобы окольными путями пробраться в дом, а Педрильо, выглянув из своего слухового окна, заявил, что нигде вокруг не видно не только испанцев, но даже исчезли и палатки их лагеря, и обоз; очевидно, на возвращение испанцев в скором времени нечего было рассчитывать. Немного спустя, Обия и Тренте вернулись. — В доме оставалось еще двое солдат, — сказал Тренте, — мы их заперли в погреб, откуда они никуда не уйдут. В доме все переломано, все перебито: и стекла, и зеркала, и стулья, и столы — точно после пожара! — Все это не беда, все дело поправимое! Но пойдемте в дом, все же там, может быть, найдется хоть одна комната, где, расстелив солому, мы хоть немного отдохнем. Все двинулись к выходу. Мужчины держали на всякий случай свои ружья наготове, двое из них осторожно несли тело покойного Михаила, а Педро поднял и нес в дом убитую испанцами пуму. Действительно, сад был в самом плачевном виде: все было изрыто, поломано, вытоптано. Веранда была тоже наполовину разрушена, крыша с нее сорвана, стекла перебиты, сушеные плоды, маис, и другое зерно — все рассыпано по полу и по земле. По приказанию хозяина дома Тренте и еще несколько человек привели двух пленных испанских солдат в гостиную нижнего этажа, где им предстояло подвергнуться допросу. — Куда ушел ваш полк? — спросил сеньор Эрнесто. — В горы! Мы вынуждены были бежать, так как наши разведчики уведомили нас, что сюда идет большой отряд перуанских войск и индейцев-добровольцев. — Почему же вы остались здесь? — Нам было приказано разыскать адъютанта его превосходительства, которого в момент отступления нигде нельзя было найти. — Ну, а что у вас в этих раздутых карманах? Испанцы сконфузились. — Это… это… в военное время… знаете ли… — Часто случается, что крадут серебро! — сказал за них хозяин дома. — Ну да! Но иногда приходится и возвращать украденное. Выложите-ка все это сюда, на стол! Те начали выкладывать целые дюжины серебряных ложек, вилок, ножей и еще многое другое. Когда карманы их опустели, солдаты продолжали стоять, уныло опустив головы, в ожидании заслуженного наказания. Сеньор Эрнесто указал им на дверь. — Ну, а теперь марш отсюда! — сказал он. — Как? Неужели ваше превосходительство разрешает нам уйти? Неужели… — Ну да! И как можно скорее: вид ваших мундиров раздражает нас! Обменявшись между собой быстрыми выразительными взглядами, оба солдата, точно подстегнутые, выбежали из дверей и пустились бежать что было мочи по пыльной проезжей дороге, и вскоре совершенно скрылись из виду. — Теперь пойдемте и посмотрим, что у нас делается наверху! — сказал хозяин дома. Вдруг до слуха всех присутствующих донесся ужасный, душераздирающий человеческий крик. Все невольно вздрогнули. Что бы это могло быть? — невольно спросил себя каждый. — Это со стороны водопада! — сказал Бенно. — Там эта страшная пропасть, — прошептал, как бы про себя, Рамиро, — я пойду и посмотрю! — Тому, кто туда провалился, уже ничем нельзя помочь! — грустно сказал сеньор Эрнесто. Рамиро вышел, а все остальные стояли неподвижно, точно окаменевшие. Никто не проронил ни единого слова до самого возвращения Рамиро. Он молча вошел и также молча положил на стол перед хозяином офицерскую фуражку и сорванный орден, который все они видели на молодом адъютанте. Рамиро был страшно бледен, он прислонился к притолоке двери и закрыл глаза. — Где вы это нашли? — На краю пропасти. Я бросил в нее камень, но до меня не донеслось ни малейшего звука. Сеньор Эрнесто вздрогнул. — Суд Божий свершился! — сказал он и осенил себя крестом. X ПЕРУАНСКИЕ БОРЦЫ ЗА СВОБОДУ. — ПОХОД И РЕШИТЕЛЬНОЕ СРАЖЕНИЕ. — КУЗНЕЦ ИЗ КОНЦИТО. — ВЗЯТИЕ ГОРОДА Ночь прошла спокойно. Все спали крепким сном после мучительной осады, подорвавшей силы большинства осажденных. У Бенно был легкий жар; он временами бредил и тревожно метался из стороны в сторону. — Дорогой доктор, ведь это не опасно? — каждые четверть часа справлялся сеньор Эрнесто и всякий раз получал успокоительный ответ. — Ведь он получил удар вместо меня, он нарочно подвернулся, чтобы удар миновал меня! — Да, конечно, Бенно чудный мальчик, я его очень люблю! — И я тоже, — сказал гасиендеро. Рамиро тоже тихонечко подкрался к изголовью больного. — Скажите, доктор, ведь этот случай не является серьезным? — Ну, еще вас недоставало, идите вы себе, ложитесь спать, ведь на вас лица нет, а Бенно совершенно здоров, можете быть спокойны!