— Ну, да, конечно, это вполне естественно! Вы так благодарны судьбе, что забываете обо всем остальном, — сказал Мюрри, — но на мне лежит обязанность по отношению к вам. Вы в настоящее время должны смотреть на меня, как на друга, на брата, на отца, если хотите, на этом основании я буду требовать от вас послушания. Вы знаете, что я человек положительный, для меня ясно, что моя обязанность препроводить вас в Лондон и сдать там на руки вашим родным или лорду Истрею. Я предпочел бы первое, но, пожалуй, можно будет удовольствоваться и вторым! — Отчего вы всегда отзываетесь о нем так пренебрежительно? — спросила Джесси. — Боже меня упаси! Я и не думаю этого делать. Монктон-Кэстл — чудное место, настоящий дворец, с картинной галереей величиной с ипподром, с таким множеством великих имен, что они могли бы составить художественную репутацию целому городу. Всего иметь невозможно, Джесси! Если вы чувствуете себя способной занять это высокое положение, то вы поступите благоразумно, заняв его. Главное, чтобы выбор ваш был свободен и независим от постороннего влияния или временных впечатлений данных обстоятельств. Теперь вы находитесь под свежим впечатлением тех небольших услуг, какие мне посчастливилось оказать вам, но когда будете в Лондоне, среди ваших друзей, впечатления эти сгладятся, и вы сумеете дать моим заслугам их настоящую оценку! Вот этого-то я и хочу! Когда вы останетесь одни, без меня, ваше суждение будет более свободным! — Так вы хотите оставить меня? — Да, это решено бесповоротно! Так будет лучше для нас обоих! Он почувствовал, как маленькая ручка на его руке задрожала и тоненькие пальчики, почти ласково касавшиеся его кисти, тихонько отдернулись. Мюрри, кажется, отдал бы годы своей жизни за то, чтобы схватить в объятия эту стройную фигурку, прижать ее к своей груди и страстным шепотом прошептать признание в любви, которую он только благодаря своей железной воле умел сдерживать и подавлять. Но это значило бы воспользоваться преимуществами настоящей минуты, а он не хотел этого. Если бы это было в Лондоне, дело другое; но там она будет под влиянием своих друзей, которые будут говорить ей о святости брака, о Божьем благословении и Божеском вмешательстве в брачные дела, и, как знать, быть может, она не в силах будет устоять против этих внушений и в силу этих обстоятельств станет женой лорда Истрея. От одной этой мысли живой родник вновь открытого счастья в душе Мюрри Веста иссякал разом, и он становился бесстрастным, как мрамор. О чем же думала теперь Джесси, идя молча рядом с этим странным, таинственным человеком? Она думала о нем и о себе, о своих чувствах к нему. Чувство благодарности к нему брало в настоящее время верх над всеми остальными ее чувствами. Тайна, какой он окружал себя, привлекала девушку, но ее смущало, что в этом было что-то такое, что связывалось со смертью ее брата Лионеля. Это однажды запавшее в ее душу подозрение как бы оставило в ней тень сомнения в его правдивости. Если бы она знала, что Мюрри был участником, хотя и пассивным, той страшной драмы, то, вероятно, никогда не сказала бы с ним двух слов. Но ее мучила мысль: отчего он так упорно избегает говорить о смерти Лионеля? Кого он укрывает? И лишь в те редкие минуты, когда ей удавалось отогнать эти докучливые вопросы, душа ее всецело отдавалась этому сильному, мужественному и решительному человеку, железная воля которого покоряла ее. Никогда еще ни один человек не имел на нее такого влияния, не внушал ей такого уважения. Расскажи он ей хотя бы о части своей прошлой жизни, успокой ее сомнения и опасения, она открыто протянула бы к нему руки и, не стыдясь, сказала бы: «Я люблю тебя!» Но его упорное желание окружать себя непроницаемой тайной лишало ее даже надежды когда-либо сдернуть эту завесу. Выйдя из своей каюты утром, капитан Кинг застал их вместе. Лицо его гневно нахмурилось, и, когда Джесси прошла к себе, чтобы переодеться, капитан обратился к Мюрри со своим обычным утренним приветствием: — Ну, что, любезный, что вы виснете на ней? На это Мюрри обернулся с таким видом, как будто кто спустил над самым его ухом курок. Он не мог себе уяснить ни самого этого вопроса, ни значения его. — Это вы ко мне обращались? — спросил он с недоумением. — Да, к вам! Мюрри отступил на шаг и смерил его взглядом с головы до ног. — Ах ты, дерзкая собака! Да как ты смел!.. — он не докончил, не находя слов для выражения своего гнева. Но Кинг, подступив ближе, занес свой кулак и прорычал сквозь зубы: — Ну, пошел, и пока девушка будет здесь, на судне, не смей близко подходить к ней, а не то смотри! Со мной шутки плохи… Понял? — Да, понял! — отвечал Мюрри очень спокойно и не трогаясь с места. — Я вспомнил также, что уже видел вас когда-то. Да, ваше лицо мне очень знакомо! Да! — и он вдруг протянул руку и схватил капитана с такой силой, что тот чуть не закричал. — Да, да, я видел тебя, негодяй, в Сан-Луи, в тюрьме Яворе, ровно год тому назад… Вот где я тебя видел… Хочешь, я расскажу и дальше?.. Но Тэд Кинг как помешанный кинулся в свою каюту, и Фентон видел, как он поспешно принялся там заряжать свои пистолеты. «Этим двоим тесновато будет на судне! — подумал он. — Недолго они здесь вместе уживутся!» XI НАПАДЕНИЕ В это утро Мюрри уже не видел более капитана и не справлялся о нем. Он вполне сознавал всю опасность своего положения, но, побывав не раз во всякого рода передрягах, не боялся за себя; все его тревоги были исключительно за Джесси. Он был необходим ей, без него она здесь погибнет, и некому будет заступиться за нее. Единственным честным и порядочным человеком здесь был Фентон; он сразу понравился Мюрри, и когда после завтрака этот молчаливый и угрюмый офицер постучался в его дверь, то он приветствовал его, как доброго товарища. — Мистер. Фентон, я сердечно рад поговорить с вами по душам! Присядьте и будем говорить без утайки. Судя по тому, что мне удалось узнать, вы, быть может, будете даже довольны тем, что судьба привела меня на ваше судно! — Что касается вас, то я, пожалуй, не стану спорить. Ну а о барышне нельзя не пожалеть, что она попала сюда! — Да, это так, — согласился Мюрри, — но раз это так, то я спрашиваю вас: что же нам теперь делать? Ведь что я поделаю один против тридцати человек, да еще таких отъявленных парней? Впрочем, надеюсь, Фентон, что вы будете стоять за меня, я на вас рассчитывал! Помощник капитана утвердительно кивнул головой: он, очевидно, был доволен, что Мюрри Вест говорил с ним так прямо, так откровенно. — Он уже теперь расправляет когти у себя! — сказал он, многозначительно указывая по направлению капитанской каюты. — Что он в состоянии сделать против вас в пьяном виде, это трудно предвидеть, только предупреждаю вас еще раз, это страшно опасный человек. Смотрите в оба! Да, вот еще! Не дай Бог, чтобы он высадил вашу барышню в Каракасе, там ей не уцелеть… Нет, нет! Я это знаю! — Вот что, Фентон, — проговорил Мюрри Вест, — я надумал подкупить весь экипаж, если только его можно купить. Деньги будут выплачены им в Лондоне или Нью-Йорке, смотря по обстоятельствам. Вы говорите, что у вас до тридцати человек команды? Ну, так я предложу им по сто фунтов на каждого, что составит три тысячи фунтов. Как видите, предложение приличное. Надеюсь, эти люди польстятся на него. Впрочем, вы лучше можете судить об этом! Фентон на минуту призадумался; такая мысль не приходила ему в голову, и потому он в первое время не знал, что сказать. — Мысль ваша недурна, — одобрил он наконец, — но какого рода обеспечение представите вы им? Вряд ли они поверят одному вашему слову. Это такого рода сброд, что для них пять долларов в руки больше значат, чем пятьдесят тысяч фунтов в будущем. Кроме того, не забывайте, что вам прежде всего надо будет считаться с самим шкипером: если он только проведает про это, то быть беде. Подумайте об этом раньше, чем станете говорить с экипажем! — Будьте уверены, что я его не забуду! Видите ли, у меня при себе около десяти тысяч долларов; половину этих денег я сейчас готов отдать экипажу; насчет остальных они должны будут мне поверить на слово. Взамен обещанного они должны будут обязаться или переправить нас на встречное судно, или принудить капитана высадить нас в одном из портов Вест-Индии. Я выдам вам вексель или обязательство на обещанную сумму, а вы засвидетельствуете этот вексель. Вы же на всякий случай испытайте их, Фентон! Фентон пообещал и вышел, а Мюрри отправился к дверям Джесси, чтобы объявить, что время пить чай. Девушка проспала почти все это время крепким, беззаботным сном; она так всецело положилась на Мюрри, что не допускала даже мысли, что может возникнуть затруднение, которого он не мог бы преодолеть. Мюрри ничего не сказал ей, не желая пугать напрасно, а часов в десять вечера объявил, что устал, и пошел в свою каюту. Здесь он не сразу лег в постель, а прежде всего осмотрел, надежны ли стены, пол и потолок каюты, так как ожидал почему-то в эту ночь нападения. Прежде всего он тщательно проверил дверь своей каюты, затем переборки. Все было крепкое, надежное, но над самой койкой находился небольшой, вращающийся на оси иллюминатор. Когда он был поставлен горизонтально, то оставалось вполне достаточно места, чтобы в отверстие можно было просунуть руку. Приняв это обстоятельство во внимание, Мюрри внимательно осмотрел свой револьвер, зарядил его и после того, как вахтенные сменились во второй раз и все на пароходе заснуло, он крадучись, словно вор, выбрался из своей каюты. Затем, скрываясь в тени рубки и других предметов, загромождавших палубу, достиг, наконец, люка машинного отделения и притаился за ним, словно- кошка, подстерегающая мышь. Ночь была превосходная. Дул свежий юго-западный ветерок. Судно покачивалось плавно и равномерно, и хотя не было луны, но звезды проливали на море свой мягкий мерцающий свет. Вот чья-то тень упала на Мюрри, но он не шевельнулся; он только этого и ждал. То был действительно капитан Кинг в клеенчатом плаще с большим капюшоном, скрывавшим почти все его лицо. Он курил сигару и казался чрезвычайно довольным собой. Некоторое время он расхаживал взад и вперед по палубе, несколько раз обращался с вопросами к вахтенному матросу и, наконец, услал его вниз с каким-то поручением. Едва тот скрылся, как Кинг крупными шагами направился к каюте Мюрри и, ловко повернув небольшим ножом иллюминатор, проворно просунул в него руку, вооруженную другим, очень длинным ножом, и стал наносить им один за другим бешеные удары по койке, расположенной под окном. «Так, так!» — едва сдерживая смех, одобрил мысленно его Мюрри. Но вот пьяный злодей вытащил из окна руку и, пригнувшись, стал внимательно прислушиваться к тому, что происходило в каюте. В этот момент в него выстрелил Мюрри. Пуля оторвала Кингу пальцы руки, в которой он держал нож, и заставила выронить оружие, которое теперь лежало у его ног и длинное лезвие его светилось. Град бешеной пьяной ругани посыпался на невидимого врага. Но Мюрри, не желая ограничиться этим и наведя на него свой пистолет, теперь смело вышел на свет. Маленький капитан старался нащупать свой пистолет, но это ему почему-то не удавалось. — Ах ты, негодный убийца! — крикнул ему Мюрри. — Бросай оружие сейчас же! Сдавайся, не то я буду опять стрелять! Но пьяный, взбешенный Кинг силился выхватить застрявший у него в кармане пистолет. — А, если так! — воскликнул Вест. Раздался второй выстрел и, сорвав кончик уха капитана, мгновенно протрезвил его: — Бога ради, ради самого неба не стреляйте! — взмолился он и бросил свой пистолет. — Ну, вот так! — сказал Мюрри, подняв оружие и разрядив его двумя выстрелами в воздух. — Теперь пляши, как медведь, пока я не разрешу тебе перестать! — приказал Вест. — Если ты остановишься хоть на минуту, то простись с жизнью! И Кинг стал плясать. Он плясал до тех пор, пока от изнеможения и потери крови не лишился чувств и не повалился, как сноп, на землю. Между тем экипаж, сбежавшись на шум выстрелов, стоял кругом, но никто не шевельнул пальцем, чтобы защитить своего капитана. «Пусть себе попляшет!» — говорили они между собой, а когда он упал, тогда-то все дали волю своим языкам. Но Мюрри не стал прислушиваться к их брани, площадным ругательствам и проклятиям, а поспешил к каюте Джесси и разбудил ее. — Что это? Что случилось, Мюрри? — спросила та. — Оденьтесь скорее и идите на мостик, там вы найдете меня! — сказал он и с этими словами поспешил сам на мостик, где застал Фентона. Когда Мюрри объяснил ему, в чем дело, голос его прозвучал ясно и повелительно с высоты капитанского мостика: — Что у вас делается там, внизу? — Капитан лежит в полном бесчувствии, сэр! Он не может сказать ни слова! Видно, плохо ему пришлось! — Внести его в ближайшую каюту, живо! Десятки голосов, сливаясь в общий гул, говорили и кричали вперемежку. — Это пассажир, сэр!.. Пассажир застрелил его, это верно! — Я сейчас спущусь вниз! Расступитесь вы там! Что тут такое? Все снова загалдели разом, споря и перебивая друг друга, противореча один другому, как обыкновенно бывает у матросов, когда обращаются к целой группе. Этим гамом воспользовался Фентон, чтобы шепнуть Мюрри: — Идите наверх в капитанскую или служебную каюту, я пошлю к вам туда и барышню! Вы поступили очень неблагоразумно, мистер Вест! — Не то что неблагоразумно, а преждевременно, быть может! — поправил его Мюрри. В этот момент Джесси уже подымалась по лесенке к мостику. — Что такое случилось, Мюрри? Что с капитаном? Ранен он?.. Зачем вы послали за мной? — спросила она. — Дело в том, Джесси, — сказал Вест, решившийся сказать ей всю правду относительно их настоящего положения на судне, — дело в том, что этот капитан Кинг хотел убить меня, и я, в сущности, поступил несправедливо, оставив его в живых. Но не в этом дело! Главное то, что положение наше здесь скверное и опасное. Я прошу вас оставаться в этой каюте и не выходить из нее до тех пор, пока я не позволю! Джесси удивленно смотрела на него; ей казалось положительно невероятным, чтобы женщине на английском судне могла грозить какая-либо опасность. — Идите, Джесси, в каюту и ждите меня там, я должен говорить с экипажем. Вы не должны быть при этом. Надеюсь, что мне удастся уладить дело. Она ушла в каюту, а Мюрри подошел к перилам мостика и перегнулся, чтобы видеть, что происходило внизу. До его слуха доносился спокойный голос Фентона и громкий, горячо спорящий голос ирландца боцмана; остальные же стояли молчаливой группой у дверей той каюты, в которую был перенесен бесчувственный капитан. Молоденький Кэлли стоял среди матросов, но теперь поднялся наверх, чтобы сменить вахтенных. — Мистер Фентон утверждает, что капитан Кинг не ранен, сэр. Правда это?